Удручало полнейшее непопадание откровений радио в ход событий. Дембель постоянно вспоминал о сожженной газете, которая помогала ему пророчествами. «Альпинист» упорно не шел на сотрудничество. Воронежец почти уверился в бесполезности приемника, но не торопился выкидывать сумасшедший прибор.
Если в начале путешествия Иван спал вполглаза, опасаясь ночного нападения, то день ото дня он проявлял все большую беспечность. Да и можно ли все время быть начеку? Свежайший ароматный воздух способствовал здоровому глубокому сну.
Однажды ночью такой сон был нарушен громким сообщением:
– Экстренная новость! Криминальный беспредел продолжается. Наскоро спрятанное жирное тело обнаружено в утесах! Повторяем…
Старшой вскочил на ноги раньше, чем проснулся. Откуда вещает тревожный баритон?! Ответ обескураживал: из-за походного мешка, где вечером Иван оставил радио.
Оно работало! Оно предупреждало об опасности!
– Буря? – пробормотал дембель. – Скоро грянет буря?
Кругом было тихо, пламя костра поднималось строго вверх. Никаких порывов. Небо темное, но без предчувствия дождя.
Жеребец, привязанный чуть в стороне от стоянки, всхрапнул и затопал копытами. Старшой наклонился, вынул из-под мехового плаща прихваченную из Мозгвы сабельку. Она была не такая богатая, как подаренная Торгаши-Керимом Егору, так ведь не на конкурс красоты выбиралась…
– Положь оружие, витязь, – донесся из темноты твердый негромкий голос, делая долгие паузы между словами. – У нас тут лук.
«Не один, значит. Черт, маячу тут, как дурак, на свету», – с досадой подумал Иван, бросая саблю на плащ.
– Ты к костру-то присаживайся, да чтоб руки видать было, – продолжал командовать голос, и в долгой расстановке фраз чудился некий акцент.
– Да ладно, выходи, я мирный, – хмуро сказал Старшой, опускаясь перед огнем.
– Ага, сей же час, ищи юродивого. – В ночи раздалось хихиканье. – Где второй-то?
– Какой второй? – не понял дембель, он был подавлен тем, что его застали врасплох.
– Ну, громкий такой. Явно не ты. Про утесы что-то.
Честно признаться, Иван находился в глубочайшем ступоре. Воронежец перепугался. Пожалуй, он впервые осознал, насколько он уязвим без Егора. Урок выдался жестоким – невидимый лучник мог запросто остановить путешествие Старшого на полдороги. Навсегда. А мы, как известно, все слишком молоды, чтобы умирать. Тем более столь бесславно, по беспечности.
– Это конь говорил, – на автомате соврал Иван.
– Издеваешься? – в вопросе прозвучало раздражение.
Парень почти ощутил, как в грудь впивается каленая стрела. В кровь попала солидная порция адреналина, и дембель очнулся:
– А что? Типичный богатырский скакун. Верный друг и советчик.
– Пусть что-нибудь скажет.
– Он тебе не попугай просто так болтать, – огрызнулся Старшой.
– Эй, конь! Будешь молчать, я твоего хозяина застрелю.
Жеребец вновь всхрапнул, чувствуя на себе внимание чужака. Тот истолковал реакцию скакуна по-своему:
– Не очень-то вы дружны, как я посмотрю.
– Случается, что ссоримся, – пожал плечами Иван.
– Ты кто таков есть-то?
– А ты?
– Хм, у кого лук?
– А у кого доблесть в глаза врага глядеть? – произнес дембель и удивленно подумал: «Во я отмочил!»
– Борзо, но справедливо, – согласился голос.
На свет костра выступили трое: человек с луком, одетый побогаче пары детин, стоявших по сторонам. Лучнику было лет тридцать. Одевался он в кожаные штаны да рубаху с нашитыми медными пластинами. На покрытом затейливым узором поясе висел меч. Лицо незнакомца было угловатым, тонким, белобрысые волосы беспорядочно топорщились.
Здоровяки помахивали топорами и буквально пожирали Ивана черными бешеными глазами. Одежда была похожа на боевые шмотки лучника, но пластины выглядели хуже. Ни чеканки, ни узорочья. На головах – рогатые шлемы. Из-под них вились темные лохмы.
«Викинги?!» – обалдел Старшой.
Визитеры тоже оценили воронежца. Дембельская форма произвела должное впечатление.
– Так кто ты? – переспросил белобрысый.
Вдохновленный страхом парень среагировал мгновенно:
– Я – князь Иван… Задольский.
Очень кстати на ум пришел заброшенный край, откуда начались здешние мытарства Емельяновых. Там сроду не было княжеств, потому что место считалось диким, а то и гиблым.
После объявления титула во взглядах викингов существенно добавилось уважения. Белобрысый глянул на спутников, повернувшись к Старшому в профиль. Дембель засек странную форму уха – оно чуть заострялось в верхней части. «Эльф?!» – мысленно воскликнул Иван.
– Отчего же высокородный конунг путешествует в одиночестве? – поинтересовался настырный лучник.
– Охотился и заблудился, – не моргнув глазом, выдал распространенную сказочную версию парень.
Как ни странно, эта глупость вполне удовлетворила северян.
– Я – Эльфенсон Патлатый, младший конунг всех кочеврягов. Как ты понимаешь, предок моего рода – сам Слондр Стриженый.
Старшой припомнил, что Слондр являлся одним из двух легендарных основателей Тянитолкаева. Тамошняя Партия слонов назвалась тоже в честь Стриженого конунга. Кочевряги слыли суровыми воинами и жестокими морскими грабителями. Свидание с остроухим потомком Слондра ничего приятного не сулило.
Эльфенсон подтвердил худшие опасения Ивана:
– Раз ты один, конунг далекого Задолья, а нас трое, то, по законам вольных кочеврягов, твое скудное имущество переходит к нам. Ты можешь оказать нам сопротивление, тогда мне все-таки придется поупражняться в стрельбе из лука. Выбирай: глупая доблесть или мудрая трусость?
Здоровяки лыбились, демонстрируя щербатые оскалы. Белобрысый тоже был доволен собой.
– А сами-то вы что тут делаете? – спросил Старшой, чтобы потянуть время.
– Охотимся. Неподалеку река, где нас ждет струг. Хочешь стать нашим гостем? Клянусь Иггдрасилем
[7]
, за тебя щедро заплатят на невольничьем рынке.
Троица расхохоталась.
– Ты поступаешь несправедливо, – промолвил дембель, ощущая несвойственную ему ярость. В эти мгновения Эльфенсон Патлатый стал первейшим врагом Ивана.
– Эх, людишки Эрэфии, – покровительственно протянул конунг. – Привыкли взывать к своей Правде. А Правда проста: тот прав, кто сильнее. Саблю тоже отдашь.
– Забирайте, – сказал дембель, отступая от костра.
