— Хан, в чем дело? — напустился я на него. — Нам выбираться надо, а ты…
— А я должен напоследок помолиться. Где тут у нас Восток?!
— Там! — пришла на помощь узбеку Арина Родионовна.
Похоже, эти двое и впрямь всерьез настроились умирать. То есть егерь-то всерьез. А действия Бабы-яги на пороге близкой смерти от загадочного полотенца показались мне какими-то странными. Старуха склонилась к ближайшему кусту и дважды клацнула челюстями. Понятия не имею, из чего были сделаны ее зубы, но пара железных побегов оказалась срезана, будто рот бабки был оснащен профессиональными гидравлическими кусачками. После этого пальцы Арины Родионовны шустро прошлись вдоль каждой веточки, превращая их в гладкие прямые спицы. Металлические листочки так и полетели в разные стороны, и я мысленно посочувствовал Александру Сергеевичу. Ведь если Яга хоть раз в жизни хватала поэта за ухо, мочки его ушей побывали в самых настоящих пассатижах. А старуха тем временем сняла с поясницы разодранный во время наших злоключений платок, выдернула из его края измочаленную шерстяную нить и принялась за вязание. При этом она что-то непрерывно бубнила себе под нос. Прислушавшись, я с удивлением разобрал слова:
— Я, Баба Третья, Яга Смоленская, Костяная нога Калужская, находясь в трезвом уме и твердой памяти, заявляю…
Оказалось, что Арина Родионовна и впрямь собралась изъявить свою последнюю волю. Правда, делала она это в высшей степени необычно. То, что я было принял за неуместное в столь критической ситуации рукоделие, в реальности оказалось старухиным завещанием. Спицы, которыми она вязала, мелькали с такой скоростью, что стали похожи на пару взбесившихся автомобильных дворников. Вскоре я даже смог прочесть на получившемся шерстяном шарфике печальный текст: «Перед лицом неминуемой гибели завещаю все свое движимо-недвижимое имущество (избу на куриных ногах) лешему Ефиму. С тем условием, что названное лицо разыщет закрепленное за мной транспортное средство (ступа аварийная, самовывоз), а также сообщит о ее местонахождении организации-собственнику ООО ВЧК…»
— ВЧК? — изумленно воскликнул узбек.
Оглянувшись на напарника, я увидел его стоящим на коленях на подстеленном халате. Однако вместо того чтобы молиться, мой азиатский друг вовсю таращился на старухино завещание.
— Секунду! Я не понял… — снова открыл рот Хан.
— И не поймешь! — оборвала его Арина Родионовна. — А объяснять у меня нет времени. Через пару минут конец.
— Раньше, ведьма! — раздался над нами знакомый голос.
— Чтоб тебя! Да когда ж ты угомонишься?! — выругалась старуха, словно нехотя посмотрев наверх.
Я последовал ее примеру и конечно же увидел гарцующего на подушках Куберу.
— Никогда! — рокочущим голосом ответило божество и, выставив вперед растопыренную пятерню, что придало ему немалое сходство с конной статуей Юрия Долгорукого, начало читать какую-то заклинательную абракадабру: «Рахи-брахи! Р'акшас а'нах'и! Карма, сутра, сансара! Уходите со двора!»
Как бы забавно ни звучала Куберина скороговорка, похоже, она имела весьма внушительную магическую силу. По мере произнесения им всей этой оккультной галиматьи огромная хрустальная гора, на которой мы застряли, снова начала трястись, а заодно стала наливаться изнутри настораживающим красным свечением.
— Полотенце? — вдруг ни к селу ни к городу спросил у Бабы-яги мой напарник.
— Полотенце! — подтвердила она.
— Лев, ложись! — посоветовал узбек, после чего личным примером показал, как это можно сделать, несмотря на то что почти все окружающее пространство было занято металлическими растениями.
Я попытался повторить его маневр, но не успел. Благодаря чему стал свидетелем невероятного по своей красоте и кошмарности зрелища. Верхушка горы взорвалась, и вверх устремился бесконечный и яростный столб пламени!
— Офигеть! — только и смог прошептать я, ничуть не стыдясь того, что свел все свои впечатления от столь потрясающего природного явления к одному жаргонному словечку.
Что поделаешь, я действительно офигел. И, кстати, не я один. Кубера тоже неожиданно подавился своим собственным заклинанием и снова завопил на Арину Родионовну.
— Опять?! Ты опять?! Каса ракшаса гихшти… — и так далее, и тому подобное.
Но в этот раз я не сомневался — индийский бог не колдует, а всего-навсего ругается. На худой конец, призывает проклятия на наши головы.
— Так!!! Я не понял, что за балаган здесь происходит?! Яга, совсем с глузду
[1]
съехала?! — эти слова были сказаны таким мощным голосом, что он перекрыл даже рев начавшегося извержения.
— Ох, Перун! Вот только тебя мне здесь и не хватало! — ничуть не испугавшись, ответила старуха, чем добавила несколько очков к моему и без того огромному к ней уважению.
Оно и понятно. Существо, которое Арина Родионовна назвала именем верховного божества древних славян, оказалось куда солиднее доставшего нас Куберы. Перед нами высился классический русский богатырь с пудовыми кулачищами, косой саженью в плечах, растрепанной копной светлых волос и совершенно разбойничьей рожей, на которой вместо глаз горели два сумасшедших и совершенно бездонных синих омута. Правда, одет он был не в подобающую доисторическому русичу холщовую рубаху или кольчужную броню, а в самые прозаические тельник и армейское галифе. Тем не менее я нисколько не сомневался в том, что передо мной не какой-нибудь лихой таежник, а действительно бог. В особенности эту уверенность усилило то, что Перун явился на разборки с Куберой непосредственно из вулканического пламени и теперь не спеша, вразвалочку спускался к нашей компании, спокойно наступая босыми ступнями на стальную траву, которая со скрипом сгибалась под его властью и тяжестью. Видимо, по той же причине раскаленные лавовые потоки, которые по-деловому пробивали себе русла в плавящемся железном лесу, даже не попытались течь в нашу сторону.
— Что привело вас сюда, мой любезный божественный собрат? — изысканно витиевато обратился к подошедшему русскому коллеге Кубера.
— Не тренди! — грубо, но беззлобно оборвал его Перун. — Потом поговорим, без мошкары.
Я с огорчением понял, что под насекомыми глава древнеславянских язычников подразумевал именно нас. А жаль. Этот бог-мужик мне уже успел чем-то понравиться. Оставалось надеяться, что он хотя бы прихлопнет нашу компанию быстро и безболезненно.
— Сожалею, — снова начал свои елейные речи Кубера. — Но эти смертные позволили себе весьма неподобающее поведение. И поскольку я их все равно уничтожу, мы можем спокойно побеседовать при них.
— Что да, то да! — зевнув, согласился Перун. — Убить бы вас, робяты, стоило! Такой сон оборвали! Представляешь, Яга, снилось, будто все по-прежнему. Земля одна. Ни той стороны, ни этой. Леса кругом. Девки на полянках землянику собирают да хороводы водят…
