— Смотри! — приказала Арина Родионовна, ткнув пальцем в повредившегося умом самца. — Чуешь, что происходит?
— Куда там! Камни все забивают. А вот он, похоже, и впрямь чует!
— Слушайте, — возмутился я. — Может, вы уже объясните, что вас так подорвало.
— Сам увидишь, — не стал вдаваться в подробности Васильев-младший. — Найти бы только, чем сетку вскрыть. — И осторожно попробовал золотую нить когтем.
Авоська отозвалась приятным мелодичным звоном, но на металле не осталось ни царапины, что было удивительно: я всегда считал золото мягким.
— Может, до Дому дотянем? — с сомнением в голосе предложил страж дуба. — Там мы эту подарочную упаковку в два счета распотрошим.
— Ага! И внутри одни потроха останутся, — отвергла идею Васильева бабка. — Уже и сейчас-то может быть поздно… Эй, Лева, касатик, ты чего это удумал?
Я как должное воспринял окрик Арины Родионовны. Если бы такой неудачник, как я, начал рядом со мной стаскивать с шеи автомат, я бы наверняка тоже стал нервничать. Но в этот раз все должно было пройти мирно.
— Подержите, — попросил, передавая старухе оружие, из которого предварительно извлек шомпол.
— Да ты что?! — возмутилась Яга. — Не стану я эту страсть в руки брать.
— Все нормально! Я прослежу, — пообещал кот, который, кажется, уже понял, что за идея пришла мне в голову.
Положив «калашникова» под лапу Барса Мурзоевича, я подцепил стальным стержнем одну из нитей и стал накручивать по часовой стрелке. Авоська натянулась еще больше, камни захрустели от трения друг о друга, а я вращал и вращал шомпол. Наконец, проволока не выдержала и порвалась. Самец тут же бросился к чуть-чуть расширившемуся проему.
— Родионовна, держи этого кобеля! — распорядился кот. — Левочка, продолжай!
Я продолжил. Дело оказалось непростым. Ругаясь, обдирая пальцы и ломая ногти, я раз за разом рвал шомполом злополучную сеть. Потом, когда из нее начали вываливаться изумруды, мне пришлось с величайшей осторожностью зачерпывать их горстями и раскладывать кучками на ковре, ни на секунду не забывая о том, какой взрывоопасной драгоценностью они являются. Наконец мои руки наткнулись на какой-то металл, и еще через несколько минут я выкопал из камней обычную железную клетку, внутри которой и сидела настоящая волшебная Белка.
— Живая! — с явным облегчением сказал Кот Ученый. — А еще бы часик, и как знать…
— Ох, до чего ж тебя довели-то, милая! — запричитала Арина Родионовна вместо того, чтобы просто открыть клетку.
Но самое большое воодушевление испытывал, конечно, самец. Он и верещал, и рвался, и пытался кусаться, но без толку. Древняя колдунья знала, как обезопасить свои руки от зубов грызуна.
— Может, дадите им воссоединиться? — спросил я, заметив, что якобы измученная Белка тоже начала всем тельцем прижиматься к прутьям своей тюрьмы, словно Рене Зельвегер в мюзикле «Чикаго».
— Конечно, дам! — пообещала Арина Родионовна. — Для нее это дело сейчас — самая лучшая поправка. Только не здесь. С такой кучей каменьев они полгода друг от друга не оторвутся.
— Ага! Если только раньше не рванет! — заметил Барс Мурзоевич, возвращаясь на место пилота.
«Не самая плохая смерть!» — подумал я, представив, какой экстаз должны испытывать любовники, если удовлетворение их страсти может выплеснуться столь пугающим взрывом. Но бабка была непреклонна. Она снова всучила мне грызуна и велела вплоть до прибытия домой ни при каких условиях не выпускать его из-под майки. Не могу сказать, чтобы я сильно обрадовался этому поручению, и все-таки даже оно не смогло испортить мне настроение. Мы возвращались, и возвращались победителями. Вскоре впереди появилась знакомая излучина Реки времени, в двух шагах от которой среди сосен пряталась дверь, ведущая в штаб-квартиру Общества.
— Прибыли! — объявил кот и кубарем полетел с ковра, слившись с огромной обрушившейся на него подушкой.
— Кубера! — простонал я, узнав любимое оружие индусского недруга, и не ошибся. В двух шагах от такого близкого, такого выстраданного и заслуженного триумфа нас поджидало коварное одноглазое божество.
После нашего последнего столкновения Кубера оказался слегка помят, весьма грязен, очень зол и главное — он в кои-то веки не разглагольствовал.
— Ловите! — приказал бог, направив к нам со старухой очередную подушку, которая, растеряв по дороге все перья, упала на наш ковер вместительным атласным мешком.
— Что, лысый, — с притворным сочувствием обратилась к Кубере Яга, — нитки гнилые попались?
— Рот зашью, узнаешь!
— Ладно-ладно! Верю на слово.
— А я тебе нет! Кончайте болтать и кладите в мешок камни!
— Хорошо, — неожиданно согласилась Баба-яга, да еще и меня припахать решила. — Давай, Левушка, подставляй мешок!
Я нехотя подобрал чехол от Кубериной подушки, а бабка стала ползать на четвереньках по всей поверхности ковра, подбирая рассыпанные по нему камешки.
— Арина Родионовна, — шепотом воззвал я к старухе, но она меня проигнорировала.
«Чтоб тебя! Неужели сдалась?! — мелькнуло в моей голове. — А я-то сам что в таком случае делаю?!»
— Пытаешься спасти свою шкуру! — ответил на мой мысленный вопрос бог.
Ну конечно! Небожитель, как всегда, бесцеремонно копался в моем сознании. Ну и черт с ним, решил я. Лучше умереть стоя, чем собирать изумруды на четвереньках. Я отбросил мешок и уже собрался демонстративно подняться на ноги, но не успел. Бабка весьма ощутимо пнула меня под коленку и сразу же кинулась лебезить перед Куберой.
— Ты уж, касатик, не серчай на моего подельничка. Молодой он еще, глупый. Не угомонится никак, не успокоится, что камушки ему не достанутся. Столько дней мы за ними охотились, у дружка твоего — Перуна — из-под носа, считай, увели, и все зря!
— Врешь, ведьма?! — взревело на старуху божество. — Я знаю, что защитники добывали их не для себя.
— Тю! — усмехнулась бабка. — Защитничков нынче Перун рвет, а мы-то здесь. Может, дальше были бы, да очень уж нам захотелось камушки разделить.
— Вот как, — задумчиво произнес Кубера. — Вам, оказывается, тоже нужно богатство!
— А что, поделишься? — заискивающе спросила Баба-яга, и я с тоской увидел, как ее глаза загораются от алчности.
— Я подумаю, — пообещал бог, с гораздо большим интересом взглянув на стоящую перед ним на четвереньках старуху.
— Арина Родионовна! — Как всегда, выдержка мне изменила. — Что вы делаете? Вспомните, кто это такой?! Он воюет на стороне Перуна. Он превратил Хана в чинару. Он подставил Велеса…
— Молчать! — взвизгнуло божество, и самые мелкие из его подушек в ужасе разлетелись в разные стороны. — Я не желаю слышать имя этого предателя!
— Черта с два! — выкрикнул я, вступаясь за начальника. — Велес никого не предавал. Я знаю!
