— Я только хочу сказать, — продолжал профессор, — что сейчас нет никаких причин волноваться. Несомненно, они оба уязвимы — особенно, разумеется, мальчик, — но главное не это. Начнем с того, что нет никаких доказательств, даже указаний на то, что тот несносный предмет действительно у него. А если и у него, это не обязательно означает, что он его использовал, хотя бы знает, что он собой представляет и на что способен. Я бы предположил, что если бы он умудрился сообразить, как оно работает, то использовал бы как какую-нибудь игрушку и довольно скоро пресытился бы. Разумеется, — добавил он, — не было бы даже проблемы, если бы мы не потеряли эту кошмарную штуковину.
Последнее, очевидно, было больным местом графини — прежде чем ответить, она нахмурилась.
— Не разыгрывайте бестолковость, Тео. Деннис отправил их обоих прибираться в хранилище. Это все равно что нарисовать карту с большим красным крестиком в нужном месте.
Профессор поднял бровь.
— Вы полагаете, предмет в хранилище?
— Не знаю. В противном случае он бы не был потерян. Я знаю только, что мы оба сто раз обыскали помещение с пола до потолка и не смогли его найти.
— Мы-то, разумеется, не могли бы его найти, как вам прекрасно известно. Перестаньте разговаривать со мной, как с маленьким. На мой взгляд, предмет у мальчишки, и он знает, что у него, вот из-за чего весь сыр-бор. Нам следует что-то предпринять.
Профессор посмотрел на нее свысока.
— И что же?
— Предупредить их, разумеется.
— При всем моем уважении к вам. — Профессор потер лоб, будто от этого разговора у него разыгралась мигрень. — Предположим, мы его предупредим. И, скажите на милость, как? Крикнем "Берегись!"? Все остальное будет непростительным нарушением профессиональной этики. А если мы ошибаемся, это обернется просто катастрофой.
Графиня уже начала терять терпение.
— Тогда будь по-вашему, — сказала она. — В конце концов, что бы там ни случилось, это будет не на моей совести. Я всегда могу уйти и оставить вас самих со всем разбираться. Если уж на то пошло, искушение сейчас слишком велико.
— Сомневаюсь, — улыбнулся профессор. — Для начала, чем бы вы занялись? Честно говоря, я почему-то не могу себе представить, как вы сидите на мухоморе и весь день напролет играете на свирели. Вам скоро наскучит. Ведь именно скука и привела вас в нашу фирму.
— Есть вещи пострашнее скуки, — возразила графиня. — Но вижу, спорить с вами бессмысленно, вы уже все решили.
Я по-прежнему считаю, что нам следует их предупредить. Хотя бы только мальчика.
— Нет. — Профессор повысил голос, что как-то не вязалось с его обычным поведением. — Нам следует держаться от них подальше. И вам тоже, — многозначительно добавил он. — Если вы играете с мыслью самой ему сказать...
— Я же обещала не делать этого, Тео.
— Верно, но вы окончили юридический колледж. Вам известно множество хитрых способов рассказывать многое, даже не шевеля губами. Я хочу, чтобы вы поклялись, что ничего ему не откроете. Искренне и так, чтобы я мог видеть, не скрестили ли вы пальцы.
Пока он произносил эти слова, Пол заметил кое-что, чего не мог видеть со своего места профессор: графиня скрестила пальцы за спиной. "Глупость какая-то, — подумал он. — Впрочем, на фирме все ведут себя странно". Вполне возможно, что скрещенные пальцы — исключительно серьезное и могучее заклинание.
— Ладно. — Графиня подняла обе руки. — Обещаю. Я ничего ему не скажу.
Тут Пол проснулся. Он сидел в самолетном кресле в салоне желтого микроавтобуса, который ранним утром несся с немыслимой скоростью по окраинам Лондона. А рядом с ним сидела худая девушка (чье имя вдруг выскользнуло у него из головы) и крепко спала, совершенно мертвая для мира; но единственным, кроме них, человеком здесь был мистер Уэлс, явно погруженный в толстую пачку отпечатанных страниц. Пол, казалось, целую вечность сидел молча и неподвижно. Потом глаза мистера Уэлса закрылись, свернутые страницы выскользнули у него из пальцев на колени, и он захрапел.
Значит, остался только я, подумал Пол и по какой-то загадочной причине почувствовал, как под пиджаком ему тычет в ребра притаившийся в кармане тубус. А ведь в тубусе мирно прикорнула переносная дверь. Она задержалась в кармане только потому, что вчера вечером Пол забыл ее вынуть: уж конечно, он не намеревался пользоваться ею сегодня. И тем не менее. Короткая вылазка во Флоренцию или Акапулько хотя бы на время избавит его от скуки, даст шанс размять ноги. Более того, непреодолимое утомление, которое по-прежнему наваливалось на него после очень и очень длительного путешествия за дверь, поможет ему заснуть, а это не так уж плохо, учитывая пять часов езды. Убедившись, что и Софи, и мистер Уэлс крепко спят, он раскатал дверь, налепил на стенку микроавтобуса и переступил порог.
Впоследствии он понял, в чем заключалась ошибка: он не принял твердого решения, куда хочет попасть, а просто переступил порог. Глупая ошибка, и винить в ней можно только невнимательность. А значит, только его вина, что, оглядевшись, он с отвращением обнаружил, что попал на Сент-Мзри-Экс в собственный офис.
Меньше, чем за минуту, он понял, что случилось, и тут же повернулся на сто восемьдесят градусов, собираясь уйти тем же путем. Но двери там не было. Причину отгадать было тоже не трудно. Перед тем как ступить за порог, он забыл заклинить дверь, и, когда микроавтобус резко тряхнуло, дверь захлопнулась.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Досадно — и это еще мягко сказано. Пол понятия не имел, куда мистер Уэлс их везет, и не мог сесть на автобус того же маршрута или в самолет, поэтому, когда они вернутся, его, очевидно, ожидают как минимум кислые мины и множество неприятных вопросов. А еще — это, надо думать, последний раз, когда он видел переносную дверь — если, конечно, она не будет фигурировать в качестве вещественного доказательства на судебном процессе по обвинению в краже из хранилища собственности клиента фирмы.
Короче, он основательно влип. Пол заставил себя поискать положительные моменты. (Может, его вышвырнут на улицу, но в этом он почему-то сомневался. Это все равно как если бы тебя выгнали из Ада за антисоциальное поведение.) Собравшись пойти доложить о своем возвращении Джулии и попросить у нее работы, он потянулся за ручку двери и в процессе обнаружил собственные часы, а те сказали ему, что сейчас без трех минут два.
"Постойте-ка", — подумал он. Да, конечно, он мог провести в противном микроавтобусе восемь часов, но ведь это не так. Быстрая проверка утвердила его во мнении, что часы не сломаны (секундная стрелка деловито прыгала по циферблату). Он как раз обдумывал создавшееся положение, когда дверь распахнулась, едва не расквасив ему нос, и в кабинетик ворвалась Софи.
— Извини, — сказала она, протискиваясь мимо Пола к своему стулу.
Тут Пол с недоумением и ужасом заметил, что стол завален кипами распечаток Мортенсена, сортированными и несортированными. Даже по меркам "Дж. В. Уэлс и Ко" это уже чересчур. Присутствие Софи еще, вероятно, можно объяснить: например, она увидела приклеенную к стенке микроавтобуса переносную дверь и прошла сквозь нее. Но ведь с последними таблицами они разобрались под конец вчерашнего дня.
