Медленно текло время. Охотники слегка расслабились. Садко задремал, бек то и дело ходил на кухню за пивом, а Кузнецов, которому быстро наскучило менять пластинки, перепоручил эту работу Петрухе и, отозвав Задова, принялся обсуждать с ним какие-то технические вопросы.
– Смотрите! Они пропадают! – внезапно заорал Петруха, указывая на экран. Огоньки гидрофонов у рифа гасли один за другим. На крик вбежал бек и, прислушавшись к патефону, деловито поинтересовался:
– Что за пластинка?
– Я их по очереди ставил. Как лежали, так и ставил,– испуганно и виновато залепетал Петруха.
Кузнецов глянул на пыльный серый конверт. На нем от руки было написано: «Речь премьер-министра Черчилля „О необходимости авиационных бомбардировок Германии“.
На экране потух еще один огонек. Кто-то методично и неутомимо уничтожал гидрофоны.
– Мать честная! – вскочил Садко.– Глядите, люди добрые! Лева, смотри же тоже!
На столе, норовя выпрыгнуть из стаканчика, подпрыгивали зубочистки.
– Он,– торжествующе заорал бек и сунул одну зубочистку в зубы.
– По коням! – возбужденно воскликнул Задов и, от избытка эмоций стулом высадив раму со стеклом, выскочил в окно. Следом за ним попытался сигануть Петька, и Садко едва поймал его за пояс:
– Порежешься. Давай в дверь.
Команда подводников неслась к лодке сворой гончих, почуявших след. Изрезанный осколками стекла Задов успел стащить лодку в воду, уже сидел в ней и судорожно дергал шнур стартера.
«Может быть, не заведется,– мелькнула в голове у бека предпоследняя надежда, но тут же сменилась последней: – А вдруг без нас уплывет?»
Но мотор завелся, и один Лева уплывать не стал.
«Звезда Бермуд», взревев мотором, устремилась в открытый океан. Дельфины, просунув смеющиеся рыльца в обручи, прихватили сеть и понеслись следом. Они изо всех сил старались не отставать, но это не получалось: мешал груз.
Задов выжимал из двигателя последние лошадиные силы. Остальные торопливо надевали акваланги. Когда лодка поравнялась с желтым буем, установленным над рифом, Задов заглушил мотор.
Лодка по инерции еще плыла, а пловцы уже прыгали в воду. Первыми исчезли под водой Батыр и Кузнецов, за ними Петруха и Задов. Охота началась.
Днище лодки выглядело снизу как огромный жук, распластавшийся на воде. Солнце пробивало океан насквозь, заливая светом коралловые деревья. Стая разноцветных рыбешек вилась между ветвей, тускло искрясь в приглушенных толщей воды лучах. По песчаному дну, оставляя за собой тонкий след, ползали перламутровые моллюски. Охотники проплыли над группой суетливых скатов, и как-то вдруг и сразу из голубой дымки впереди показалась темная громада затонувшего корабля. Пловцы заработали ластами еще энергичнее, но тут же судорожно замахали руками, притормаживая.
Немного в стороне, метрах в шести ниже группы аквалангистов, сидел на дне огромный осьминог. Зажав в щупальцах камень, спрут осмысленно долбил по очередному гидрофону.
Батыр, не размышляя, спикировал вниз и выстрелил в головоногого из подводного ружья. Он хотел поскорее вернуться на берег.
Бек промахнулся. Гарпун, разматывая линь, пролетел мимо цели и воткнулся в коралл, застряв в нем намертво. Задов застонал. Осьминог недоуменно поднял голову и, похоже, неожиданной встрече даже обрадовался.
Такая добыча ему не попадалась давно. Неуклюжие людишки решили дать ему бой? На его собственной территории, под водой? Спрут со шрамом на голове одной половиной щупалец закрепился за обломок скалы, а другой молниеносно спеленал Батыра по рукам и ногам. Бек сделал попытку дотянуться до ножа, но не смог пошевелить даже кистью. Задов и Кузнецов не стреляли, опасаясь попасть в товарища. Петруха нервно озирался в поисках припозднившихся дельфинов.
Кончиком одного щупальца осьминог обвил Батыра за шею и, явно растягивая удовольствие, начал ее медленно сдавливать. Глаза бека стали почти квадратными и уже с трудом помещались в маске. Тем не менее отважный Батыр сохранял на искаженном лице подобие беззаботной усмешки. Мол, ничего страшного, мало ли кто там прицепился. Смесь выпученных глаз и беззаботной усмешки бека привела Петруху в ужас.
Кузнецов и Задов, обнажив ножи, подплыли поближе. Осьминог в ответ поднял со дна зазубренный железный и весь поросший ракушками обломок борта. Угрожающе размахивая им, он стал отступать вместе с Батыром к кораблю.
Сверху мелькнули тени, и пронеслись дельфины, буксирующие сеть. По дуге они поднялись к самой поверхности и только там сбросили с рыл надоевшие им обручи. Невод медленно разворачивался в воде, опускаясь сверху на осьминога.
Поднявшись над местом схватки, Кузнецов снял с пояса парализующую гранату и, разжав усики, выдернул чеку. Потом Николай просто разжал пальцы, выпуская гранату из руки. Металлический цилиндр, уходя на дно, разделился на две половинки, и яд попал в воду.
Вокруг начался настоящий рыбопад. Проплывавшая рядом стая рыб-попугаев остановилась, словно налетев на невидимую стену. Рыбки, беспомощно шевеля плавниками, опускались на дно. Полутораметровая барракуда, дергая хвостом, уткнулась в песок. Укоризненными глазами глядя на своих новых друзей, медленно и печально брюхом вверх падали-парили Бонни и Клайд.
Мгновение назад кипевший жизнью коралловый риф теперь напоминал безжизненную мертвую пустыню. Дно покрывал разноцветный ковер из неподвижных рыб. Единственным, кто еще сопротивлялся действию яда, был осьминог. Судороги корежили его тело. Отшвырнув недодушенного бека, спрут продолжал ползти к кораблю. Щупальца его хаотично извивались, тело беспорядочно меняло окраску, а сверху неумолимо опускалась прочная сеть.
И все-таки он ушел бы. Даже то немногое, что было в этом животном от человека, спасло бы его. Он разорвал бы невод и не подпустил бы к себе охотников. Спрятавшись в недрах мертвого корабля, отсиделся бы, передохнул, позвонил бы кому-нибудь… Но гибели Бонни не смог перенести Петруха.
Петька не думал. Бешено работая ластами, он молнией устремился к осьминогу, крепкими юношескими руками вцепился в клюв и с натугой его раздвинул. Потом, набрав полные легкие воздуха, с усилием впихнул в глотку спрута сорванный со спины баллон, накачанный воздухом под максимальным давлением.
В этот день под воду Петруха уходил впервые. Как всякий новичок, экипировался он по полной программе и не забыл прихватить положенный по инструкции фальшфейер
[37]
. Рванув кольцо, он воспламенил его и прижег тушу головоногого. От изумления и боли спрут защелкал клювом, а Петруха, улучив подходящий момент, отправил фальшфейер вслед за баллоном в глотку подводной твари.
Взрыв был глухим, но мощным. И тут осьминог сделал последнее, что он мог еще сделать. Он издох.
