Книга Волшебная самоволка. Книга 3. ...И паровоз навстречу!, страница 67. Автор книги Сергей Панарин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Волшебная самоволка. Книга 3. ...И паровоз навстречу!»

Cтраница 67

– Нет, ектыш. Я хотел сказать, что ее давно бальзамировать пора.

Солдат внутренне усмехнулся: «Похоже, Болваныч сегодня в ударе. Прямо-таки артист разговорного жанра. Нужно предложить ему сменить работу».

– Вы зажигаете, товарищ прапорщик. Я тут ненароком подумал…

– Лучше б ты головой подумал, – снова «зажег» Дубовых. – В общем, пора тебе овладеть наукой общения с бабами. Запомни, рядовой. В каждой женщине есть своя изюминка. Выковырнуть ее – вот наша задача!

– Ну, вы просто ходячий Петросян, – подколол Лавочкин.

– Отставить свои хенде-хохмочки!

Палваныч хотел жахнуть кулаком по столу, потом вспомнил, что он мраморный, и сдержался.

– Да я и не хохмил, – ответил парень, отчего-то злясь. – Когда над вами шутишь, возникает ощущение, будто Гете читаешь коню под хвост. Простите, конечно, за грубость. Вы мне сколько уже мозгов прокомпостировали? А я ни разу толком не отыгрался.

Прапорщик Дубовых внимательно всмотрелся в Колино лицо:

– Вот, рядовой Лавочкин, в тебе начинает просыпаться настоящий военный, ведь ты просто ересь какую-то несешь, язви тебя Хейердал!

В трапезную стремительно вошла графиня Страхолюдлих. Одета по-походному, в синее, на плече – сума, расшитая бисером. Палваныч, кряхтя, поднялся со скамьи.

– А, Хельгуша-ведьмуша, готова? Тогда поехали.

Увы, речь снова стала немецкой.

– Не поехали, а полетели, любовь моя, – сочувственно промолвила графиня.

Солдат догадался: Дубовых попросту боялся перелета, потому-то и бодрился, упражняясь в армейском красноречии.

Вскоре ведьма, прапорщик и рядовой бороздили воздушное пространство на завороженном ковре. Хельга правила на северо-восток, прямиком к Наменлосу.

Коля сочувствовал бледному, покрытому липким потом Палванычу. Но в деле войны скорость важнее комфорта. Придется потерпеть.

Драконья долина баловала теплом. Путники летели над зеленым океаном исполинского леса, Лавочкин с Хельгой наслаждались солнечной ванной.

Спустя полчаса к ковру пристроился дракон. Стонущий Дубовых узнал недавнего провожатого, помахал ему рукой.

– Буду сопровождать. Приказ, – прошипел ящер.

Троица пересекла долину за день, ведь прапорщику требовались частые привалы. На границе лета и зимы змей пожелал людям удачи и развернулся домой.

– А отчего дальше не эскортируешь? – поинтересовался Палваныч.

– Смеешься? Мы, ящеры, от холодной погоды в спячку впадаем. А я, знаешь ли, во сне летать не умею.

– Тренировка и муштра, дорогой ты мой нечеловечище, муштра и закалка. Армия еще не таких змеев перевоспитывала. Ну, прощай.

В верхнем мире шел снег. Солдат воспользовался кулоном Всезнайгеля, и пассажиры ковра совсем не замерзли. Теперь хлопья облетали путников стороной.

Выяснилось, Хельга взяла несколько севернее, чем нужно, и троица оказалась над завоеванным Дриттенкенихрайхом.

Уже смеркалось. Страхолюдлих рассудила, что так лучше: в потемках слуги Дункельонкеля их не заметят.

Но не повезло. Оккупанты, неусыпно следившие за воздухом, подняли тревогу. Небо окрасили несколько магических фейерверков.

– Надеюсь, погони не будет, – сказала графиня.

Она, разумеется, ошиблась. Возле границы с Наменлосом генералы Дункельонкеля расставили посты, укомплектованные не только гомункулусами и пейзанами, но и волшебниками-«сверхлюдьми». Стоило нарушителям появиться в окрестностях тайников, куда свозились те самые загадочные ящики, как в воздух взмыл десяток ведьм. Это были прирожденные истребительницы. Проворно управляя метлами, летуньи принялись палить в ковер различными заклинаниями.

– Держитесь! – крикнула Хельга.

Она мастерски ушла от первого магического залпа, прибавила скорость. Но ведьмы были быстрее и маневреннее. Метлы настигали неповоротливый ковер. Попавшее в него заклятье прожгло дыру. Ворс принялся тлеть.

Палваныч взял в руки автомат, снял его с предохранителя и перевел на стрельбу одиночными.

– Хорошо, рожок заряженный остался, – сказал прапорщик.

Коля как-то быстро оставил глупые мысли, дескать, применять наше оружие против местных нечестно. Дырка в ковре могла быть и у Лавочкина в пузе.

Дубовых начал спокойно отстреливать преследовательниц. Даже воздушная болезнь куда-то подевалась. Бил уверенно, с колена. Попадал в плечо и переключался на следующую цель.

Раненые воительницы заваливались набок и падали, пытаясь выровнять полет и крича от боли.

Когда Палваныч сократил количество ведьм вдвое, в небе появились деревянные птицы и несколько колдунов на коврах. Страхолюдлих видела, что они отрезают путь в Наменлос.

До границы оставалось километра полтора. Внизу было редколесье. Хельга направила ковер к земле, принялась маневрировать между стволами, не давая преследователям метать заклинания прицельно.

Графиня демонстрировала чудеса коверного пилотажа, умудряясь отмахиваться от магических ударов. Последние полсотни метров дались ей особенно тяжело.

Колдуны расстреливали беглецов, пытаясь предугадать, куда свернет отчаянная Хельга в следующий момент. Три ведьмы врезались в деревья, но оставшаяся пара доставляла немало хлопот прапорщику. Он несколько раз промазал и даже чуть не упал, хотя Коля его поддерживал.

Тут-то и вступили в игру самолеты. Сбросив сразу несколько огненных шаров, они воздвигли между троицей и границей стену взрывов. Графиня резко направила ковер вверх, в него ударила теплая волна. Прапорщик и сама колдунья удержались, а вот Лавочкин упал.

Ему повезло. Он свалился в глубокий сугроб и почти не ушибся. Так, затылком приложился. К тому же в сумерках и дыму никто не заметил, что свалился пассажир. Даже Колины спутники.

Страхолюдлих на всех парах ворвалась в воздушное пространство суверенного Наменлоса. Погоня прекратилась.

– Хельгуленочек, ты просто Чкалов какой-то, – выразил восторг Дубовых. – Правда, рядовой?.. Э, а где рядовой?!


Филипп Кирхофф не представлял, с чего начать завоевание сердец вальденрайхской публики. Беглый поп-кумир сидел в трактире, распивая с лютнистом Ларсом и его приятелем Дрюкераем пиво. Уже на второй день от Филиппа нельзя было добиться ничего, кроме бессвязных жалоб на кончину таланта.

Потерявший типографию журналист переживал из-за пожара и оплакивал карьеру газетчика. Пил угрюмо, тупо, много.

Ларс, слегка отошедший от «артистических ломок», уже не трясся по вечерам, хотя петь хотелось ужасно. Он-то и предложил устроить маленький пробный концерт для ремесленников и купцов.

– Давайте найдем удобное местечко. Кирхофф споет, я сыграю. Ты, Дрюкерай, скажешь приветственное слово. Ты же хоть и погорелая, но знаменитость!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация