Он приподнял ее голову и заглянул ей в глаза. В них было все, чего он так давно желал. Ее доверие согревало. Ее красота потрясала. Невинное искушение во взгляде заставляло его таять, лишало решительности. Не в силах сопротивляться соблазну ее влажных губ, он припал к ним, наслаждаясь их вкусом. Но поцелуй был коротким. Он не стал продолжать этот мучительно сладкий экстаз, так как не был уверен, что сможет выстоять.
Он отстранился со вздохом сожаления.
– Идите поспите, моя Бэкка. Ночь коротка, мы выезжаем на рассвете.
– Погодите, – остановила она его уже у двери, положив руку ему на плечо. – Можно вас кое о чем спросить?
– Спрашивайте.
– Я еще могу понять остальных… Но почему Генрик не смог поехать с нами? У меня есть Мод, а вам никто не прислуживает.
Клаус застыл в нерешительности. Какую часть правды он мог ей открыть? Какую часть она поймет? Он едва не рассмеялся. Разве она не видела воочию все загадки и чудеса астрального измерения? Разве ее не держали там в плену? Разве она не смогла сбежать от жестокого и сильного противника исключительно благодаря собственной отваге и смекалке? Тем не менее он не хотел пугать ее, поэтому ушел от ответа.
– Генрик действительно служил мне, но он никогда не был моим слугой. По рангу он намного выше, чем я. Я больше не могу переноситься в астральную реальность. Вы знаете об этом, mittkostbart. Но это не значит, что она не может достать меня… нас и нанести нам вред. Разве Генрик не говорил вам, что отныне, находясь в воде или пересекая водоем, вы подвергаетесь опасности? – Она кивнула, и он продолжил, не давая ей вставить и слова: – Это на самом деле так. Генрик может сделать для нас гораздо больше, пока находится в Ином мире, нежели в этом. Он ушел, но незримо с нами, и так будет всегда. Когда-нибудь я постараюсь вам это объяснить, но не сегодня. А теперь ложитесь спать, и пусть вам приснится день, когда никакие стены или двери не будут стоять между нами. А скоро так оно и будет!
Как только за Клаусом закрылась дверь, из соседней комнаты вышла Мод. Ожидая скрипа ключа в замочной скважине, Клаус шепотом пожелал Бэкке спокойной ночи из-за старой, изрезанной деревянной двери. Она прислушалась к его удаляющимся шагам и лязгу засова на его двери, затем повернулась к горничной.
– Запри и свою дверь, – велела она Мод, когда та подошла помочь ей раздеться.
– Я знаю… я… я слышала, миледи, – произнесла горничная, запинаясь. – Я переживала, а вас все не было и не было. Я только собралась идти за вами…
Уж в этом Бэкка не сомневалась. Что ей удалось узнать? «Наверняка все», – решила Бэкка уныло. А что ей мешало подкрасться к двери Клауса и подслушать? Девчонка неисправима, но выбирать не приходилось, поэтому нужно было мириться с ее пороками. Она не стала ее бранить. Какое это имело значение? То, чего горничная не поняла, пусть так и останется для нее загадкой. Все равно не поверит. К тому же сейчас, когда Клаус стал смертным, всей правды ей можно было и не знать. И все же Мод нужно было поставить на место. Она должна понять, что дурное поведение ей просто так с рук не сойдет.
– Это, конечно, чудесно, что ты уже заперла дверь, – сказала Бэкка ледяным тоном, – но если я еще раз поймаю тебя на подслушивании, тебе не сдобровать. Мы уже говорили об этом раньше, и я не хочу снова к этому возвращаться. Тебе все ясно?
– Д-да, миледи, – произнесла горничная, беря в руки ночную рубашку, которую приготовила заранее.
– Хорошо. Тогда ты слышала, что сказал его светлость. Ночь коротка. Оставь это и ложись спать. Мы выезжаем на рассвете.
– Но разве вы не хотите, чтобы я помогла вам переодеться, миледи?
– Я сама о себе позабочусь. Марш отсюда. Я недовольна твоим поведением, Мод. И не позволю тебе совать нос в мои дела или частные разговоры. Лучше тебе это запомнить. А теперь ступай прочь.
Мод секунду потопталась на месте в нерешительности, затем сделала реверанс и выскользнула в соседнюю комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Бэкка перевела дух и подошла к окну. Из окна открывался вид на конюшни и кузницу. Скоро они с Клаусом остановятся на таком же постоялом дворе, но уже празднуя свою свадьбу. Равнодушная луна над головой освещала мрачное, полуразвалившееся здание. Было видно, как внутри пылает открытый очаг, а в нем лежат раскаленные докрасна инструменты. Было это хорошим или плохим предзнаменованием? Поежившись, она задернула занавески. Это напомнило ей шторы, которыми были занавешены окна спальни в Линдегрен Холле. Шторы, которые нужно было оставить задернутыми… Послушайся она Улу, и она бы не отправилась в безрассудное ночное путешествие. Этот простой жест изменил ее жизнь навсегда.
У нее перед глазами до сих пор стояла картина, как обнаженный Клаус идет сквозь дымку к водопаду, а вокруг него, словно озорная детвора, носятся светящиеся огоньки, которые, как она теперь знала, назывались Иррблоссами. Слезы затуманили ей глаза, и она глотнула вставший в горле комок. Однажды эти смешные блуждающие огоньки спасли ей жизнь. Неужели она никогда больше их не увидит?
Бэкка горестно вздохнула и в сердцах отвернулась от грязного окна. Что с ней такое? Откуда эта внезапная ностальгия, ведь она совсем недавно побывала в объятиях Клауса? Возможно, это уколы совести. Ради нее он отказался от слишком многого. Не пожалел ли он об этом? Смогла ли она оправдать его ожидания? Могла ли надеяться хоть когда-нибудь стать равной ему в искусстве обольщения – многовековом чувственном опыте, на уровне подсознания присущем расе, которая сама по себе была воплощением необузданной страсти? Сможет ли ее неискушенная невинность когда-нибудь удовлетворить все его потребности, не считая, что это сон? Кровь прилила к щекам и застучала в висках, когда она, потрясенная, вспоминала о ласках, которым они только что предавались. Проводя рукой по животу, она представила, как пылко и страстно он любил ее, как неожиданно и смело она ответила на чувства, о существовании которых раньше и не подозревала. Но все же…
Бэкка отбросила эти мысли, как делала уже не раз, когда они под покровом ночи закрадывались ей в душу. Но теперь, зная о том, на какие жертвы он пошел ради нее, теперь, когда назад дороги не было, теперь, когда ее фантазия, ее восхитительные сны превратились в реальность, отмахнуться от них было не так-то просто. Эти невеселые мысли так измучили ее, что она, обессиленная, упала на кровать. «Только на секундочку. А потом я переоденусь», – заверила она себя и тут же провалилась в сон. Мучительно волнующее ощущение его внутри превратилось в смутное воспоминание о боли, о которой Клаус предупреждал и к которой готовил, являясь ей в снах.
Через какое-то время ее разбудил звук, доносящийся от двери. Она часто заморгала, пытаясь собраться с мыслями. Который час? До утра было еще долго – свет не пробивался сквозь занавески, чтобы убедить ее в обратном. Она села на кровати и протерла глаза, стараясь прогнать остатки сна. Да! Она соскочила с кровати и подбежала к двери. Ей не показалось – оттуда действительно раздался скрежет…
– Клаус? Уже что, утро?
