— Нет? Ну, извини. Не хотела тебя задеть за живое. — Она мечтательно улыбнулась, как умный ребенок, а потом схватила свою сумочку. — Меня от этого бара с души воротит. Давай смотаемся отсюда на какой-нибудь здоровый, жизнеутверждающий порнофильм…
Мы неторопливо фланировали по Круазетт; то и дело нам приходилось сторониться, чтобы нас не затоптали группки преследователей лимузинов, координировавшие охоту на знаменитостей по мобильным телефонам. Я думал о специальной акции, о которой сказала Франсес. Но я был слишком уж легкой добычей: калека, чья жена — одна из ключевых фигур в клинике, экс-пилот, с трудом выжимающий педаль сцепления своего старенького «ягуара».
Но угроза, как того и хотела Франсес, задела меня. Эта женщина постоянно играла моими эмоциями и привязанностями, искусно вплетая их в ткань собственных страхов. Лежа рядом со мной на постели в Марина-Бе-дез-Анж в объятиях безбрежной искривленной ночи, она посматривала, как я ласкаю ее бедра и стыжусь переполняющего меня чувства к ней. Она никогда не понимала тайной логики «Эдем-Олимпии» и все еще думала, будто старшие управленцы бизнес-парка идут на поводу у своей подспудной жажды убийства и насилия.
— Пол? — Когда я прекратил разглядывать машины на Круазетт, она вцепилась в мою руку. — Ты что-то увидел?
Я показал на центральную полосу, где росли пальмы, огороженные для защиты от мастеров граффити. На островке травы стоял плотный человек с рыжеватыми волосами и носом пьяницы и посматривал на толпу.
— Редактор «Ривьера ньюс»… — Франсес повернулась. — Это он?..
— Мелдрам. Хочешь с ним поговорить?
— Нет. Он за нами наблюдает. Он знает, сегодня должно что-то случиться.
— Так оно и есть. И ты в самом центре событий. — Австралиец записал что-то в свой блокнот. — Ведь он журналист. Ищет чего-нибудь жареного.
— Уйдем прочь. Давай сюда — куда угодно… — Она потащила меня вверх по лестнице, и я чувствовал, как ее бьет дрожь. В здании сдавались квартиры в краткосрочную аренду — снимали их маленькие независимые продюсеры, и на каждом балконе висело полотнище, рекламирующее последний фильм компании.
— «Когда учитель смеет»… «Убийцы школьниц»… — прочел я вслух. — Манила, Пукет, Тайвань. Мелдрам о них говорит: весь штат — один человек, мальчишка и собака.
— Мужчина держит камеру, а мальчишка… Пол, тебе это и в самом деле интересно? — Франсес уже успокоилась и теперь ждала моего ответа. — Это все есть на видео. Ты сидишь на кровати и выбираешь один из шести телеканалов.
— Групповой секс, ослы, водный спорт? Смесь Крафта-Эбинга
{74} и «Видео-восемь»?
— Прошу тебя… Здесь не Сурбитон или Мейда-Вейл. Все очень пристойно — пожилые мужчины с брюшком вполне нормальным способом сношаются с четырнадцатилетними девочками. Бога ради, никаких тебе извращений. — Она взяла меня за руку, как любезный гид — туриста. — «Cahiers du Cinéma»
[29]
утверждает, что истинное будущее кинематографа — порнофильмы.
— В таком случае…
Мы вошли в вестибюль здания. За стеклянными дверями располагалась приемная, напоминавшая регистрационную стойку на конференции педиатров. Две средних лет азиатки с физиономиями отставных крупье сидели за покрытым байковой скатертью столом перед пультом с номерами комнат и логотипами фирм. На столе стопкой лежали брошюрки и рекламные листовки с изображением хорошо ухоженных и улыбающихся детей, едва достигших поры созревания, словно иллюстрации к семинару по краснухе или коклюшу.
— Франсес, постой.
— Что такое? Тебе не нравится выбор?
— Это не для меня.
— Откуда ты знаешь? Ты уверен?
— Абсолютно. Ты меня с самой первой встречи принимаешь не за того.
— Пожалуй. — Казалось, она почувствовала облегчение, но тут же невзначай добавила: — Дэвиду здесь нравилось.
— Гринвуду? Меня это удивляет.
— Это было что-то. Колоссальная шутка. Ему было любопытно — можно сказать, он сам работал на том же поприще.
— Это шутка? — Я посмотрел на азиаток. Одна из них пыталась улыбнуться, и на месте ее рта появилась какая-то странная щель — нора, ведущая в ад.
Я вышел на Круазетт в безопасность телевизионных огней. Рядом остановился лимузин с вымпелами «Эдем-Олимпии» — его дальнейшее продвижение застопорила толпа, которая вдруг выплеснулась на мостовую, словно волна, бьющаяся между причалами тропической гавани. Я отчетливо увидел Джейн на заднем сиденье между Аленом и Симоной Делаж. Все — в вечернем платье, на плечах у Джейн норковый палантин Пенроуза. Она смотрела в сторону моря, словно забыв о фестивале и погрузившись в собственные мысли о модемной сети и массовом медицинском тестировании. Она казалась усталой, но из-за этого еще более красивой, а я гордился ею и радовался, что я — ее муж, несмотря на все то, что сделала с нами «Эдем-Олимпия».
На откидном сиденье расположился Паскаль Цандер, не сводивший глаз с декольте Джейн. Он был пьян и вел себя нахально; грубовато жестикулируя, он говорил что-то Алену, которому, кажется, изрядно надоел. Симона держала Джейн за руку и, стараясь отвлечь ее от Цандера, комментировала ей на ухо поведение толпы.
Когда машина застряла в пробке, Ален что-то сказал шоферу. Передняя пассажирская дверь открылась, и из машины вышел Гальдер, одетый в изысканный смокинг с черным кушаком; на его манжетах поблескивали золотые запонки. Он заметил меня на ступеньках здания, скользнул взглядом по названиям фильмов на полотнищах, свешивающихся с балконов, и, чуть помедлив, взметнул в ночной воздух ладони, как будто обескураженный моим кинематографическим выбором на этот вечер.
— Пол, кто это был? — Франсес махнула вслед тронувшемуся лимузину. — Кажется, Гальдер…
— Джейн с Делажами и Паскалем Цандером. У нее был такой счастливый вид.
— Отлично, на просмотре никто не умер от скуки. Они едут на вечеринку на виллу Гримальди.
— Цандер, кажется, пьян. Слишком пьян для шефа службы безопасности.
— Кое у кого он вызывает беспокойство. Поговаривают, что его сменят. Пожалей меня, Пол. Мне нужно будет разговаривать с ним на вечеринке. Этим блудливым рукам самое место там, на крыше «Нога Хилтон», у самурая…
Я провожал взглядом удаляющиеся габаритные огни лимузина, и на какое-то мгновение мне показалось, будто Джейн оглянулась и посмотрела на меня.
— Вилла Гримальди? Я поеду с тобой.
— А приглашение у тебя есть?
— Я протараню ворота.
— Ты не видел тех ворот. — Она мрачным взглядом скользнула по моей грязной рубашке и кожаным сандалиям. — Я тебя могу туда провести, но без вечернего костюма нельзя.
— Они решат, что я — один из охранников.
— Все охранники одеты, как Кэри Грант
{75}. — Она размышляла, как найти выход из этого тряпичного тупика, чтобы я смог сыграть свою роль в ее сценарии. — Мы вернемся в Марина-Бе-дез-Анж. Там есть старый смокинг Дэвида. Думаю, тебе позволительно его позаимствовать.
