– Э, да ты сбрендил, старик-отец? Че ты язык-то ломаешь? Думаешь, под кретина закосишь и на зону не пойдешь? – сказал Эдипянц.
– Прекратите кривляться, Фебруарии Мартович, – добавил Пубертаткин. – Что за балаган?
– Никакого балагана, сынки, – по-прежнему важно, хотя уже и без акцента, ответил Гендерный. – Дело вот в чем: перед вами сейчас находится не какой-то там отечественный провинциал, а самый настоящий гражданин Страны восходящего солнца.
– Значит, добился-таки? – восхитился Эдипянц. – Во сволочь пронырливая!
– Я бы попросил воздержаться от оскорблений иностранного подданного, – мягко пожурил его Фебруарии Мартович. – Во избежание международных эксцессов.
– И как тебя теперь величать, ара? Фебурито Марусаки? Или…
– Погоди прикалываться, Юра, – с раздражением оборвал Эдипянца Пубертаткин. – Тут как бы серьезное дело, ты что, не понимаешь? Он же сейчас сдернет на свою Осаку, а все шишки нам достанутся. Закроют по полной, на пятнашку каждого.
– А ведь и точно, ара! Э, оядзи, ты как соскочил-то?
– Вот именно, Фебруарии Мартович. Юра вульгарен в своих вопросах, однако предельно точен. Ну-ка поведайте партнерам по бизнесу, вследствие каких действий вы сумели уйти из-под следствия?
Гендерный небрежно махнул ручонкой:
– Ну это просто, мальчики. Во-первых, в отличие от вас я не трогал по-настоящему ценных секретов. Следствие выяснило, что я всего лишь поставлял нашим условным друзьям и столь же условным противникам заведомо негодную информацию. Дезинформацию, если угодно. Во-вторых, я уже старенький. В-третьих, раскаялся и нашел для себя полноценную замену. Мой куратор из известной государственной службы согласился с тем, что выбор неплох.
– Какую еще замену, ара? – заинтересовался Эдипянц. – Что за замена, а?
– Какой куратор? – внутренне холодея, перебил его Пубертаткин главным вопросом.
– А вы отоприте замок. Он сам войдет и все вам расскажет, – душевно улыбнулся Фебруарии Мартович. – Полагаю, ему уже надоело грузчика изображать. Ну же, не бойтесь, сынки. Он не кусается.
В дверь негромко постучали.
– Маттаку! – почему-то по-нихонски простонал Пубертаткин. – О господи!
А Эдипянц выругался. На том же до сих пор незнакомом ему языке:
– Ксо!
В дверь снова постучали. Чуть более требовательно.
Ясно, что после задушевной беседы с куратором (который явился прямиком из Серого Замка), ни о каких служебных делах менеджеры новой формации уже и помыслить не могли. Кроме того, возвращаться в офис, где до сих пор могла обретаться хмельная и страстная Иветта Козьмодеевна?.. Увольте, лучше уж в кутузку, к бандитам и насильникам.
Впрочем, куратор пообещал, что кутузка им покамест не грозит. Просто нужно, чтобы они всерьез отнеслись к сотрудничеству.
По домам их развез все тот же фургон «Картафановских грузоперевозок». Сидели в кузове, на разобранной мебели Фебруария Мартовича. Молчали.
Эдипянц выгрузился чуть раньше, отчего несколько смертельно долгих минут Владимир Пубертаткин был вынужден провести в обществе двоих улыбчивых «грузчиков». Сказать, будто это доставило ему удовольствие, – значит здорово покривить душой. Черт его знает, может, парни действительно были всего лишь грузчиками. Но сейчас любой тип в синем комбинезоне с желтой надписью «КАРГО» казался Владимиру замаскированным чекистом. Поэтому, когда фургон наконец остановился, высадка прошла в ударном темпе. Пубертаткин скакнул из машины столь резво, что стороннему наблюдателю могло показаться: пинком вышибли.
Ускорения хватило метров на двадцать. Потом шаги его замедлились, голова поникла. Полный тягостных дум, Владимир приближался к своему подъезду, когда кто-то резко схватил его за руку.
Пубертаткин поднял очи, готовый к чему угодно. Например, к тому, что это супруг Нельки Швепс. Каким-то образом проведал-таки об их связи и явился для скорой и безжалостной расправы. Или к тому, что это Илья Муромский. Получил в Сером Замке неопровержимые данные о личности расхитителей секретов и нагрянул свершить возмездие. Тем варварским способом, который столь убедительно продемонстрировал на берегу озера Пятак вчера вечером.
Однако это была всего лишь младшая сестренка Тоня.
– Вовка, – сказала Тоня тоном, от которого у Пубертаткина гадко заныло в животе, и снова дернула его за руку. – Вовка, нам нужно очень серьезно поговорить.
– Давай завтра, – попробовал увильнуть Владимир, уже понимая, что не удастся.
– Сейчас, – безжалостно возразила Тоня.
– Ну заюшка, – надавил на жалость Владимир, – ну килечка… Мне плохо сейчас. У меня куча неприятностей, а тут ты еще со своими глупостями.
– Это у тебя глупости, братик, – сказала Антонина убежденно и в третий раз дернула его за руку. Была у нее такая привычка, означающая, что она пребывает в состоянии крайней тревоги и крайней же решимости. – Настоящие неприятности только начинаются. Пойдем-ка, я тебе о них расскажу.
Владимир внутренне застонал и – куда деваться? – отдался на волю строгой сестры.
Прибывшая в «Оке» компания обнаружила их на детской площадке, сидящими под грибком песочницы. Брат и сестра, обнявшись за плечи и упершись друг в друга лбами, быстро и взволнованно о чем-то говорили.
Посовещавшись, наши герои пришли к выводу, что, с одной стороны, вмешиваться в семейные дела не следует. С другой стороны, не следует и оставлять их вовсе без доброжелательной помощи извне. Потому что семья семьей, но ведь и о мировой гармонии подумать нужно.
А кому как не главному дружбанологу галактики по силам привести систему к логичному равенству между частным и общим?
– Геннадий, – дал ему торжественный наказ Муромский, – вот и настал момент, когда от теории ты должен перейти к самой что ни есть суровой практике. И Антонина, и брательник ее – ящерки необыкновенно милые. Но Вован запутался в собственных ошибках и чужих обманах, а Тоня чересчур горяча. Помоги им разобраться в самих себе без перехода к военным действиям. Мы верим, что ты сможешь.
– Ты, и никто иной, – сказал Леха.
– Вышиби из них дурь, боец, – сказал Никита.
– Выжми слезу, – уточнила мудрая, как все женщины, Инга и нежно поцеловала профессора в нос.
Дредд и Пафнутий просто пожали ему лапу, а вяленый каннибал отбил зубами бодрящую напутственную дробь:
– Тыгыдым-с!
Геннадий запахнул Илюхин макинтош, под которым успешно скрылся крокодилий хвост. Надел темные очки и обмотал морду шарфом, отчего сразу сделался похожим на уэллсовского человека-невидимку. Потом поправил высокотехнологичную шляпу, сказал: «Можете об меня просчитывать!» – и решительно зашагал в сторону песочницы.
