Счастливчик мирно дремал на ковре и, судя по безмятежному выражению лица, видел какие-то очень приятные сны. Это отчасти притупило мое чувство вины, вызванное тем, что я случайно ткнул его «Спящей красавицей». Более того, мне даже подумалось, что в этом инциденте тоже проявилось своеобразное везение Димы. Лежит себе, наслаждается заслуженным отдыхом, а мы тут сидим и гадаем, кто да зачем украл нашего бухгалтера-грызуна и чем все закончится. При этом самое печальное, что ни я, ни Хан, ни даже великий энциклопедический ум — Барс Мурзоевич — никак не можем повлиять на сложившуюся ситуацию.
Докантовав блаженно улыбающегося Дмитрия до кухни, я переключился на мытье чашек. Увы, это нехитрое занятие стало поводом к еще одному витку крайне неприятных размышлений. Мне в руки попался стакан в мельхиоровом подстаканнике, принадлежавший Ивану, что в свою очередь не могло не напомнить наш последний с ним разговор. Честно говоря, тогдашняя отповедь Дурака так сильно на меня подействовала, что я дал себе слово, добравшись до Москвы, немедленно расстаться с Обществом и забыть все происшедшее со мной, как страшный сон. Последующая драка на ковре, сумасшедшая посадка с пролетом через чердачное окно и встреча с Ученым Котом на какое-то время вытеснили из моей головы это решение. Однако теперь, сжимая в руке стакан своего обидчика, я пытался понять, а не будет ли правильнее всего послать к лешему все эти чудеса, опасности, а главное, людей, которые меня ни в грош не ставят, и вернуться к своей скромной деятельности ночного бомбилы. В конце концов, ну их, эти приключения. С развитием компьютерной графики магических превращений и на экране кинотеатров хватает. Зарплата в Обществе, правда, вкусная, но и без нее на кусок хлеба у меня заработать получится. На бутылку пива после работы — тоже. А самое существенное, что у себя в жигуле я снова стану таким же полноправным хозяином, как королева Елизавета в Букингемском дворце. Там мне не придется терпеть издевки женщины-лягушки, чей стервозный характер уже не раз наталкивал на мысль, откуда в русском языке взялся знаменитый оборот «жаба давит»! Там я не буду беспокоиться, что обо мне думает некий Иван, давным-давно переживший свои сказки, но так и не удосужившийся превратиться из дурака в царевича. Там мне не грозит ничье предательство, а самым большим обманом окажется попытка какого-нибудь наглого пассажира не заплатить за проезд. «Иными словами, не пора ли мне вернуться к нормальной жизни?» — спросил я самого себя и уже почти дал ответ, когда на кухню, шумно обсуждая какое-то происшествие, ввалились Барс Мурзоевич и Хан, несущий охапку одеял и спальных мешков.
— Левчик, — чуть ли не с порога заорал кот. — Ну ничего себе! Что ж ты, дружочек, о таких важных вещах умалчиваешь?
Я озадаченно посмотрел на зверя.
— Нет, он еще и не понимает! Ханчик, ты что там возишься? Иди сюда!
Егерь, который начал было расстилать на ковре одеяла, побросал их и направился к коту.
— Может, вы все же скажете, о чем я умолчал? — повысил я голос на кота, что было, конечно, результатом моих недавних рассуждений, а никак не его поведения.
— Скажу, скажу! — не обратив внимания на мой резкий тон, ответил Барс Мурзоевич и вытащил из буфета старинный угловатый штоф толстого зеленоватого стекла, до половины наполненный какой-то прозрачной жидкостью.
— Барс-ага наконец-то понял, что мы из Реки времени напились, — улыбаясь, сказал узбек.
— А как понял-то? — тихонько поинтересовался я у узбека, пользуясь тем, что зверь отвлекся, занимаясь какими-то своими делами.
— Когда корм задавали, меня одна зверюга за руку хватануть хотела. Пришлось ускориться.
— Ах вот оно что! — наконец сообразил я, почему Барс Мурзоевич заинтересовался нашими приключениями на водах «той стороны».
Тем временем кот весьма ловко выдернул когтями из штофа притертую стеклянную пробку, после чего щедро полил свою правую лапу водкой. О том, что это был именно русский народный напиток, я немедленно догадался по характерному запаху, поплывшему по кухне от кошачьего меха.
— Ну-с, ребятки, — почти ласково обратился к нам Барс Мурзоевич, — кто первый будет сдавать анализы?
— Давайте я, — предложил узбек, протягивая коту руку.
Похоже, егеря ничуть не страшила предстоящая вивисекция.
— Я аккуратно, — пообещал зверь и неуловимым движением огромного когтя кольнул моего приятеля в палец.
Смотрелось это, прямо скажем, жутковато. С тем же успехом анализ крови можно было брать при помощи остро отточенной косы или шашлычного шампура. Однако пришлось отдать должное коту, он виртуозно умел управляться с подаренным ему природой арсеналом холодного оружия. Порез, а вернее, даже не порез, а всего-навсего сочащийся кровью прокол на пальце Али, был весьма и весьма малых размеров.
— Отлично! — подвел Барс Мурзоевич итог первой части операции. — Левочка, теперь ты.
После того как и мой палец окропился красным, Васильев-младший показал нам с узбеком на аккуратненький домик настенных часов с кукушкой, висевший с правой стороны от буфета:
— А сейчас, ребяточки, — попросил кот, — каждый по очереди капнет немного своей кровушки на крышу. Вперед.
Первым к часам направился опять-таки Хан.
— Куда капать-то? — уточнил он, взобравшись на стул и поднеся окровавленный палец к часам.
— В трубу! — ответил Барс Мурзоевич, внимательно наблюдая за действиями егеря.
Алихан кивнул и стряхнул каплю крови в торчащую из крыши ходиков имитацию печной трубы. Эффект оказался весьма впечатляющим. Домик затрясло, будто внутрь попала не кровь, а как минимум парочка светошумовых гранат. После чего стрелки стали стремительно вращаться по циферблату. Но вдруг они остановились, и в верхней части ходиков открылась малюсенькая дверца, из которой, как ошпаренный мужик из бани, вылетела обалдевшая кукушка.
— Ку-ку-ку-ку-ку-ку! — непрерывно орала сбрендившая механическая птичка, снуя взад и вперед, словно ее привязали к затвору стреляющего длинными очередями пулемета.
— С ума сойти! — воскликнул Барс Мурзоевич, наблюдая за мучениями несчастной кукушки. — Ханчик, дружочек, сколько же ты времени-то напился?!
Вопрос был явно риторическим, поэтому узбек не стал на него отвечать, а просто слез со стула, уступая мне место около часов. Я полез наверх. На сей раз капать в трубу не имело смысла. Обессилившее пернатое создание и так осталось снаружи ходиков, безвольно обвиснув на своем шестке. Когда я поднес руку, оно обреченно подняло глаза к моему пальцу, с тоской следя за сползающей каплей крови.
— Ну что медлим, Левчик? — нетерпеливо полюбопытствовал Кот Ученый, отчего мне показалось, что он не столько интересуется процентным содержанием времени в моем организме, сколько, согласно своей кошачьей природе, хочет еще раз полюбоваться тем, как будет трепыхаться бедная кукушка.
Если это и было правдой, то в моем случае Барса Мурзоевича постигло горькое разочарование. Вопреки ожиданиям моя кровь не произвела на птичку никакого впечатления. Получив ее порцию на голову, механическое пернатое даже не вздрогнуло.
