Этот вопрос заставил Хана скривиться, как будто заказанный им «настоящий узбекский плов» оказался сделанным из свинины.
— Я жду, курсант! — продолжал подначивать моего товарища Барс Мурзоевич.
Что удивительно, Хан и не думал выражать по этому поводу каких-либо протестов.
— Волшебно-целительной силой обладают поцелуи сказочных принцев, царевичей и иногда рыцарей благородного происхождения! — отрапортовал егерь, будто и впрямь находился на экзамене.
— Верно, Ханчик! Верно, дружочек! — вроде бы уже без издевки принял ответ узбека ехидный котяра. — Когда все закончится, пойдешь в библиотеку и перечитаешь главу «РазОчаровывающие поцелуи». И имей в виду, я проверю! А теперь рассказывайте.
Переход от глумления над узбеком к последнему требованию кота оказался настолько резким, а голос животного зазвучал настолько строго и по-деловому, что я вначале даже решил, будто в прихожую вошел кто-то еще. Однако перед нами сидел все тот же огромный кот. Только теперь он был весьма суров и предельно серьезен, если не сказать мрачен. А еще Барс Мурзоевич стал ритмично постукивать по полу своим роскошным, черным с белой опушкой на конце хвостом, что у всех котов, с которыми я имел дело ранее, свидетельствовало о крайней степени недовольства и раздражения.
Наш с Ханом рассказ затянулся весьма надолго, что неудивительно, учитывая, сколько событий мы пережили за одну неполную неделю. Начав свой допрос в прихожей, Барс Мурзоевич вскоре милостиво позволил переместиться на кухню и даже подкормил нас кое-чем из рыбных деликатесов, которые он в качестве гостинцев припас для членов Общества. Признаюсь, что сперва я с большой опаской отнесся к съестным дарам своего нового волшебного знакомого. Причиной тому были и зловредная трапеза Куберы, и мнимое лекарство, подсунутое мне Логопедом. Однако, увидев, с каким энтузиазмом Хан уплетает копченого омуля, заедая его кусками вяленого муксуна и соленой нельмы, я решил, что подношение кота вполне достойно доверия. Барс Мурзоевич, кстати, тоже не преминул заглотить пару рыбьих тушек, оставив от них только чистенькие шипастые скелеты. Так что к концу нашего повествования описываемая сцена смотрелась уже не как доклад молодых сотрудников старшему товарищу, а как мирный обмен занимательными байками за щедро накрытым обеденным столом. Этому способствовало и то, что кот также счел нужным поделиться историей своего отпуска. Он не стал скрывать, что его самого также удивил тот факт, что ему была предоставлена целая неделя отдыха, причем в тот момент, когда практически весь состав российского отделения Общества отбыл в командировку. Но долгие годы службы — более ста лет, куда уж дольше — приучили ученого стражника не отказываться от таких подарков. Этот подход к делу был мне вполне понятен. Если руководящее указание обрекает вас на сверхурочную работу и прочие неприятности, то его почти наверняка никто не отменит. А вот если вас угораздит спросить: правильно ли вы все поняли насчет нежданно свалившейся премии или отгула? — то тут уж, как пить дать, окажется, что шеф имел в виду что-то совсем другое и, скорее всего, весьма для вас нежелательное.
— А вы не скажете, кто известил вас об отпуске? — осторожно спросил я, чувствуя, что ответ на этот вопрос может приоткрыть завесу, за которой все еще скрывался организатор похищения Белки.
— Ну вообще-то до сегодняшнего дня я думал, что Велес, — ответил явно озадаченный складывающейся картиной кот. — Правда, как я теперь понимаю, в этом тоже есть определенная странность.
— Какая? — подключился к разговору узбек, который, после того как мы не смогли разбудить Диму, вел себя весьма вяло.
— Он прислал мне кагана! — сообщил Барс Мурзоевич.
Судя по реакции егеря, я понял, что в этом событии было и впрямь что-то вопиющее. Но что именно?
— Видишь ли, Левчик! — начал кот, который, похоже, стал считать меня за своего, что немедленно сказалось в прибавлении к моему имени его любимого суффикса. — Каган у нас птичка, а я хоть и цивилизованный, но все ж таки кот.
— Скажете тоже — птичка! — неожиданно возмутился егерь. — Вещая птица! Редчайший вид! А вы только на моей памяти уже двоих съели!
— Да! Съел! — обиделся Барс Мурзоевич. — Но ведь не нарочно. Ты вот сам помнишь, как тяжело курить бросал? При том что курение — это всего-навсего привычка. А у меня инстинкт! Охотничий!
— Иными словами, вы и этого свидетеля слопали? — бесцеремонно прервал я перепалку кота с егерем.
— Свидетеля чего? — удивился зверь.
— Обвинения!
С этой формулировкой я, прямо скажем, погорячился, что сразу же стало ясно по тому, как сверкнули выдвинувшиеся из глубокого меха кошачьих лап кривые когти.
— Левчик, — чуть ли не мурлыкая, обратился ко мне Барс Мурзоевич, однако обманчиво сладкие переливы его голоса прозвучали пострашнее иного рычания. — А ты уверен, что вышел ростом меня обвинять?
— Барс Мурзоевич, он не хотел! — неожиданно поспешил встать на мою защиту Алихан. — Вы же сами слышали, сколько ему за последнее время испытать довелось, видимо, еще не оправился, не подумал толком…
— Сами вы не подумали! — обиделся я. — Лучше сопоставьте факты! Большая часть защитников отправляется в командировку. В тот же момент вам, Барс Мурзоевич, ни с того ни с сего дают неделю отпуска. Точнее, как теперь выясняется, вас попросту спроваживают от дуба, чтобы без помех похитить Кощееву смерть. Сразу после этого Кощей нападает на нашу слабо защищенную штаб-квартиру. Причем делает это, во-первых, не по своей воле, а во-вторых, при помощи меча-кладенца, который до тех пор хранился на нашем складе.
— Ханчик, ты хочешь что-то сказать? — спросил Барс Мурзоевич узбека, который мрачнел с каждым произнесенным мной словом.
— Дом был хорошо защищен! — сурово заявил егерь.
Я уже собрался возразить, что похищение Белки говорит об обратном, однако кот меня опередил:
— Хорошо-то хорошо, но, видимо, недостаточно! Тем более что Левчик говорит не об этом, а о том, что кто-то организовал все происшедшее, так сказать, изнутри.
— Совершенно верно! — обрадовался я неожиданной поддержке хоть и хвостатого, но тем не менее ученого собеседника.
— Не может быть! — взвился Алихан. — Барс Мурзоевич, ну Лев-то, понятно, человек новый, но вы же всех наших знаете…
— Знаю, Ханчик, знаю… — задумчиво протянул кот и, зажмурившись, сладко потянулся.
Егерь сразу же, торжествуя, взглянул на меня, расценив зевок мохнатого ветерана Общества как знак полной уверенности в каждом из его членов. Мне же, наоборот, показалось, что если бы Барс Мурзоевич закончил предложение, оно бы звучало так: «В том числе, Ханчик, я знаю о них много такого, что тебе не понравится!» Как оказалось, я не ошибся.
— Ребятки, давайте уточним кое-какие детали, — после небольшой паузы обратился к нам кот. — Как выглядели орехи, которые вы нашли в беличьей кладовой?
— Вот так! — буркнул узбек и сунул под нос стражу дуба свой небольшой коричневый кулак.
