За время пути к чудесной колбе Емельянов-старший пять раз повторил беседу с Муренией Ильиничной и набрал в пузырьки чистой смородинной водички.
Сели в беседке, дерябнули на радостях эля.
– Я ж ее, жабу ненаглядную, еще в Лох-Нессе приметил. С первого взгляда любовь была. Все кувшинки мира для нее. Хор белуг выписал… Как они ревели, ты бы слышал! Наливай, друже Иван.
Гудели долго. Потом хмельной дембель засобирался обратно в Посюсторонь.
– Слышь, Сколопендрий!
– Саламандрий!
– Да-да. Салом. Андрий. Мне пора. Туда. К брату.
– А выпить?
– Уже.
– А за милых дам?
– Трижды поднимали. Один раз даже не чокаясь.
– Черт! А меня уважаешь?
– Глубоко и всецело. Только пора. Мне. Обратно.
Водяной царственным жестом осенил собутыльника:
– Пора, значит, проваливай.
– Куда?
– А иди в баню! – Надувшийся Саламандрий уронил бирюзовую голову на стол.
– Не ругайся! – осерчал дембель.
– Дурында, я не ругаюсь. Я дорогу указываю.
– Ты че, серьезно? – Парень посмотрел на русалок. – Он серьезно?
Красноволосая и синегривая синхронно кивнули, будто специально тренировались.
Воронежец икнул, деликатно прикрыв рот рукой.
– Девочки, не поминайте лихом.
Он поцеловал прелестниц-русалок и нетвердой походкой направился к бане.
Зашел. С нарочитой аккуратностью, свойственной всем подпившим людям, запер за собой дверь. Потолкался в предбаннике и даже в парилке. Никакого намека на Посюсторонь.
– Шутник, блин, – процедил Иван, распахивая дверь бани и собираясь как следует отматерить Саламандрия.
В хмельные глаза дембеля ударил солнечный свет. Он выбрался наружу, дверь со скрипом закрылась.
Вокруг ютились землянки, впереди возвышался славный град Дверь.
– Там дверь, а тут Дверь, – скаламбурил Старшой.
Повернулся, взялся за ручку, потянул. Никакой бани. Лишь старый лысый волхв, работающий за столом.
– Наконец-то! – обрадовался Космогоний. – Заходи. Ох, как тебя шатает, пьянчуга…
* * *
В первые дни дочка Юрия Близорукого, тайно одолжившая золотой ключ Ивану, старалась не попадаться лишний раз на глаза отцу. Но потом княжне Рогнеде стало вовсе скучно, и она снова попробовала поприсутствовать на ежедневном княжеском приеме просителей, челобитчиков, дароносцев, спорщиков, мытарей и прочих посетителей.
– Что, вертихвостка, прознала о сегодняшнем госте? – вместо приветствия выдал отец.
Советник Розглузд и воевода Бранибор улыбнулись. Девушка нахмурила густые брови:
– Что еще за гость, батюшка?
– Из Тянитолкаева, голубушка. Боярин, или, как у них принято говорить, боялин. Станислав Драндулецкий. Завидный жених.
– Сразу – нет! Одного имени достаточно, – отрезала девушка, усаживаясь на резной стул, установленный рядом с княжьим троном, и оглядывая присутствующих.
Персиянец Торгаши-Керим, чей вид стал еще болезненнее, занимал место чуть в стороне – между толпой бояр и тронным постаментом. Все смолкли, раздавались лишь шорох боярских одежд, шмыганье носов и скрип пера по пергаменту – в углу строчил мозговскую историю Неслух-летописец.
– Эй, Влесослав! – гаркнул Юрий и поправил приплюснутую соболью шапку.
В залу просочился распорядитель в зеленом кафтане.
– Слушаюсь, княже!
– Давай сюда посла. Чего ему надобно, пень его знает!
Влесослав исчез за дверью и через полминуты вернулся, ведя долговязого да длинноносого боялина. Жилистый посетитель держался по всем правилам этикета, принятого в закатных странах. Одежда Станислава была роскошна, недаром он выписывал ее из Парижуи. Короткий ежик волос, тонкие, словно порхающие в воздухе пальцы… В задних рядах бояр тихонько захихикали, передние с трудом сдерживали улыбки. Экий павлин припожаловал, из Немчурии проще приезжают!
Рогнеде Драндулецкий решительно не понравился – слишком надменный и нескладный, хоть и ловко скрывается. Стоило ему приблизиться, и до княжны долетел аромат изысканных духов. Девушка полагала, что духами должны пользоваться лишь женщины, поэтому рейтинг Станислава упал еще ниже.
– Исполать тебе, князь мозговский Юрий. – Поклон гостя был по-парижуйски затейлив.
Княжна сморщила носик, услышав пошлый боялский тенорок. Еще противнее ей стало, когда она почувствовала на себе оценивающий липкий взгляд Драндулецкого. У него только слюни не потекли.
Близорукий слегка кивнул:
– Приветствую, посол. Как поживает князь Световар? Так же крепка его рука и остер ум, как сие было долгие годы?
– Так, да не так, великий княже, – ответил Драндулецкий, и все ахнули.
– То есть? – Юрий сжал губы.
– Беда идет на наши земли. Мангало-тартары затеяли набег. Они стремительно и неотвратимо приближаются к Эрэфии. Сегодня меня догнал доверенный человек и передал ужасную новость: Тандыр-хан предал мечу и разграблению Малорассеянию.
Люди загомонили, воевода и советник обменялись многозначительными взглядами, княжна прикрыла рот ладошкой, князь откинулся на спинку трона, как после крепкого удара. Неслух, внимательно обозревавший залу, отметил, что персиянец ничуть не переменил позы, а узкое лицо его осталось задумчиво-невозмутимым.
Книжник многое отдал бы, чтобы перемолвиться парой слов с Торгаши-Керимом, чудесно переместившимся в тело учетчика, но летописцу никак не удавалось встретить посла вне стен тронной залы. Впрочем, сейчас было не до этого.
– Можно ли доверять твоим сведениям? – ровным голосом спросил Юрий Близорукий.
– Думаю, ты скоро сам все услышишь на улицах Мозгвы, княже, – промолвил Станислав.
– Чего хочет Световар?
– Ничего.
Князь изумился:
– Зачем же он прислал тебя, боялин?!
– А он и не присылал, – глядя в глаза Юрия, ответил Драндулецкий. – Я сам как глава самой сильной тянитолкаевской партии обращаюсь к тебе за помощью. Световар недооценивает опасность. Совместно с тобой мы обороним Тянитолкаев и не пустим супостата к Мозгве.
– Вот, значит, какая у вас там саквояжия, – протянул князь, имея в виду, разумеется, дипломатию.
Возникла пауза.
– Прости, достопочтенный, – подал голос персиянец и даже поднялся с лавки. – Поведай, прошу тебя, откуда ты узнал новость о нашествии кочевников?
Признаться, боялин Станислав обрадовался этому вопросу, ведь теперь он мог козырнуть перепиской с самим персиянским шахом. Он произнес обыденным тоном:
