– Ты тоже, князь, без свиты странствуешь.
Врать мудрецу – последнее дело, Иван сказал честно:
– Я князь без княжества, уважаемый Хаким аль-Муталиб, а вы стоите у трона великого правителя.
– Истинно так. Но тогда кому я, кроме него, нужен? – Визирь сделал жест, словно закрывающий тему.
Емельянов-старший стал глазеть по сторонам. Хусейнобад оказался городом контрастов. Целые кварталы убогих мазанок сменялись крепкими домами с дворами, обнесенными высокими каменными заборами. Впереди сверкал белоснежный дворец шаха, зеленели запретные для простолюдинов сады. Чем ближе к дворцу, тем роскошнее дома. У входов в такие жилища скучали наемники-охранники. Картина напомнила Ивану Дверское княжество с его Мухаилом Гадцевым сыном. Затем возникла мысль, что во всех древних городах одно и то же – чем ближе к центру, тем помпезнее. Впрочем, будто сейчас по-другому.
Прохожих почти не было. Изредка в боковых улочках дембель примечал женщин, семенящих с кувшинами на плечах. Некоторые носили паранджу, другие просто покрывали голову платками. Мужчины ходили в халатах, правда, слуги, таскавшие корзины со снедью, довольствовались широкими штанами.
Здешняя жара должна была доконать Ивана, но армейская форма чудесным образом холодила тело. «А что? – подумал воронежец. – Если она от удара защищает, то почему бы и не от зноя?»
Меж тем визирь и его гость добрались до дворца. Ребята у ворот выглядели значительно круче городских стражников, но Хаким сделал легкий кивок, и суровые мулаты потеряли интерес к Старшому.
Проследовав за верблюдом визиря по мозаичной дорожке через практически райский сад, дембель очутился у изящного крыльца. Испуганные жирные павлины с изрядной ленцой уковыляли куда-то за угол. Слуга усадил верблюда на колени, и Хаким спустился наземь.
Конечно, советник шаха прибыл к одному из второстепенных входов, но и он поражал роскошью. Над дверью потрудились искусные резчики, и теперь можно было долго рассматривать сюжетцы из животного мира. Свод сладили камнетесы, облицовку стен выполнили из благородного мрамора.
Внутри роскошь зашкаливала за все возможные пределы. Ковры, золото, изящные вазы, немного мебели из красного и черного дерева… Все это чудесным образом не превращалось в склад ценностей, а создавало некую общность, своеобразный экзотический стиль «восточный олигарх».
Хозяин и гость омыли руки благоуханной водой, сели на ковры возле низкого столика, оперлись на покрытые тонкой вышивкой подушки. Визирь принялся угощать Старшого диковинными персиянскими яствами и красным вином. Больше всего Ивану понравился шербет, поданный после «серьезной» пищи.
За время трапезы дембель не торопясь рассказал о встрече с Торгаши-Керимом, совместном путешествии в Мозгву и ловушке, в которую угодил купец в Крупном Оптовище. Закончил парень тем, как они с Егором передали шахское послание Юрию Близорукому.
Хаким внимал гостю, лишь изредка уточняя детали. Потом произнес:
– Если твоими устами говорила правда, а я вижу, что ты не лжешь, то нужно возблагодарить небо, которое послало бедному Торгаши таких спутников. Воля Исмаил-шаха, да продлятся его годы обильно, достигла ушей Джурусса. Об этом будет доложено повелителю. Тебя вознаградят. Чего бы ты хотел?
– Мне ничего не нужно, только перо жар-птицы, – радостно сказал Иван.
Глаза визиря округлились.
– О! Нынешняя юность надувает паруса неоправданного стяжательства! Ты просишь много. Не знаю, возможно, излечи кто бедного принца, тому бы и позволили… Нет, я вижу, ты просто не разумеешь, чего просишь.
«На кой черт я сюда перся?» – подавленно спросил себя Емельянов-старший и вдруг вспомнил историю сына Исмаила. Затеплилась надежда.
– Торгаши-Керим рассказывал про диковину, которая захватила разум принца Кара-Аббаса.
– Не Кара-Аббаса, а Бара-Аббаса, – поправил визирь. – Воистину белый шакал Терминарий совершил преступную подлость. Возмездие, вот что его ожидает.
– Это как бы ваши терки, – отмахнулся Иван. – Я могу попробовать вылечить принца.
Хаким аль-Муталиб откинулся на подушки, выпил немного вина из пиалы, отер несуществующие усы. Сейчас он имел вид мудрого кота, отдыхающего в пору сытости.
– Послушай, чужестранец. Пастух не чинит сапог, а сапожник не повелевает войсками. Мужчина не рожает, женщина не властвует народами. Лягушка не летает, цапля не плавает у морского дна. Ты назвался князем. Какой же ты лекарь?
– А ему не нужен врач! – заверил дембель. – Все проще.
– Ты колдун?
– Нет.
– Тогда не губи себя, оставь праздные речи об излечении бедного Бара-Аббаса.
Парню стало странно.
– Так попытка же не пытка…
– Хм, не в этом случае. Наш сиятельный повелитель принял стольких шарлатанов и лжеврачевателей, что теперь у соискателя на должность придворного целителя есть лишь две дороги: либо в чертоги уважения и богатства, либо на плаху палача Масрура. Посмотрим лучше на танцовщиц.
Хозяин хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали три стройные девушки с музыкантом. Неприметный мужичок принялся лихо терзать некий неизвестный Ивану струнный инструмент, а танцовщицы подарили пирующим несколько зажигательных минут. Гибкость и красота девушек, звон поясов, увешанных монетами, мелькание рук и порхание прозрачных платков отвлекли дембеля.
– Танец живота, однако, – произнес он, поедая взглядом ловких очаровашек.
– Гостью угодно танец живота! – резко проговорил визирь.
Девушки упорхнули, уступив место не очень молодой тете. Тетя была отнюдь не худенькой. Удивленный парень даже подосадовал, что его слова не так истолковали. Но танцовщица начала вытворять животом невообразимые вензеля, при этом она не потеряла ритма музыки, притопывала, поводила плечами, а утроба, воспитанная годами тренировок, сжималась, распускалась, гуляла причудливыми волнами. Может быть, это было за гранью чувства прекрасного, но поражало. Тем не менее воронежец вернулся к проблемам.
«Не, мне без головы возвращаться нельзя, – подумал Старшой, – но и без пера тоже».
– А можно хотя бы посмотреть на принца-то? – спросил он.
Хаким промолчал, и Иван стал подбирать аргументы:
– Ясно, что нельзя. Но у нас говорят: если сильно хочется, то можно. Ну неужели визирь, нашедший лекаря, не достоин уважения? Я просто проверю свою догадку. А?
– Ложись спать, князь. Утром поговорим.
Лицо шахского мудреца было непроницаемым, дембелю оставалось лишь надеяться, что его доводы возымеют хоть какой-нибудь эффект.
Блаженно растянувшись на мягкой перине, парень строил планы: «Если не удастся вылечить принца, придется заняться банальным воровством. Болтаться ночью по незнакомому дворцу? Сомнительно. Я же не ниндзя какой-нибудь… Эх, сюда бы Зарубу Лютозара. Этот, кажется, везде пролез бы. А птичку наверняка охраняют, раз простое упоминание так напрягло Хакима. Странно». Постепенно мысли разбежались, перепутались, и дембель заснул.
