Штаб Мечтателей располагался на старой сортировочной станции в самом сердце города. Железнодорожная система страны стала первой жертвой изменений в силе тяжести, которая настолько вышла из строя, что стало невозможно удерживать поезда на рельсах. Когда заброшенные, разваливающиеся вокзалы и станционные здания превратились в убежища для городских шаек и наркоторговцев, город стал сдавать эти старые помещения в аренду практически бесплатно. И хотя Мечтатели были первыми, кто воспользовался такой возможностью, их примеру очень скоро последовали художники и музыканты, стремившиеся получить дешевое жилье и пространство для работы, так что феномен «Вагонной Богемы» стал уже по-настоящему входить в моду. Поговаривали даже о том, чтобы превратить давно почивший городской вокзал в музей изобразительных искусств.
Мечтатели устроили, как показалось Бадди, нечто довольно элегантное, создав несколько смежных кабинетов в отреставрированных и пристыкованных друг к другу вагонах; у многих из них на боках еще красовались первоначальные названия железнодорожных линий: «Эмпайр», «Атлантик», «Северный Берлингтон». Когда Бадди вошел на территорию лагеря, со старого здания станции его приветствовал логотип организации – огромный красно-бело-синий будильник во всю стену. Огороженную территорию все еще украшали отрезки рельсовых путей, путевые указатели и шлагбаумы. Как и подобало красочному стилю Мечтателей, многие из путевых указателей, с их перекрещивающимися руками-стрелками и округлыми верхушками, были перекрашены так, что напоминали человеческие фигуры, похожие либо на циклопические пугала, либо на карикатурных инопланетян. Некоторые были облачены в какую-то одежду, на одном даже красовалась шляпа. Многие шлагбаумы были переделаны в человеческие руки с указующими перстами на концах и с надписями на боках, вроде «Укажите Мне Путь к Мирному Миру!». Несколько старых локомотивов и две-три дрезины тоже стояли там поодаль друг от друга, усиливая ретро-индустриальную атмосферу этого места.
С грохочущим в груди сердцем Бадди обнаружил истинный объект своего путешествия в самом большом из кабинетов, сделанном из двух соединенных вагонов линии «Юнион Пасифик»; внутри вагоны были переполнены растениями, а широкое венецианское окно в боку одного из них смотрело на лагерь.
– Бадди! – Ронда с сияющими глазами поднялась со стула и обняла приехавшего. – Я так рада тебя видеть!
Бадди, который весь свой одинокий путь на автобусе через пустыню пытался выстроить стену, отгораживающую его от собственных чувств, тут же ощутил, как с этой стены начинают осыпаться кирпичи.
– Идем, – Ронда взяла его за руку, вывела наружу и повела в другой вагон. – Я хочу познакомить тебя со всеми.
Дела у Мечтателей в этот конкретный день шли не так уж хорошо, весь лагерь возбужденно жужжал: пришло сообщение, что «Корпорация Америка» прекращает финансовую поддержку организации «Очнитесь От Американской Мечты». В последние годы текущие расходы ее подразделений в значительной степени покрывались из фондов программы Президента Спада Томпсона «Настоящий Патриот», повсеместно известной в Америке как «Гранты на Инакомыслие». Это был любимый проект Президента, созданный для поддержки таких традиционных американских ценностей, как свобода слова и свобода прессы. «Неистощимая Бдительность – Цена Свободы!» – таков был придуманный самим Президентом лозунг проекта, теперь уже прекратившего свое существование.
– Это – наш пресс-центр, – пояснила Ронда.
Они вошли в соседний вагон, стоявший на том же пути, – заваленный бумагами и заставленный жужжащими компьютерами – древний реликт линии «Санта-Фе». Огромная бесформенная фигура с самой странной из всех виденных Бадди, причесок помещалась за самым первым из нескольких письменных столов.
– А это, – объявила Ронда, – наш пресс-атташе Эдди Финклестайн, более известный как Эдди-Чучело.
– Чучело? – невольно повторил Бадди. Эдди просиял.
– Я – Чучело, и я – Очнутый, – произнес он, протягивая руку, чтобы пожать руку Бадди.
Бадди подумал, что ему никогда в жизни не приходилось видеть более бесформенное человеческое существо: Эдди был похож на мешок с мукой, снабженный руками и ногами. На нагрудном кармане столетнего пиджака из синего сержа, надетого поверх невероятных брюк цвета хаки, красовался значок со словами «Супер-Крутой».
Его жесткие, как проволока, коричневатые волосы были подстрижены так, что прическа напоминала не что иное, как динозавра, вставшего на дыбы и устремившего морду к небу.
– Эдди проведет тебя по лагерю, – сказала Ронда. – У меня в одиннадцать – интервью для «Дейли Тедиум».
[19]
– Ее губы чуть раздвинулись в грустно-иронической улыбке, которая так запала в душу Бадди с того дня в кафе. – А после… к ланчу ты будешь уже свободен?
«Для тебя я буду свободен всю свою жизнь», – подумал Бадди, а картины их задушевной беседы в кафе, длившейся целый день, проносились у него в голове. Но вместо этих слов Бадди, вопреки тому, что чувствовал на самом деле, произнес, небрежно пожав плечами:
– Вроде бы да.
– Великолепно! – воскликнула Ронда. – Тогда у тебя будет возможность познакомиться со всеми сразу.
– Тут раньше был железнодорожный центр всего Западного узла, – сообщил Эдди, ведя Бадди по лагерю. – Он не работает уже почти десять лет, но мы все еще используем старые вагоны. Так что можно сказать, что мы тут – полноправные полупроводники… А? Ты не думаешь? – И Эдди ухмыльнулся, глядя на Бадди. Это была, наверное, самая широкая, самая чокнутая ухмылка, какую Бадди когда-либо видел на человеческом лице.
– «Уродцам» тут ужасно понравится, – сказал Бадди, рисуя себе, как Летучие Братья Фердыдурке крутят обратные сальто с погрузочной платформы, а Пенёк и Шпенёк натягивают канаты между станционными строениями.
– Уродцам? – удивился Эдди.
– Циркачам, – пояснил Бадди. – Они сами себя так называют.
– А, ну да, эти ваши «Люди Нового Мира за Шапито» или как их там? Ронда нам все про них рассказала. Сказала, ваш переход по канату через Большой каньон был ужасно забойный.
«Забойный»? Словарь Эдди никак не грозил снизить коэффициент его «суперкрутости». Бадди смотрел, как странная бесформенная фигура движется рядом с ним, шаркая ногами, и думал, что Эдди очень похож на танцующего медведя. Возможно, это была просто ревность – ведь Бадди и сам признавал, что подвержен этой особого рода слабости, – но ему показалось, что в глазах Эдди загорается странный огонек, когда он упоминает имя Ронды.
– Это место оказалось для меня совершенно идеальным, когда я в конечном итоге сюда попал. Ведь я с самого раннего детства собирал модели поездов – начал примерно тогда же, когда стал самым юным лидером бойскаутов в стране.
– А эти здесь зачем? – спросил Бадди, который внимательно оглядывался по сторонам, представляя себе возможные места для размещения цирковых фургонов. Он указал на дальний конец лагеря, где находился как бы боковой двор, заполненный десятками машин – брошенных грузовых автофургонов в разной степени обветшалости, со спущенными шинами, с бортами, изуродованными граффити.
