— Около трех сотен. Многие — в командировках, но на уик-энд, как правило, собирается человек сто. Они орудуют вплоть до Ниццы и Сен-Рафаэля. Творятся жуткие вещи — мерзкое детское порно, изнасилования молодых арабских жен…
— Но полиция когда-нибудь все же вмешается.
— Они смотрят на это иначе. «Эдем-Олимпия» расширяется. Детивель и холдинговая компания покупают тысячи гектаров земли к западу от «де-сто три» — до самой «Софии-Антиполиса». — Франсес мрачно махнула рукой в сторону от моря. — «Эдем-Олимпия» платит миллиарды франков налогов. Они оплачивают новые школы, коллежи и стадионы. Поэтому-то им всюду зеленый свет. Уайльдера Пенроуза и Делажа необходимо остановить вместе с их безумной идеей. Не потому, что она сумасшедшая, а потому, что она работает. Скоро весь мир станет колонией бизнес-парка, а руководить им будет кучка тонкогубых негодяев, которые по уик-эндам притворяются психопатами.
Она пожирала глазами берег Жуана и Кань-сюр-Мера — словно в надежде, что сейчас возникнет цунами и вся прибрежная зона погрузится под воду. Я вспомнил скучающую женщину, которую встретил во Дворце фестивалей, — она проявляла ко мне деланный интерес, рассчитывая с моей помощью отомстить «Эдем-Олимпии». Но после смерти Цандера у нее совсем сдали нервы. Впервые в жизни она опустила очи долу — и, похоже, готова была прыгнуть вниз с откоса.
— Мы их остановим, Франсес. Но нам нужны стопроцентные улики. Свидетельских показаний Филиппа Бурже и двух шоферских жен будет маловато.
— Улики есть. Все «ратиссажи» сняты на пленку. На вилле Гримальди не меньше тысячи пленок. В Ментоне я встречалась с отставным судьей, с которым познакомилась, когда мы покупали его старый дом. Он когда-то был вице-президентом Совета по развитию «Альп-Маритим», но поссорился с Жаком Медесином и его дружками-гангстерами
{90}. Они вынудили его уйти в отставку. Его очень заинтересовал мой рассказ.
— Ты только поосторожнее с этим, Франсес. Я должен позаботиться о Джейн. Постараюсь увезти ее в Лондон.
— Она не поедет. Ты же знаешь. — Франсес, уставшая от моей тупости, принялась стучать кулаком о кулак. — Джейн — одна из их основных целей. Ей поручили этот колоссальный диагностический проект.
— Тут же не война. Система и без нее будет работать.
— Естественно! Это же блестящий способ набирать новых членов для лечебных занятий. «Слишком часто простужаетесь летом? Чувствуете слабость? Попробуйте-ка нашу особую разминку. Резиновая дубинка прилагается». Джейн им идеально подходит.
— Она довольно вспыльчивая.
— Была вспыльчивая… Бога ради, Пол, ведь она же наркоманка. Им нужен уступчивый врач, который будет поставлять им сильнодействующие наркотики, не задавать вопросов о странных царапинах и положит на больничную койку любую шлюху, которую покалечат во время этих садистских игр. Их устраивает педиатр, который может лечить несовершеннолетних мальчиков и девочек, подхвативших триппер. И потом, всегда полезно иметь врача, который без лишних слов подпишет свидетельство о смерти, когда в этом возникнет необходимость. Джейн все это для них сделает.
— Она уже начала. Она засвидетельствовала смерть Цандера.
— Она видела, что случилось?
— Нет. Она спала в «мерседесе» Делажа. Но она была там.
— Для этого-то Ален и взял ее. Она и в самом деле считает, что это был несчастный случай?
— Не уверен… — Я смотрел, как первые старухи выходят из церкви и возвращаются к автобусу. — Франсес, есть одна вещь, которую я так толком и не понял. Почему Дэвид пытался убить тебя?
Франсес в упор уставилась на меня, едва скрывая презрение к самой себе.
— Разве он пытался?
— Ты об этом прекрасно знаешь. Он пытался проникнуть в здание «Сименса», чтобы убить тебя.
— Может, он искал кого-то другого. Не знаю. Я его предала.
— В это трудно поверить. Ты его любила, но он с тобой порвал. А несколько недель спустя попытался тебя убить.
— Жаль, что у него это не получилось. Он знал, что я зашла слишком далеко. Я предъявила ему тайную часть его самого, которой он не знал.
— Если не наркотики, то что? Что-нибудь связанное с приютом?
— Да самое главное и было в этом приюте. Со всеми этими испорченными тринадцатилетками, жаждущими секса и готовыми на что угодно ради новой стереосистемы. Поначалу я думала, что эту мысль в его голову вбила я. Но она там и раньше была. Уайльдер Пенроуз лишь слегка подтолкнул его в нужном направлении, а дальше все пошло само собой. А потом он осознал вдруг весь ужас происходящего. Ах, бедняга. Он был слишком честен.
— Тринадцатилетки? Ты хочешь сказать?..
— Да! — выкрикнула Франсес чуть ли не в лицо вдовам, будто хотела вывести их из этого состояния благочестивой скорби. — Об этом я и говорю! Я подталкивала его к этому точно так же, как и тебя. Я любила Дэвида и хотела, чтобы он был счастлив. Если ему хорошо с тринадцатилетней девчонкой, то почему бы и нет? Поначалу Дэвиду это не нравилось, и тогда он пошел к Пенроузу.
— А Уайльдер сказал, что ему, мол, как раз это и требуется? И когда же это началось?
— За шесть месяцев до его смерти. Эта была наша с ним общая тайна. Мы об этом никогда не говорили, хотя и знали, что происходит.
— А монахини не пытались его остановить?
— Они ничего не знали. Девочки быстро вырастали, и менялись они, как в калейдоскопе. Все это происходило в «Эдем-Олимпии».
— В доме?
— Там все начиналось. Он привозил какую-нибудь девочку на уик-энд, чтобы заниматься с ней английским. Они вместе читали «Алису в Зазеркалье», и все девчонки просто умирали со смеху. Дэвид оборудовал для них одну из спален. А потом — сказал «а», говори «б». Пенроуз его убеждал, что, мол, не нужно чувствовать себя виноватым. То, что он не обманывал себя, шло ему на пользу, воспламеняло его воображение. Поначалу все это было очень невинно.
— А потом? Догадаться нетрудно.
— Пенроуз сказал, что знает одного директора, который не прочь позаниматься с девочками английским. В нашем высшем звене Льюис Кэрролл был чертовски популярен. Девочки могли догадаться, к чему идет дело, но им нравились подарки. Они понимали, что встречаются с очень важными дядьками.
— И значит, вскоре здесь был настоящий…
— Подростковый публичный дом. — Франсес потрясла головой, словно читая странный газетный репортаж и не веря написанному. — Дэвид все и организовал. Он распространял книги об Алисе, а библиотека стала системой заказов. Если ты хотел дать урок английского, то брал свой любимый экземпляр. Дэвид устраивал дело так, что ты получал ту девочку, которую заказывал. Доставка товара на дом. Куда там твоему багдадскому калифу!
— Так книги Кэрролла были системой заказов? Теперь понятно, почему в дом приходил этот русский. Он решил, что делом руковожу я, и предложил мне маленькую Наташу. Я хотел отвезти ее в полицию.
