* * *
Часа в четыре на небе появились облака. Мы оделись, собрали пустые банки и заторопились к машине — стал потихоньку накрапывать дождь.
Обратно мы доехали без всяких приключений и быстрее, чем сюда — на шоссе было меньше машин. Только… На том же месте, вскоре после кольцевой дороги, опять откуда-то выскочили желтые огни. Когда они метнулись на нас, я инстинктивно зажмурил глаза, но огни не исчезли. Вернее исчезли, но… Не сразу. Такие желтые фонари, не лучистые, а горящие ровными, слепящими кругами, и в каждом круге… Черт, пиво на жаре, конечно, кайф, но развозит… А Рыжей — хоть бы хны, ведет тачку так, словно и не пила…
Рыжая выругалась сквозь зубы и сбавила скорость.
— Опять эти фары? — спросил я.
— А черт его знает, я снова не заметила, откуда они взялись… Как-то вынырнули совсем рядом, и… Словно не по встречной, а прямо нам в лоб. Зараза х… хренова.
— Кель выражанс, мадам, — зевнул я.
— Я уже тебе говорила — «мадам» свою жену называй, — как-то нервно проговорила Рыжая.
Я хотел было спросить, чего ее так раздражает «мадам», но глянул на нее и решил промолчать. Кажется, она испугалась. Тоже наверно разморило чуть-чуть от пива, а тут эти… Я представил себе те фары, постарался мысленно увидеть их и вдруг понял, что они были похожи на… Ну, да, в середине каждого желтого круга зияла черная отметина — такая… Ну, вроде зрачка. Что за черт, везде мне кошачьи глаза мерещатся! Скорей бы до дому добраться…
Я механически отметил, что подумал о ее квартире, как о нашем доме, и… Ничего. Даже не удивился. Вообще никак не отреагировал. Ну, правильно, там же сейчас мой Кот — интересно, что он делает? Ждет в прихожей? Вряд ли. Наверное, залез в шкаф… С чем он там возится? Вот зажует туфли хозяина… Хотя у хозяина наверно столько штиблет, что он и не заметит.
* * *
— Эй, заснул?
Я вздрогнул и открыл глаза. Мы стояли перед воротами дома. Нашего дома… Привык ты к сладкой жизни — как отвыкать будешь? Ну, ладно, проблемы решают по мере их возникновения. Пара деньков у нас еще есть…
Я потянулся и спросил:
— Чего не въезжаем, моя донна?
— Нет никого в будке. Открой ворота.
— Там же замок…
— Да, он просто накинут… Откроешь?
— Запросто.
Я вылез и пошел к воротам. Замок действительно болтался просто так. Возле будки стоял какой-то парень в темном костюме. Моросил мелкий дождь, но он стоял без зонта (а к его костюму подошел бы зонт… и котелок) и смотрел куда-то в сторону. Я думал, он спросит, какого я тут вожусь с воротами, но он даже не повернул голову в мою сторону. Несмотря на это, от него исходило… Что-то неприятное. Мне стало не по себе. Он даже не глянул на меня, а мне все равно стало не по себе, словно он излучал какое-то… Какую-то угрозу. Или — предупреждение… Или не он, а что-то другое — что-то неподалеку. Совсем рядом…
Ладно, хватит лирики, Котяра уже наверняка злится на мое отсутствие.
17
А ты когда в Штатах был, где жил? — спросила Рыжая, присматривая за сковородкой, в которой что-то разогревалось, аппетитно ворча.
— В Вашингтоне, моя донна…
— У знакомых?
— Ага. В домике таком… с огородиком. Четырехэтажном… Ну, не этажном, а четырех — по ихнему сказать — уровневом. Недалеко от метро.
— Расскажи.
— Про что?
— Ну, как жил там, чего делал… Про Вашингтон. Я там только один день была.
— Ты целый год в Штатах прожила — тебе-то что рассказывать?
— Ну, расскажи… Пожалуйста. Я люблю слушать, как ты рассказываешь, — не отставала она.
— Не умею я по заказу… Только стишки. Хочешь, стишок расскажу?
— Не-а, — помотала она головой. — Хочу про Америку. Давай…
— Далека Америка от нашего… — пробормотал я. — А знаешь, как там кошек кличут? Ну, вместо нашего кис-кис-кис?
— Ага, — кивнула она. — Кри-кри-кри…
— Забавно, да? Совсем по-другому, и без шипящих…
— Какая разница, — она равнодушно пожала плечами. — Они-то все равно говорят «мяу»… Эй, ты где? Заснул?
— Как ты сказала? — я действительно, словно очнулся от сна, в который провалился… мгновение назад. От того старого, детского сна, где…
— Сказала? — нахмурилась Рыжая. — Ничего… Сказала, как их ни кличь, а кошки — все равно говорят «мяу». А что? Разве, нет?
— Да, — медленно кивнул я и механически повторил за ней: — Кошки все равно… говорят «мяу».
* * *
Когда она произнесла это простое предложение, у меня в мозгу словно… сдвинулся какой-то «рычажок». Я вспомнил — очень отчетливо, почти окунулся туда — свой детский сон: бесконечный красный песок и что-то… большое, что-то невероятно огромное, присутствующее там везде и словно что-то приоткрывающее, что-то равнодушно показывающее, от чего мне тогда, в детстве, стало чуть легче.
Вдруг я понял — через столько лет — что в этом огромном
(мерцало… светилось…)
было это. Все равно кошки… Вернее, и это. Оно было таким огромным, что
(таило… скрывало… )
вмещало в себя все, но там было и это — равнодушное, холодное и давящее подтверждение ясной и простой истины: все равно, кошки говорят «мяу».
Это была лишь маленькая песчинка в том огромном целом, крохотный кусочек… Но в том огромном целом были совсем другие измерения и пропорции… И на самом деле, в том целом не было ни песчинок, ни глыб, ни большого, ни крохотного — вообще, ни малого, ни великого, — там все было целым, и невозможно было ни мыслями, ни чувствами охватить, понять это целое, или «разбить» на кусочки, чтобы переварить, но все равно кошки говорят «мяу», и мне бы сейчас только шагнуть чуть дальше, еще чуть-чуть — и я ухватил бы что-то еще, но… Эй, ты где? Заснул? — и все кончилось.
* * *
— Эй, ты где? Заснул?.. Поболтай со мной, пока я готовлю. Ну, пожалуйста! Все равно — не отстану…
Я послушно рассказал анекдот. Потом подумал и рассказал еще два и с удовольствием послушал, как она хохочет.
— В смехе — твоя сила, — сказал я. — Какой мужик устоит, когда баба так смеется его дурацким шуткам? Да еще рыжая баба…
— Он — не устоит… А у него? — еще не совсем отсмеявшись, спросила она.
— У него и спроси, — пожал я плечами.
— А я у него и спрашиваю… И сила моя — не в смехе, — она резко перестала смеяться. — А вот твоя — в чем? Ты откуда ее берешь, а?
