– А кем приготавливалась курица? – не сдержал любопытства Коля. – Ведь все происходит мгновенно?
– Кому-то кажется, что мгновенно, а кому-то и нет, – сдержанно улыбнулся Тилль. – Запомните, Николас: человеческая магия не способна к моментальному перемещению предметов в пространстве. Это более древнее колдовство. И всегда темное. За редким исключением… Существует легенда, что в преисподней есть так называемое пекло быстрой еды. Несколько бесов, одетых во все красное, с неимоверной скоростью исполняют магические заказы. Ясно?
– В общих чертах…
– Тогда о вашем возвращении. Представьте себе пару соприкасающихся воздушных шаров. Это два мира, наш и ваш. Образно выражаясь, вы намереваетесь пронзить древком оболочку нашего мира. А что бывает с шариком, если его проткнуть? Он лопнет. В реальности речь идет о колоссальных потерях энергии, а не о разрывании миров в клочья. Улавливаете?
– Более-менее.
– Я не утверждаю, что такой эффект наступит обязательно. Но вероятность есть. И отнюдь не маленькая.
– Вы все посчитали… – грустно улыбнулся Коля, которому только что зарубили очередную надежду на возвращение.
– Да, в тот же вечер, когда вы продемонстрировали работу со знаменем.
– Тогда почему вы до сих пор не закончили расчеты по моему возвращению?
– Ох, Николас… – вздохнул Всезнайгель. – Я понимаю ваше разочарование… Но чтобы создать проход между мирами, необходимо притянуть шарики друг к другу, временно склеить, аккуратно проделать отверстие, выпустить вас домой, заштопать дыру. Надеюсь, вы представляете, сколь сложен каждый пункт нашей задачки? Пожалуйста, не торопите меня. Пусть все идет своим чередом.
Солдат надолго задумался. Потом сказал:
– Давайте предположим, что знамя умеет исполнять желания, ну, максимально деликатно. Иными словами, оставляет минимум побочных явлений. Тогда все теоретические ужасы можно не брать в расчет! Я просто растворяюсь в вашем мире и появляюсь в своем.
– Николас, это вероятное развитие событий. Но, к сожалению, не единственное. Вы готовы рисковать целыми мирами? Кстати, давно хотел спросить: в вашем мире много таких волшебных знамен?
– В моем мире вообще нет волшебства.
– Ужасный мир, – подытожил Всезнайгель. – Все, спать.
Глава 27
Прапорщик берет след, или Все хотят на вечеринку!
Михаэль Шроттмахер сидел на мансарде, глядя вслед уплывающим на северо-запад облакам. Они двигались туда же, куда уехал барон Николас Могучий, и в этом угадывался какой-то щемящий графское сердце символ.
«Уплывает мое время, – думал экс-чемпион, – за молодым настырным Николасом. Когда-то я сменил Вильгельма Патлатого… Теперь и мне пора в металлолом…»
После проигрыша Шроттмахер пребывал в меланхолии. Он часами сидел с фужером вина или книгой, но ни то ни другое не давало ему утешения.
Желание вернуть блеск давно оставило графа. Проиграв, он словно протрезвел. Зачем он затратил столько душевных сил на погоню за ускользающей популярностью? Тщетный труд, вызывающий жалость…
Нет, Шроттмахер не распустил нюни. Он ни разу не обвинил Николаса в своем поражении. Но понял: пора уходить с турнирного поля.
Пожалуй, еще один сезон, и все. Граф без труда вернет чемпионство, ведь Николас обещал, что больше не станет участвовать в ристалищах. А без барона турнир будет почти формальностью.
А там и за ум надо браться.
Сейчас Шроттмахер отдыхал, ждал, когда исчезнет пустота, открывшаяся в его душе. Проигрыш – всегда проигрыш. История с Николасом Могучим дала повод графу почувствовать, в каком бешеном ритме он существовал последние годы. Рыцарь скорбел о суете, в которой протекала его жизнь.
«Так и приходит старость», – усмехнулся Шроттмахер, отпивая из фужера.
На мансарду вышел седой слуга.
– Хозяин, к вам маркиза Знойненлибен.
– Занна?! Проси скорее! – встрепенулся граф.
Обворожительная дама появилась стремительно. Быстрота ее жестов и походки лишь подчеркивала грацию. Шроттмахер приник к протянутой ручке.
«Она со мной, она снова со мной…» – подумал рыцарь.
– Михаэль, я не помешала?
– Что ты! – граф суетливо потер ладони. – Садись, будь любезна. Вина?
– Чуточку, – пожелала маркиза. – Переживаешь?
– Чуточку, – улыбнулся Шроттмахер, подавая наполненный фужер. – За взлеты и падения!
Пригубили.
– Я пришла к тебе как к другу… – проникновенно начала Знойненлибен.
– И только?!
– Больше.
Граф удивился. Михаэлю нравилось, когда маркиза вдруг отказывалась от игр в светскость и переходила к нормальному искреннему общению. Правда, где-то в глубине души Шроттмахер чувствовал, что и тут есть некое двойное дно, несорванная вуаль…
– Да, больше, – продолжила дама. – И в знак того, что ты не только «пятикратный обладатель», как по-дурацки шутите вы, мужики, а мой единственный рыцарь, я откроюсь тебе. Вот, съешь таблетку.
Знойненлибен протянула красную пилюльку.
– Отравить затеяла? – пошутил граф.
– Да кому ты нужен?
– Что это?
– Глотай, Михаэль, не бойся. Сам увидишь.
Шроттмахер съел таблетку. И все понял.
– Ты завороженная?!
– Да.
– Но зачем?! Занна, ты и без приворотов прекрасна!
– Не льсти мне, – зарделась маркиза. – Для вида говоришь.
– Совсем нет, – граф нежно сжал даме руку и рассмеялся. – Теперь ясно, почему все мужики к тебе льнут!
– Знаешь, Михаэль, ты поразительный человек. Я тебе расскажу когда-нибудь, зачем мне приворотное заклятье. Не торопи, я и так не сразу решилась открыться… Если честно, Николас подтолкнул.
– И тут Николас! – всплеснул руками Шроттмахер.
– Ты изменился… Я думала, ты сейчас что-нибудь сломаешь в приступе ревности. Наверное, зря я тебе отворотную таблетку дала.
– Хочешь, вон те перила головой проломлю? – граф показал на каменное ограждение мансарды. – Для тебя что угодно, Занна.
– Не надо. Ты прости, но у меня сюрпризы не кончились.
– Только не ври, что ты еще и мужик, – усмехнулся Шроттмахер.
– Грубиян! Ты же сам убеждался в обратном. Речь о принцессе. Ты не хочешь, чтобы твой дядюшка испортил жизнь Катринель?
– Конечно, я не хочу, чтобы у Генриха появились прямые наследники.
– Это я и имела в виду.
– В таком случае, должен признаться, мне жаль девчушку. Дядюшка, конечно, молодец до какой-то степени, но это не повод для старческой дури.
