— И вы совершенно одурачили циклопа! — воскликнул старший Синдбад.
— Нам больше не грозит опасность быть съеденными? — спросил Джафар, в дрожащем голосе которого нотки отчаяния сменились надеждой.
— Кто и что — демоны? — задал вопрос Шрам, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— Совершенно, — ответил Малабала на один из множества обращенных к нему вопросов. — Я полагаю, что, если нам удастся обманывать циклопа достаточно долго, мы сумеем составить план, как сбежать отсюда целыми и невредимыми.
— Блестяще! — обратился к магу торговец. — Ваше хитроумие вдохновляет всех нас!
— Я чувствую себя достаточно вдохновленным, чтобы еще немного попилить, — заметил Кинжал куда беззаботнее, чем в недавней беседе с циклопом. — Что скажешь, Шрам?
— Но ведьма по-прежнему в пещере. — Другой разбойник потряс головой, чтобы вытряхнуть из нее эти докучливые мысли, а может, и все мысли вообще. — Шрам будет резать! — заявил он уже намного решительнее.
— А кстати, насчет резать, — учтиво продолжил Кинжал. — Прежде чем снова чиркать ножом по веревке, мне нужно разобраться с одним небольшим дельцем. — Я заметил, однако, что, говоря, будто еще не идет пилить канат, нож он все-таки достал. И еще я заметил, что он направляется прямиком ко мне.
Подойдя, он улыбнулся — это почему-то заставило меня трепетать больше, чем если бы он угрожал, словно негодяй собрался вырвать из моей груди сердце не потому, что пришел в ярость, а потому, что ему просто нравится проделывать подобное.
Он остановился всего в нескольких дюймах от меня, так близко, что я мог бы пересчитать волоски, растущие в нижней части его татуировки.
— Дорогой мой носильщик, — обратился он ко мне, — пока мы разбирались с циклопом, ты совершил одну небольшую ошибку. Теперь я понимаю, что, когда человек думает, будто он скоро умрет, он может натворить такого, о чем потом будет жалеть.
Значит, сообразил я, этот тип, возможно, не собирается меня убивать? Я обдумывал, опасно или нет будет снова начать дышать.
— Я также полагаю, что неразумно было бы убить тебя, во всяком случае, в данный момент, — заявил Кинжал. Я сделал вдох. — Думаю, неразумно убивать кого бы то ни было из вас, — продолжал злодей, — пока мы не выпутаемся из этой неприятной ситуации. — Он поднес левую ладонь к моим глазам и очень медленно провел острием ножа по ее тыльной стороне. Показалась крохотная капелька крови. — А потом? — как бы ненароком заметил он, будто кровь, стекающая по его руке, была самым обычным делом. — Что ж, может, я и не стану убивать тебя, поскольку ты мне можешь еще понадобиться. Но что может помешать мне отрезать тебе, — Кинжал коротко, резко рубанул ножом в мою сторону, — кое-какие интересные детали?
Я не смог сдержаться, чтобы не повторить вслед за ним:
— Интересные?
Ухмылка головореза лишь сделалась еще шире:
— Интересные для меня. У тебя будет совсем другое ощущение. Ты, надо полагать, даже и не догадываешься, о каких именно деталях я говорю?
Я поймал себя на том, что думаю об этих самых деталях и о том, что их потеря будет означать для меня. Противно было сознавать, что именно этого и хотел добиться Кинжал и что вся его речь и поступки были направлены как раз на то, чтобы запугать меня. Мне потребовались все остатки силы воли, чтобы не прикрыть некоторые из этих самых предполагаемых «деталей» обеими руками.
— Но я должен снова вернуться к работе, — заключил Кинжал, поворачиваясь ко мне спиной. — Рука моя должна оставаться твердой, а мышцы — сильными. Мы ведь не хотим, чтобы нож соскользнул, верно?
Он отвернулся, прежде чем я смог отчаянно замотать головой, но я все равно ею замотал. Кинжал ясно обозначил, какой у меня есть выбор: либо держаться подальше от паланкина, либо познакомиться с его ножом. Похоже, что прекрасная Фатима будет для меня потеряна в обоих случаях.
В это мгновение всякая надежда должна была умереть во мне. Вместо этого я пообещал себе, что в следующий раз, когда приближусь к ней, то заговорю с Фатимой как-нибудь поосторожнее или уж по крайней мере так, чтобы она не закричала. Не спрашивайте меня, откуда я знал, что мне представится такая возможность. Наверное, я начинал наконец верить в идею торговца насчет судьбы.
— Но мы должны как можно скорее выбраться отсюда, — обратился Кинжал к остальным, снова принимаясь пилить ножом канат. — Эти недавние события лишь укрепили мою уверенность в этом.
Судя по бормотанию, похоже было, что, во всяком случае, по этому поводу все с ним полностью согласны.
— Так что, торговец, продолжай свою сказку, да сделай ее поинтереснее. — Он указал кончиком ножа на темнеющее вечернее небо. — Потому как, боюсь, если мы уснем прежде, чем сумеем удрать, то можем проснуться у монстра в желудке!
— О, конечно, — отозвался купец, кажется, удивленный, что снова оказался в центре внимания. — Так на чем я остановился?
— Вы съели фигу, — услужливо, но отрывисто вставил Джафар. — Точнее, семь фиг.
— Ах да, — снова начал рассказ Синдбад. — И это были сочнейшие из фруктов. Но даже самые незначительные поступки могут иметь большие последствия. Так что, съев эти семь прекрасных плодов после того, как целыми днями не позволял себе ничего существенного, я ощутил легкую слабость в желудке, а потом уже и не легкую и понял, что фиги не задержатся у меня в животе надолго, но вскоре покинут его, чтобы вернуться в родную почву.
Одобрительный ропот собравшейся вокруг торговца публики свидетельствовал о том, что всем когда-то в жизни приходилось сталкиваться с подобным поведением желудка в сходных обстоятельствах.
— И вот, — продолжал старший Синдбад, — я решил, что надо подчиниться зову естества, и должен признаться, что, к стыду моему, хотя меня и окружали всего лишь фиги, но все же это были разумные фиги, и я до некоторой степени не решался справлять столь интимную нужду перед существами пусть даже настолько странными, как они.
И снова ответом торговцу было одобрительное бормотание. В этот миг я должен был признать, что мой пухлый благодетель и в самом деле великий рассказчик, раз он сумел увлечь свою публику даже такой темой, как эта!
— Вышло так, — снова заговорил Синдбад, — что я отыскал местечко между рядами деревьев, что-то вроде холма из остатков гниющих плодов и листьев и, возможно, судя по характерному запаху, останков каких-нибудь лесных животных. Это казалось наиболее подходящим местом, чтобы внести туда и свою скромную лепту, и этим я и занялся.
Торговец снова умолк на мгновение, и, как я теперь понимал, эта манера означала, что в следующей части его повествования все откроется.
— Однако, — продолжил он, когда миновал миг драматического молчания, — не успел я даже толком начать, как откуда-то поблизости меня окликнул новый голос.
«Я был бы вам весьма признателен, — сказал этот новый голос, — если бы вы смогли найти другое место для отправления ваших естественных потребностей».
