– Что это за дядя, которого он постоянно видит? – Джосс смотрела на Лин. – Мне кажется, я просила тебя не читать ему больше «Страну Оз». Эта книга его расстраивает.
Лин нетерпеливо покачала головой.
– Да не читала я, Джосс. Насколько мне известно, у нас и книги этой нет. Мы читали сказки, правда, Том… – Она замолчала. Люк пытался уложить мальчика в постель. Тот оглушительно орал.
– Давайте возьмем его вниз. Пусть заснет там. Я после положу его в постель.
Лин пошла за Люком, который понес ребенка вниз, захватив одеяло и большого черного медведя. В дверях она остановилась.
– Джосс? Ты идешь?
– Сейчас. – Джосс оглядывала комнату. – Посмотрю, что могло его напугать.
Она слышала их шаги по коридору и по их с Люком спальне, потом по лестнице. Через мгновение они спустились вниз, и Джосс осталась одна. Она огляделась. Тяжелые шторы задернуты, на улице еще совсем светло. Но горит верхний свет, и комната ярко освещена. На полу разбросаны мелкие игрушки Тома, те, что побольше, аккуратно сложены в ящик. На углу комода стоит настольная лампа с абажуром. Ничего такого, что могло бы его напугать. Джосс чувствовала, что слышит громкое биение своего сердца. Она подошла к двери, выключила верхний свет, вернулась к кроватке и снова огляделась. Свет от настольной лампы проникал в темные углы. Джосс могла видеть огромный многоцветный пластиковый мяч, подаренный Тому Гудиарами, яркий половик на полу и картонную коробку с игрушками, прикрытую Лин яркой сине-красной бумагой. Она стояла почти в центре комнаты, и игрушки, которым не хватило места, свисали из нее. Шторы плотно задернуты. Джосс нахмурилась. Шторы двигались, то втягиваясь, то снова отодвигаясь от окна, как при сильном сквозняке. Нервничая, она подошла поближе.
– Кто там?
Разумеется, там никого не было. Откуда там кому-то взяться? Но ведь окно закрыто. В саду поздний мороз, частое явление для мая в Англии, уже посеребрил траву. Джосс сама закрыла окно, когда уходила, поцеловав Тома на ночь. Тогда почему шторы шевелятся? С бьющимся сердцем она шагнула к окну и резко раздвинула шторы. В окне она увидела лишь отражение лампы, стоящей где-то за ее спиной. Шторы если и двигались, то только в результате ее резкого движения. Она поежилась.
Кэтрин, Кэтрин, милое дитя, ты не хочешь поговорить со своим королем?
Его глаза следили за девушкой, пробегавшей по дому. Из-за пелены тяжелых, темных волос ее глаза цвета вероники заигрывали с ним, ее смех звенел во всех комнатах.
Около окна оказалось дико холодно. Куда холоднее, чем в остальной комнате. Джосс быстро задернула шторы и повернулась.
Это стояло прямо за ее спиной, тень между ней и лампой. Только что оно было здесь, закрывая свет и нависая над ней, и тут же исчезло.
– Ах! – Ее невольный вскрик прозвучал тихо и жалко. Она снова лихорадочно огляделась, но нигде ничего не было, абсолютно ничего. Она все придумала.
Когда Джосс вошла в кухню, Лин подняла голову. Люк укачивал Тома, сидя в кресле-качалке у плиты. Мальчик уже почти спал.
– Проходи и садись, Джосс. Я подогреваю ужин. Через минуту Том заснет, мы завернем его в одеяло и уложим в кресло.
– Мне кажется, нам больше не следует позволять ему спать в той комнате одному. – Джосс села за стол и положила голову на руки. – Я бы предпочла, чтобы он спал с нами. Мы можем перенести его кроватку в нашу спальню.
– Нет, Джосс, – нахмурился Люк, глядя на нее поверх головы Тома. – Ты не хуже меня знаешь, к чему это может привести. Если мы позволим ему сейчас спать с нами, он ни за что не согласится потом спать один. Кроме того, тебе скоро рожать, ты должна иметь полноценный отдых.
– С ним все будет в порядке, Джосс. Поверь мне. Всем детям иногда снятся кошмары. – Лин смотрела, как Люк осторожно встал и положил мальчика на кресло, на котором только что сидел. Он аккуратно подоткнул одеяло, пристроил рядом медведя и немного постоял, глядя на порозовевшие щеки сына и прислушиваясь к ровному дыханию.
– Может быть, – согласилась Джосс, глядя на Тома с такой любовью, что сердце заныло.
– Я знаю, о чем ты думаешь, родная. – Люк подошел и поцеловал ее в макушку. – О всех тех ребятишках, которые умерли когда-то давно. Не надо. Это глупо. Все было тогда. А сегодня – это сегодня.
Джосс ворочалась во сне. На губах возникла улыбка, она слегка застонала. Осторожно, так, чтобы не разбудить ее, одеяло было откинуто, ночная рубашка расстегнута, и грудь ее белела под лунным светом.
Она проснулась, но с трудом смогла разлепить веки. Было еще темно. Джосс несколько минут таращилась на потолок, не соображая, где она и что с ней, потом со стоном нащупала будильник. Половина пятого. Что ее разбудило? Том не просыпался с той поры, как Люк отнес его в кровать. Он сразу обнял медвежонка и повернулся к ним спиной. Хотя из комнаты Тома не доносилось ни звука, она уже знала, что должна встать и пойти к нему, убедиться, что с ним все хорошо.
С трудом поднявшись с постели, она остановилась на мгновение и оглянулась на спящего Люка. Она едва могла его разглядеть. Только очертания в свете, проникающем из коридора через приоткрытую дверь. Он не шевелился. Накинув халат, Джосс босиком прошла к комнате Тома и толкнула дверь. Здесь было холодно. Куда холоднее, чем в остальном доме. Она нахмурилась и подошла к батарее, чтобы проверить выключатель и термостат, который оставили включенным на случай, если снова похолодает. На ощупь батарея была горячей. Джосс дрожа приблизилась к окну. Оно было слегка приоткрыто. Ее собственное отражение в стекле, когда она выглянула в сад, было смутным, всего лишь силуэт в ночном свете. Она могла различить тусклый блеск воды в дальнем конце лужайки, в которой отражались звезды.
Если вы присмотритесь, то увидите, что дом почти всегда наследовался дочерьми.
Джосс внезапно вспомнила эти слова Геральда ЭнДрюса, и тут же ребенок засучил ножками в ее животе. Родится мальчик. Она в этом не сомневалась.
Брат Тома, и оба они в смертельной опасности. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов, чтобы заглушить тоску, поднимавшуюся, казалось, из самых глубин ее души. Нет!
Нет! Не может быть, чтобы Бог такое допустил. Это невозможно. Она обхватила живот руками и медленно повернулась, потея от страха, ожидая, что это опять будет за ее спиной между ней и кроваткой. Но ничего не увидела.
Она долго сидела, обняв колени руками, примостившись на коробке с игрушками и не сводя глаз с малыша, свернувшегося в калачик под одеялом. Время от времени Том шмыгал носом и причмокивал губами, но в остальном спал крепко и спокойно. Она задремала.
Когда ее голова упала на грудь, Джосс проснулась. В полутьме не сразу поняла, где находится. Она уже не видела Тома. Темная от тени кроватка была пуста. Она в отчаянии вскочила на ноги и рванулась к ней, сообразив, что ноги свела судорога.
Он был там, спрятанный в тени, и спокойно спал. Джосс повернулась, из горла вырвалось короткое рыдание. Замешкавшись в дверях, она оглянулась. В комнате снова было тепло. Она казалась уютной, безопасной, почти счастливой. Ей вдруг захотелось поскорее увидеть Люка.
