Врезали. Поскольку темы пошли серьезные, а заедать такие имеет смысл только строганиной из медвежатины, обошлись вовсе без закуски.
– Продолжаю доклад. Итак, по здравом размышлении поражают три момента. Первый. Случайно, вдруг, мы разом оказались безработными. Разом! Второй момент. Случайно, вдруг, сошлись в одно время в одном месте. И наконец третий. Вот вы меня уважаете?..
Возражений на этот счет не последовало. Последовало лишь предложение наполнить звонкие чары. Что и было проделано немедленно.
– И я вас уважаю, – сказал Никита, катнув опустевшую бутыль из-под «Государыни Императрицы» в угол. – Видите, мы – опять же вдруг! – оказались взаимно уважаемыми людьми. Вот какие совпадения. Предлагаю выпить за подарок судьбы. За то, что она подкинула нам одну из великолепных загадок, ради которых мы и любим нашу жизнь!
– Ну ты даешь! – восхитился Леха. – Чисто Демосфен! Как по писаному чешешь.
– А что, – скромно заметил Никита, – и по писаному. Или я не писюк?
– Звучит нехорошо, – поморщился Муромский. – Может, лучше письменник, а?
– Лишь бы не язвенник, – согласился Никита. – Кстати, бойцы, давайте-ка учтем ряд случайностей, которые на нас сегодня навалились. Помните, при встрече прозвучала фраза о Мировом, с заглавной буквы, Зле? К чему бы оно, а? И потом эти как чертики из коробочки выскочившие гринписовцы. Гроза эта среди ясного неба. Военные маневры в отдельно взятом жилом массиве. Ну? Как после всего этого мы, трое временно безработных благородных джентльменов, можем сидеть, откушивать-закусывать и делать вид, что мы не вляпались в ситуацию, которую пора уже разруливать?
– Комиссар, тебе бы в Генштабе работать, главным аналитиком. – Илья вскочил с места и заходил по комнате, время от времени отвешивая воображаемым соперникам беспощадные апперкоты. От знакомства с «Государыней Императрицей» грации в его движениях заметно поубавилось, зато размашистости прибыло. – Слышь, мужики, а ведь верно, что-то надо делать. В смысле всех делов не переделаешь, хотелось бы уже и поработать! Почему бы нам и не пошалить, не побезобразничать, так сказать? Лешка, давай для начала хоть с твоей конторой разберемся, что ли. Кто там у вас разбрасывается кадрами и разваливает производство?
Попов в великой задумчивости двумя руками враз почесал затылок:
– Ну я точно не знаю… В администрации много стоящих парней, но на них давят.
– Из-за бугра небось? – заинтересовался Добрынин. – Агенты вражеских разведок?
– Шутишь. Да наши. Эффективные, блин, манагеры. А сейчас таких через одного. Что ж мы, всех подряд мочить будем, что ли?
Муромский с хищным весельем посмотрел на свои кулаки:
– Уж мы яблочки мочили-мочили…
– Погоди, Илюха, паровой молот разгонять, – сказал Никита. – Тут надо бережно. Хирургически либо технически. – В глазах Добрынина запрыгали чертенята. – Пьеса «Ревизор», смекаете? Классика, она штука вечная, парни. И реальная!
– Это как? – заинтересовались друзья. – Конкретизируй, товарищ политрук.
– Допустим, мы добываем себе ксивы скромных чиновников. Каких-нибудь непрезентабельных, но решабелъных ведомств. Типа санэпиднадзор, пожарные там, комитет по землевладению. Налоговая, если получится. Думаю, как пропуска в кабинеты они вполне сгодятся. А уж внутри кабинетов мы найдем о чем поговорить с хозяйчиками.
– И как поговорить, – кивнул Муромский и снова обозначил серию коротких прямых по корпусу, завершившихся крюком в печень.
Леха задумчиво постучал ногтем по граненому боку опустевшего стакана.
– В принципе звучит соблазнительно. Только кто нам эти документы оформит? Фальшивки-то долго не продержатся. А настоящие достать тяжеловато.
– Тяжело в учении, легко в очаге поражения, – заметил Никита.
Илья кивком выразил согласие с военным и энергично потер ладони.
– Э-э, Попец, как раз тут есть пространство для маневра. Хорошими людьми земля полнится. Авось и раздобудем настоящие. Никита, перчила ты этакий, мне нравится идея! Стоит даже обмыть.
– За, – лаконично выразился Добрынин.
– Так и я не возражаю, парни, – сказал Леха. – Обмыть так обмыть. Только не забывайте, мы ж без-ра-бот-ные. Нет работы – нет денег. Нет денег – нет аусвайсов. Нет аусвайсов – кабинеты на клюшке. Кругом марш! Круг замкнулся, кружок закрыт. А денег нет. Какая попа нам их даст? У кого-то есть глубоко закопанные фонды?
– Стройся, боец Попов! – рявкнул Никита. – Равняйся. Смирно! Равнение на валютовладельца Муромского!
– В смысле?
– В том смысле, что Бакшиш ему должен пять штук «подорожных».
– А ведь точно! – обрадовался Илья. – Хо-хо, зимогоры! Зовите меня Ротшильд.
– Ага, добрый Бакшиш мало того что теряет бой, еще и отрывает от себя пять штук? – не сдавался Попов. – Фантастика.
– Он слово джигита дал!
– Ладно, пусть он и подкинет Илье эти копейки. Но, парни, пять штук – слезки.
– Что ж, Алексей, тогда будем проводить в жизнь политику реваншизма. – Никита обнял Попова за плечи. – Разорять местное Монте-Карло с помощью твоего золотого кия. Слабо?
– Ну-ка, ну-ка… Реванш, говоришь? Герку Немчика раскатать вместе с его присными? Гм, не пресно. В этом уже кое-какой резон имеется!
– Не кое-какой, а какой надо, – подначил его хитрый «комиссар».
– Да уж, да уж… А если проиграю, кием бить не будете? – деловито осведомился прожигатель зеленого сукна.
– По обстоятельствам, – туманно ответствовал Илья.
– Какой стих нападет, – согласился Никита.
– Эх, была не была, бейте! Зато в случае успеха минимум один к десяти обещаю.
– Видишь, как все удачно складывается, – обрадовался Муромский. – Жизнь потихоньку налаживается, собака такая! И погода распогаживается. Эгей! Пора, значится, воздухом ночного Картафанова митохондрии угостить.
– Через папиросочку, – внес поправку Никита.
Компания вышла на балкон. С покрытого черным лаком неба заговорщикам подмигивали слегка расплывающиеся и покачивающиеся звезды. Город внизу доживал последние часы царствования беспредела, совершенно о том не подозревая.
Да что город – вся бескрайняя страна елозила, укладываясь поудобнее. Но рассвет был зачат и начал зреть. Сердце его, трехкамерное, пылкое, могучее, пульсировало на Илюхином балконе.
Вернувшись в комнату, друзья, не сговариваясь, расселись поодаль от стола. Их молодые тела насытились, теперь пищи просили души. Илья, чутко осознав, какая потребность скрыта в молчании, снял со стены гитару и предложил:
– Споемте, друзья, ведь завтра в поход!
