— Гринвуд?
— Да, — раздался ответ по-русски. — Поликлиника «Эдем-Олимпии».
Дешевые зубы сверкнули, как меченая игральная кость. Я узнал русского, который схватился со мной на лужайке. Держа ампулу на ладони, он почти беззвучными шагами подошел ко мне. Я обратил внимание, что на нем была новая пара дорогих туфель с Рю-д'Антиб. Узнав меня и увидев, что я смотрю на его ноги, он сделал шаг назад.
— Мистер Синклер?
— Алексей… Мы уже встречались. В «Эдем-Олимпии».
— Я знаю. У вас моя туфля. — Он поднял ампулу к свету. — Доктор Гринвуд? Вы на его место?
— Точно. — Это был мой шанс. Я сказал: — Бесплатная клиника… У меня есть доступ к старым запасам. Метадон, диаморфин, петидин… столько, сколько вам надо. Я возьму машину и уеду с Наташей.
— Хорошо… — Он взглянул на девочку, игравшую с радиоприемником, потом сделал знак поляку — в темноте мелькнул огонек его сигареты. Поляк сильными руками схватил меня за плечи. — Но сначала мы возьмем ваши туфли, мистер Синклер…
Не веря своим глазам, он уставился на мои плетеные сандалии. Но тут свет затопил только что темную узкую улочку, словно кто-то включил рубильник и осветил сцену. На Рю-Валентин вывернули три «рейндж-ровера», проехали мимо нас, шлепая покрышками по булыжникам мостовой, свет их фар высветил двери и проулки. Проститутки, благообразные шлюхи и «вольвовские» дистрибьюторы замерли между заметавшихся теней.
Потом свет фар померк, и все бросились к Авеню-Сен-Николя. Из «рейндж-роверов» появились плечистые ребята в черных шлемах полицейской десантной бригады. На каждом из них была приталенная куртка — такие я впервые увидел на парковке у клиники. С дубинками в руках они набросились на толпу. Двое полицейских обрушили удары дубинок на спину и голову «вольвовского» дистрибьютора, свалив того с ног. Две ночные бабочки, за которыми я следовал из бара «Риальто», вынырнули из толпы — с юбочками, закатанными на бедра. Когда они рухнули на землю под ударами дубинок, раскинув ноги, я понял, что это мужчины.
Я упал на колени, поранив ладони осколками стекла от разбившейся ампулы. Ребята в шлемах двинулись дальше, и дубинки бешено замолотили по лобовому стеклу фургона. Школьница укрылась за баранкой. Не обращая внимания на кровавую бучу, она настраивала приемник и стряхивала с блузки осколки стекла. Она отчасти слизала со своих губ серебристую помаду, и под ее лакированной поверхностью я увидел содранную до мяса кожицу, словно ее укусил слишком страстный любовник.
— Наташа!.. — Пытаясь успокоить ее, я постучал в стекло со стороны пассажирского сиденья. На мое плечо легла чья-то рука.
— Мистер Синклер… пора уходить.
— Гальдер? — Я повернулся — передо мной стоял темнокожий охранник. Он неожиданно возник из темноты, нарисовался в створе ближайшего проулка, но по тому, как он нервно переступал с ноги на ногу, и по его неподвижному взгляду я ощутил, что с момента моего появления на Рю-Валентин он все время находился в двух шагах от меня. На нем были черные брюки, теннисные туфли и свитер, словно он весь день провел в Пор-ле-Галер среди собратьев-яхтсменов. Руки его были пусты, и он пригнул голову, когда футах в десяти от нас какого-то обескураженного араба, пытавшегося нащупать упавшие очки, свалили на землю удары дубинок.
— Гальдер! — Я ухватился за его свитер. — Вы тоже с полицией? Что здесь происходит?
— Пойдемте, мистер Синклер… Потом поговорим. — Гальдер ухватил меня за локоть и повел на дорожку за строительным складом. Он скорчил гримасу при виде моих пораненных рук и указал на ребят в шлемах в конце Рю-Валентин. Очистив улицу, они отступали к своим «рейндж-роверам». Один из водителей, сидя на своем месте и открыв дверь машины, снимал происходящее миниатюрной камерой. Я решил, что эти люди — какое-то вспомогательное полицейское подразделение или волонтеры, приданные отделу по борьбе с проституцией.
— Они возвращаются. Лучше нам переждать здесь. — Гальдер прижал меня к дверям и, закрыв мне рот рукой, заставил замолчать. — Не сейчас, мистер Синклер.
Фары «рейндж-роверов», снова включенные, освещали мощеную проезжую часть, на которой валялись туфли с тонкими каблучками, расшитые блестками кошельки, предметы нижней одежды и зажигалки. Алексей сохранил свои дорогие башмаки, но среди осколков петидиновой ампулы можно было заметить белые осколки зубов.
Командир отряда вел своих людей назад к машинам. Когда он стащил с себя шлем, я узнал Паскаля Цандера — он тяжело дышал, засовывая свою дубинку за ремень. Его полное лицо в пылу и поту насилия казалось еще грубее, его налитый кровью язык едва умещался во рту. Он прикрикнул на водителя с камерой, потом сплюнул на залитые кровью булыжники у своих ног.
Рядом с ним я увидел еще троих знакомых: доктор Ноймюнстер, управляющий немецким инвестиционным банком, который жил неподалеку от нас, профессор Уолтер, глава кардиологического отделения клиники, и американский архитектор Ричард Макстед, партнер Пенроуза по бриджу. Они стояли, прислонившись к «рейндж-роверам», и перекидывались шутками, словно охотники, только что загнавшие медведя и взбудораженные погоней, которая впрыснула им в кровь адреналин и породила чувство товарищества. Не прошло и нескольких секунд, как они исчезли, тяжелые машины дали задний ход, захлопали двери, фары выискали Авеню-Сен-Николя, и машины направились в Суперканны, где властвовала ночь.
— Мистер Синклер… Теперь можно идти.
Слова вместе с воздухом прорывались из его легких, пованивая чесноком, пряностями и страхом. Он старался успокоиться, умерить биение пульса; то, что я не попытался спровоцировать «охотников» в шлемах, он воспринял с явным облегчением.
— А как быть с девочкой? — Я показал на побитый фургон. — Не можем же мы ее оставить.
Наташа на водительском сиденье молча покачивалась из стороны в сторону. Осколки стекла бриллиантами сверкали на ее блузке. Казалось, она даже не заметила насилия, бушевавшего вокруг, словно ничто в жизни не могло ее удивить.
— Гальдер, мы должны отвезти ее в полицию.
Гальдер устало взял меня за руку.
— Ей лучше остаться здесь. За ней вернутся ее друзья.
— Друзья? Гальдер, она же ребенок…
— Сегодня был трудный день, мистер Синклер. Я отведу вас в гараж.
Когда мы ушли, на Рю-Жорес завыли полицейские сирены, и первые из босых проституток бросились за своими туфлями.
— Вы можете вести машину? Что-то вы неважно выглядите. — Гальдер помог мне сесть в «ягуар». — Давайте я вызову такси, а машину вы можете забрать и завтра.
— Я в порядке. — Правое плечо у меня болезненно ныло, и я только сейчас понял, что получил удар дубинкой. — Дубинки у них такие твердые.
— Они просто развлекались. — Гальдер показал на кровь, которая капала на пассажирское сиденье. — Вы порезали руки. Когда вернетесь, покажитесь врачу.
— Например, собственной супруге. — Я вытащил тряпку из бардачка. — Спасибо за помощь. Хорошо, что вы там оказались. Они хотели услышать, как трескаются черепа.
