«Да это прямо как в старые времена!» – думал Биби, глядя на кипящее новой жизнью Колпачное Ранчо. И хотя он все еще испытывал некоторую тревогу по поводу собственной роли в качестве духовного вождя этого странного сообщества, он чувствовал, что все больше успокаивается, по мере того как в нем укрепляется уверенность, что он вовсе не должен походить на своего дядюшку Отто или на какого бы то ни было Колпачного Короля: он просто должен оставаться самим собой.
Тем временем, однако, встречи за круглым столом, где обсуждалось то, как следует оппозиционерам далее действовать против «Корпорации Америка», порождали все больше недовольства и раскола среди Мечтателей, чьи раны еще не зажили после гибели Баттерфляй и Алефа.
– Нам следует быть более воинственными, – настаивал Родриго, шагая взад и вперед по вестибюлю Большого Дома в окружении колесных колпаков. – Противная сторона не гнушается идти на насилие. Нам надо…
– Противной стороны не существует, – возражала Ронда. – Мы должны оставаться абсолютно, стопроцентно ненасильственной организацией. Это единственный путь. Мы должны оставаться верными своим идеалам, а не опускаться до…
Разъяренный Родриго резко ее перебил:
– Вношу предложение! Надо немедленно изменить теперешнее название нашей организации на «Армию Общенародного Освобождения Очнитесь От Американской Мечты»!
«АООООАМ? Ужасно неудачный акроним, – подумал Бадди. – Какой-то саркастический акроним на самом деле».
С каждым днем Родриго становился все более напряженным и агрессивным, словно слишком туго заведенные часы. Он постоянно высказывался в пользу все более радикальных идей, которым все остальные стойко сопротивлялись. Он хотел, например, чтобы Мечтатели попрятались в гробы во время воинских похорон и выскочили оттуда в самом разгаре церемонии. Его идеи, хотя и творческие по-своему, вызывали постоянные возражения у Ронды и остальных Мечтателей, решительно накладывавших на них вето, так как никто не желал вызвать враждебность большинства сторонников группы.
– В чем наша миссия? – спросил Висенте. – Нам следует четко это понимать и этого держаться. Мы хотим пробудить воображение сограждан, заставить их думать.
– Мы хотим заставить их очнуться от трижды проклятой американской мечты, – откликнулся Родриго. – Совершенно и окончательно очнуться. Вот в чем наша миссия. Мне осточертело все это ненасильственное дерьмо, дружище. Пора все это перетряхнуть.
Родриго, думал Бадди, вероятно, самый непацифистский пацифист, какого ему приходилось в жизни встречать.
Такие беседы длились целыми днями, кружа, словно самолеты над аэродромом, в бесконечном ожидании момента, когда им представится возможность приземлиться.
Отчаяние Висенте было ощутимо и неослабно. Родриго попирал землю в почти неистощимой ярости. Ронду мучили приступы уныния – тогда она смотрела в окно на то, что происходило снаружи, и ни с кем не разговаривала.
Даже природная способность Эдди всему удивляться, казалось, ослабела.
– Знаешь, – признался он, – с тех пор как не стало Баттерфляй, я иногда наступаю на собачье дерьмо… и оказывается, что это всего лишь собачье дерьмо!
Однажды, после очередного нескончаемого раунда не приводящих к согласию встреч, Эдди откинулся на спинку стула и вздохнул.
– А знаешь, чего бы я по-настоящему хотел прямо сейчас? – обратился он к Бадди. – Здоровенную тарелку солсберийского стейка с кукурузой в белом соусе и, может быть, несколькими ломтиками ветчины со специями и сыром «Велвита»,
[41]
а на десерт… желе из лайма с зефиром!
Минут через сорок пять Бадди стал свидетелем одного из самых трогательных актов истинного сочувствия, какие ему когда-либо доводилось видеть. Дестини, сидевшая за спиной Эдди и слышавшая его признание, незаметно вышла из комнаты, а через некоторое время возвратилась и поднесла онемевшему Королю Чучелства полную тарелку… солсберийского стейка с кукурузой в белом соусе и несколькими ломтиками ветчины со специями и «Велвитой», а на десерт – желе из лайма с зефиром!
– Обожемой! – произнес Эдди в состоянии, близком к шоку. – Желания исполняются! Бог есть! Это только что было доказано!
– Как насчет Бога – не знаю, – сказал Бадди. – Но это определенно было деянием Судьбы!
[42]
– Он внимательно смотрел, как Эдди-Чучело опустошает тарелку. – Вот бы ты попросил миллион долларов! Тогда наша организация снова оказалась бы на плаву.
– Ах, – пожал плечами Эдди. – Что может быть лучше «Велвиты»?!
– Ничего нет страшного в том, что мы в замешательстве, – сказал Биби, когда все уселись в столовой и принялись за знаменитый морковный суп Дестини. – Именно когда ты уверен, будто понимаешь, что происходит, ты и попадаешь в беду.
– Разве? – Родриго откинулся на стуле и окинул Биби взглядом. – А мне говорили, вы – человек умный.
– А мне говорили, что вы умный парень, – ответил Биби.
Оба пристально смотрели друг на друга.
– О, я уже все выяснил про эту духовную чепуху, – сказал Родриго. – Мир нереален, верно? Ничто на самом деле не имеет значения, так? Просто надо считать все это чем-то вроде иллюзии.
– Если вы будете смотреть на это так, как говорите, вы станете еще более холодным и бесчувственным, чем сейчас.
«Биби глядит на Родриго глазами, удивительно похожими на мои собственные, – подумал Бадди. – Как ему понять этого человека?»
– Жизнь не реальна, но и не нереальна, – объяснил Биби, обращаясь к Родриго. – Почему вы не пытаетесь узнать, что она в реальности такое?
– А как это делается? – вмешался Висенте?
– Когда есть сомнения, – ответил Биби, – как говаривал мой дядюшка Отто, не нужно браться делать что-нибудь, нужно просто посидеть на месте!
Эта сцена могла бы показаться призрачной, если бы кто-то мог увидеть ее со стороны: пятьдесят человеческих фигур разных форм и размеров сидят час за часом, день за днем в тихой комнате в полном молчании. Крохотный Шпенёк по соседству с Альмой – Самой Большой Женщиной в Мире и Генри – Самым Тощим Человеком на Земле; Ирма и Эдна бок о бок; даже Эдди неподвижно и совершенно бессловесно сидит здесь, словно мешок с картошкой. Мечтатели и Уродцы, к их собственному удивлению, согласились на предложение Биби и Спада попробовать с неделю поупражняться в прочищении мозгов, надеясь, что это поможет им найти выход из личных и общественных тупиков.
Каждый день Биби встречался с каждым из них наедине, а по вечерам проходили групповые сессии вопросов-ответов. И дело было не в том, что у них всегда находились ответы: просто их все глубже и глубже погружали в вопросы, во всяком случае, так думал Бадди. Программа Биби, как представлялось, была направлена, скорее, на освобождение мозгов от всего, за что они до сих пор держались, чем на наполнение их какой-то новой информацией: этой техникой, как Бадди мог заключить из слов Отшельника, Бинго и других старожилов ранчо, в совершенстве владел дядя Биби – Отто Браун. Он не слишком много говорил им, но вел их все глубже в тайну и верил, что они сами отыщут свой путь.
