– Хм… – Мор явно заколебался. – И сколько?
– Полный подвал драгоценностей! – выпалил солдат.
Он весьма кстати вспомнил о сумасшедшем Юберцауберере и его злате-серебре.
– Слишком хорошо звучит для правды, юноша. А сейчас – спи.
Мор совершил мягкий пасс рукой.
Лавочкин почувствовал, как на него наваливается приятная истома, и забылся.
Очнулся он глубокой ночью. В берлоге. Убийцы сидели снаружи, у костра, и азартно спорили. Мор то и дело вскакивал, начинал вышагивать, потом снова плюхался на место.
Коля пощупал связанными руками нагрудный карман. Захрустело. Это означало, что прачки, стиравшие камзол, его не проверили. Наверное, у гномов просто не бывает карманов. А в кармане Лавочкина лежала волшебная травка разруби-любые-путы.
«Надеюсь, при стирке она не теряет свойств», – подумал солдат, выуживая ссохшуюся щепоть. Разжевал. И – подействовало!
Веревки развязались и упали. Теперь открывались две дороги: убежать или… остаться.
«Да, да, Колян, – размышлял парень, – взять и остаться. Эта парочка не так проста… Не пришили сразу, задумались о сделке, значит, есть возможность переубедить. Рискованно? С одной стороны, да. А с другой – с ними спокойнее путешествовать. Недостающая мне магическая защита. Попробуем нагло поблефовать. В духе Палваныча! У товарища прапорщика есть чему поучиться».
Солдат достал из мешка флейту, тихо выбрался из берлоги и сыграл три ноты.
Эффект был красивейший: наемные убийцы раскатились друг от друга, разворачиваясь в кувырке на звук флейты, и замерли в боевых стойках.
– Давайте-ка перекусим, люди добрые. – Коля радушно показал на свежие аппетитные порции. – Не бойтесь, я не сбегу.
Мор и Брань молча вернулись к костру.
– Как вы понимаете, – Коля придвинул к ним тарелки с цыплятами, – самым логичным моим поступком после досрочного пробуждения и избавления от пут было бы нанесение предательского удара вам в спину. Но это, знаете ли, не в моем стиле. Я предложил вам сделку. Вы когда-нибудь не выполняли задания?
Мор кивнул.
– И что тогда?..
– Мы возвращали плату и извинялись.
– Ну, подвал, напичканный золотом, в обмен на вшивые четыре килограмма, по-моему, неплохая альтернатива. А если бы вы еще завязали со своим бизнесом, то цены бы вам не было.
– С чем бы мы завязали? – спросила Брань.
– А! – спохватился Лавочкин. – Слово не из вашего мира. Я имел в виду, бросайте свое ремесло.
– Это невозможно, – сказала Брань. – Мы должны добывать золото… не для себя.
– Несущественно, – вмешался Мор, бросая многозначительный взгляд на спутницу. – Мы с Брунхильдой долго спорили. В общем, мы согласны. Но учти, если ты нас попытаешься надуть…
– Ясно-ясно, – перебил солдат. – А теперь пора кушать, а то цыплята совсем остынут.
«Вот так, – говорил он себе, поедая бедрышко, – понаглее, Колян, понаглее. Не ты ли победил дракона, великана, рыцаря и еще кучу народа?» Лавочкин украдкой улыбнулся своей хвастливой мыслишке.
Поснедав, Коля и убийцы отправились к штольне. Драконы уже начали свое еженощное пиротехническое шоу, но рядовой не стал отвлекаться на чтение новостей. Зато алые всполохи отлично освещали дорогу.
Незадолго до рассвета путники вышли на родильную поляну. Ряды яиц белели в темноте, отражая слабое холодное сияние молодого месяца – тонкую издевательскую улыбочку луны.
– Судя по тому, что вы бродили по долине, дракончик проснулся, – сказал солдат.
– Ага, но как мы замучились ждать этого соню! – ответила Брань.
– Значит, вход свободен. Идемте.
Мор и Брань топали значительно медленнее Лавочкина. Он регулярно останавливался, поджидая их и обозревая окрестности. Вопреки Колиным опасениям, драконы не подняли тревоги.
Потом было восхождение, ночевка у Красной Шапочки, покупка лошадей в деревеньке, перевал и путь по Дриттенкенихрайху к Дробенланду.
Погода разительно отличалась от той, к которой Лавочкин успел привыкнуть в Долине драконов. Там было сухо и солнечно, а здесь то и дело моросил дождь, дул неприятный ветер и дорога норовила превратиться в грязное месиво.
Вечером Коля и его несостоявшиеся убийцы въехали в скромное, ничем не примечательное селение, разместились на постоялом дворе.
Они сидели в трапезной, греясь и утоляя голод. Парень занимался грустным самоанализом. Устал он. Налазился по шахтам, наскакался на коне. По всем параметрам получалось, что беготня по сказочному миру – не курортный тур. Задолбался, в общем. Дойдя до самой печальной кондиции, рядовой Лавочкин приготовился, по обыкновению, вытянуть себя из болота депрессии, скомандовав любимое «Взбодрись!», но этого не потребовалось.
В трапезную вошла Марлен Всезнайгель. По-походному чумазая, но неизменно прекрасная.
Коля расцвел в радостной улыбке, выскочил из-за стола:
– Марлен!
Она заметила солдата, зашагала к нему.
– Как ты? Где? Почему не догнала? – Лавочкин осыпал девушку бессвязными вопросами.
– Вот, догнала, – рассмеялась она. – Это твои друзья?
– Ну… спутники.
– Морген, – представился убийца. – А это моя сестра Брунхильда.
– Марлен Всезнайгель.
– Садись скорее. – Коля пододвинул стул. – Где Шлюпфриг?
Девушка опустила плечи, сцепила пальцы.
– Мы с ним… Я… Ушел он. Навсегда.
– А снятие заклятия? – пробормотал парень.
– Он решил оставить все прежним. Я его обидела, Николас. Он убежал, я догнала. Он снова… Вот отчего я так задержалась… Нет, он не хотел слушать.
Марлен закрыла лицо руками.
– Не плачь, – ласково сказал Лавочкин и крикнул трактирщику: – Эй, воды! Будьте любезны…
– Пожалуй, мы пойдем в комнату, – проговорил Мор.
Убийцы откланялись. Мальчишка-служка принес бокал воды.
Девушка постепенно успокоилась.
– Извини, Николас. – Она виновато улыбнулась. – А ты-то как? Разыскал Барабан?
– Пока нет, – развел руками солдат. – Зато в Драконьей долине отыскал подсказку. В пещере Страхенцверга. Новый ориентир – Мраморшвиммер.
– Ну, надеюсь, тебе повезет.
– Нам повезет. Ты же поедешь со мной?
Марлен задумчиво покрутила локон. Без кокетства, неосознанно так покрутила.
Потом потрогала кошелек, висящий на поясе.
– Хм… Нет смысла возвращаться в Пикельбург – Рамштайнт наверняка на меня зол. В его городе нельзя ничего сделать тайно. Остается либо катиться к папаше, которого я ненавижу, либо скрасить твою дорогу.
