После вечера, проведенного в Антибе с Франсес Баринг, я добрался до виллы заполночь. Джейн перед этим позвонила мне из клиники и сказала, что задержится, а мне предложила посмотреть кино в Каннах. Но, пробираясь на цыпочках по темной гостиной, я в слабом лунном свете увидел, что она нашла себе для развлечений другую компанию. На ковре остались похожие на лунные кратеры следы каблуков, не принадлежащих ни мне, ни Джейн.
Чувствуя на своих ладонях запах Франсес, я направился в детскую и заснул сном праведника в окружении милых зверушек Тенниела. В семь я проснулся и, исполненный решимости преподнести Уайльдеру Пенроузу всю криминальную подноготную «Эдем-Олимпии», позвонил ему из ванной.
Когда я уходил к Пенроузу, Джейн все еще спала. Она лежала лицом вниз, из загноившегося следа от укола на внутренней стороне ее бедра вытекала желтоватая жидкость. Я тихонько открыл ящик туалетного столика и пересчитал использованные шприц-тюбики, жалея, что не разучился считать.
Джейн дышала спокойно — повзрослевшая Алиса из не включенной в ее собственную книгу главы. Стараясь не разбудить ее, я поцеловал ее приоткрытую нижнюю губу, на которой все еще был след помады другой женщины.
Я столкнулся с ней на площадке — она вытаскивала из спальни чемодан. Как и всегда, она быстро пришла в себя после дозы диаморфина. На ней были джинсы и белая жилетка, которые она перестала носить вскоре после нашего приезда в «Эдем-Олимпию». Но кожа у нее была бледная, с землистым оттенком, а лицо вообще казалось бесцветным. Она поранила левую руку о замок чемодана, но крови еще не заметила.
Она увидела, что я смотрю на нее от двери, сунулась в шкаф и вытащила оттуда тяжелый рюкзак.
— Пол? Помоги мне. Положи это на кровать.
— Хорошо. Объясни мне, что происходит.
— Ничего страшного. Через полчаса ты отсюда уезжаешь.
— Уезжаю? Почему?
— Мы оба уезжаем. Прощаемся с Эдемом. Я сказала в отделе кадров, чтобы выставили у ворот ангела с мечом пламенным
{72}.
— Джейн… — Я перешагнул через гору непарных туфель, которые она вышвыривала из шкафа, взял ее под мышки и поставил на ноги, удивившись, какой она стала легонькой. — Успокойся. Скажи мне точно — когда мы уезжаем?
— Сейчас. Сегодня. Как только я соберусь.
— И куда мы едем?
Джейн пожала плечами, глядя на уложенные кое-как вещи в чемоданах.
— В Англию, Лондон, Париж — куда угодно, лишь бы прочь отсюда.
Я протянул руку к радиоприемнику, из которого вещал какой-то французский музыкальный критик, и выключил его.
— Почему? Ведь тебе же продлили контракт еще на шесть месяцев.
— Я возьму недельный отпуск по семейным обстоятельствам. И мы просто не вернемся.
— Профессору Кальману это не понравится. Это может повредить твоей карьере.
— Если я здесь останусь, на ней можно вообще ставить крест. Поверь мне, меньше всего они хотят, чтобы тут свихнулся еще один английский доктор.
— Джейн… — Я попытался взять ее за плечи, но она, словно делая танцевальное па, увернулась, оставив на полу след гигиенической пудры. — С тобой все в порядке?
— Абсолютно compos mentis
[24]
.— Выставив вперед челюсть, она уставилась на себя в зеркало туалетного столика. — Нет, со мной не все в порядке. Да и с тобой тоже. Где наша карета для бегства? Не хочу добираться до Кале в маленьком «пежо».
— «Ягуар» у ворот. Объясни, почему ты хочешь уехать. Я что-то сделал не так?
— А ты разве что-то сделал? Ты меня поражаешь. — Джейн закатила глаза в притворной тревоге. Потом положила руки мне на грудь. — Дорогой мой муж, ты порядочный и добрый — более или менее — человек, и я хочу, чтобы ты таким и оставался. Я не знаю, где ты торчал всю ночь, и спрашивать не буду. Надеюсь, она хорошенькая и оценила тебя по достоинству. Но в одном я уверена: останься ты здесь еще ненадолго, и кончишь, как и все мы.
— Но почему сейчас, Джейн? Тебя что-то встревожило? Может, это происшествие в Фонде Кардена?
— Карден? Он не мой любимый портняжка. Ты говоришь об ограблении в Маримаре?
— Ты о нем слышала?
— Мы с Симоной все видели в новостях. Когда эта банда сматывалась оттуда, Ален как раз проезжал Теуль и пытался их остановить. Бедняга, он весь в синяках. Пришлось мне его немного подлатать. — Она потерла нагноившийся след укола у себя на бедре. — Ален сказал, что чуть позже видел тебя на вилле Гримальди.
— Там был мальчишник. Его устраивал Паскаль Цандер.
— Ужасный тип. Хорошо, что меня там не было. Он выдумывает себе симптомы якобы венерических болезней, чтобы у него был повод достать из штанов свою большую пушку. Ну и зрелище, я тебе доложу. Он у него постоянно торчком — отвратительно.
— Хорошая причина для отъезда. Значит, это не от меня ты хочешь сбежать?
— Я хочу сбежать от себя. — Она села на кровать, руки положила на свои маленькие груди, словно щупая нежные сосочки. — В этом доме слишком много зеркал, и мне не нравится то, что я в них вижу. За стенами клиники меня вообще словно бы нет. Я все время чувствую усталость, и меня преследуют какие-то дурацкие инфекции. Два последних месяца у меня болят гланды. Если бы ты попытался меня поцеловать, то я бы не позволила бы тебе засунуть язык мне в рот.
— Ты говорила с Пенроузом?
— Уайльдер Пенроуз… он вроде бы неглупый человек, но у него такие странные идеи. Он считает, нам нужны новые сексуальные впечатления. Какие точно, он не говорит — что-то о девочках-подростках. Я ему сказала, что это не твой жанр, что ты любишь постарше. Потому-то и женился на мне. Правда?
— Ты же знаешь, что правда.
— Хорошо… — Я сел рядом с ней, и она уставилась на мои руки, хотя четко зафиксировать взгляд ей не удавалось. Она поднесла мои пальцы к губам и уловила странный запах, въевшийся в ногти, молча скользнула по мне ставшим вдруг четким взглядом. — Пол… ты знаешь, что я сплю с Симоной?
— Нет. Но догадывался.
— Меня так клонило в сон, и я сама не поняла, как все случилось. Я думала, мы вроде как играем, будто мы девочки в общей спальне, а она, оказывается, не к тому клонила. Тебя это расстроило?
— Немного. Мы с тобой давным-давно объяснились на сей счет. А раньше ты?..
— После школы? Только раз. Гетеросексуальный секс — трудная работа, мужчины требуют от тебя слишком многого. Когда я возвращаюсь из клиники, я чувствую себя такой усталой, мне не до этих эмоций. А с Симоной я могу отключиться.
— А как насчет Алена?
— Ему нравится смотреть за нами. Извини, Пол, ты такой здравомыслящий. Если мы останемся здесь еще немного, я лягу в постель с Аленом. А я не хочу, чтобы это случилось.
