Купол, заряжаясь силой и отражая удары, несколько приостановил действие и странного темного заклятия. Но это уже не имело особого значения: сотни стрел неслись навстречу друг другу. У Ивоны возникло мерзкое ощущение времени, которое начало растягиваться, как паутина, приставшая к волосам и лицу, но еще не до конца разорвавшаяся.
– Давай, – пророкотал распластавшийся на земле ящер, – вспомни уроки и лови!..
– Сейчас попробую…
Аждар плюнул огнем, и алый клубок ударил в ослепительно полыхнувшее лезвие воздетого меча, разбившись о него мириадами мельчайших, быстро темнеющих брызг.
– Зачем так-то? – спросил дракон, провожая их взглядом.
– Затем, что просто ураганный ветер я создать не могу, это стихийное заклинание, – ответила Ивона.
…В Берроне ничего подобного нет. Но если добраться до Наутиса, главного портового города Кверка, сесть там на корабль и долго плыть на восток, можно приплыть в земли, известные в узких кругах посвященных своими странными природными явлениями и необычными существами. Среди прочих чудес заокеанской земли есть и такое: из некоторых древних пещер по вечерам начинают валить черные клубы, постепенно развеиваясь в темнеющем небе. Это миллионы летучих мышей, живущих под каменным кровом, отправляются на еженощный промысел. И чтобы все они могли найти себе пищу, каждая вынуждена лететь с огромной скоростью, спеша убраться подальше от своих товарок. Трудно сказать, читала ли Ивона записки путешественников, видевших подобное «мышеизвержение», или же вспомнила что-то благодаря зверькам, с которыми когда-то пыталась объединять сознание, – однако сейчас наперерез стрелам, со свистом рассекая воздух, мчались двадцать миллионов острокрылых летучих мышей со смешными круглыми ушками и грустными губастыми мордочками.
Едва стрела попадала в мышь, как та начинала таять, пока не исчезала. Но даже арбалетной стреле было достаточно повстречать на своем пути двух-трех таких фантомных мышей, чтобы полностью потерять боевой запал и бессильно упасть на землю. Дополнял эффект и ветер, поднимаемый миллионами бешено работающих крыльев. Мыши двигались сплошным потоком в несколько саженей шириной, и мало каким стрелам удалось не попасть ни в одну из них.
Такое зрелище способно на пару минут поколебать даже дисциплину гвардейских частей. Раздались крики отнюдь не военно-патриотического толка, истерично заржали лошади, первые ряды кнехтов отшатнулась. Кое-кто попал при этом под ноги следующих рядов, и в нескольких местах возникла куча-мала и неразбериха. Последнюю слегка подпитали вопли требушетных расчетов, сопровождаемые оглушительным треском. Ивона, увидев, как громоздкие сооружения, уже готовые было метнуть в гущу вражеских войск камни, одно за другим складываются подобно карточным домикам, недоуменно повернулась к Аждару.
– Ну да, – с ноткой легкого самодовольства ответил дракон, – только пережег конопляные тросы, и все. Не отвлекайся.
Ивона выругалась.
– Еще раз! – крикнула она Аждару.
Черный вихрь – загадочное заклинание ненависти – гулял по полю, стремительно разрастаясь, призывая людей и эльфов сойтись и биться, биться, не щадя ни врага, ни себя. Ивона увидела, что маги обеих армий, осознав, чем это им грозит, накрыли себя куполами магической защиты, не позволяя заклятию втянуть в битву и их.
Отряды кнехтов начали движение вперед, поддерживаемые с флангов конницей и не обращая более внимания на последних, мечущихся над полем битвы мышей. И кроме заклятия, ими двигала другая сила, сила произнесенных слов приказа: «Беррона в опасности!» Дисциплина – великая сила, если использовать ее правильно.
* * *
Стериан, мысленно схватившись за голову, заставлял себя смотреть на разворачивавшуюся перед ним катастрофу. Он, конечно, не мог видеть ни черного вихря, ни магических щитов, которыми укрылись полковые маги, но опыт подсказывал ему, что именно происходит.
Ну почему, почему силовые структуры власти так неповоротливы, когда дело касается… дела? Почему они тогда не сровняли с землей найденный им и Хортом зачарованный замок, придавив змею еще в зародыше?
Ну ладно, нынешний план был неплох, хотя ситуация со стороны Кверка и не была столь запущенной. Здесь не назревал геноцид в отношении людей, поскольку людей в Кверке кот наплакал. В конце концов, Кверк мог объявить «границу на замке» на неопределенный срок, предоставив армии, примаршировавшей из Веята, стоять вдоль этой самой границы, сколько влезет. Но все же план был неплох.
И теперь этот план отправился в выгребную яму.
Может быть, когда с каждой стороны падет тысячи по полторы, удастся сесть за стол переговоров и как-то замять инцидент. Но это сомнительно. Эльфы, конечно, не злопамятны, просто сейчас они злы, а память у них, при их долголетии, хорошая. А в Берроне… Там, как ни верти, антиэльфийские настроения довольно сильны, и ступи хоть один кверкский солдат на берронскую землю – потихоньку, а потом все быстрее соберутся и ополчения, и что угодно.
Стериан, разумеется, увидел, что сделала Ивона, как видел и сполохи драконьего огня. И оригинальность решения его позабавила. Однако он прекрасно понимал, что даже если остановить стрелы, сами армии уже не остановить.
Проследив взглядом за перемещениями передового отряда пехоты, Стериан устало-безнадежно прикрыл глаза рукой. И проглядел следующее действие этой стремительно развивающейся драмы.
* * *
Ивона увидела, что теперь уже какие-то десятки саженей разделяют катившиеся навстречу друг другу волны доспехов и клинков. И взмахнула своим мечом, словно стряхивая с него очередной ком драконьего огня, на этот раз – темно-бордовый.
Если бы пехотинцы посмотрели себе под ноги, они бы обнаружили, что вся трава между сходившимися отрядами мгновенно пожелтела и засохла. Но пехотинцы под ноги не смотрели – у них перед глазами было зрелище поинтереснее, – однако, даже обуреваемые жаждой битвы, они почувствовали, что шуршание растительности под сапогами стало иным. Мятлики, стебельки ястребинок и довольно мясистые осенние побеги щавеля теперь не сминались, а рассыпались пылью. От таких перемен возникает резонное подозрение, что противник подложил тебе свинью. Хорошо бы узнать, какую. И волей-неволей передовые отряды приостановили движение и обратили взгляды долу.
Земля, разделяющая армии, зашевелилась. Под ее покровом просыпались семена и подземные побеги, напитанные энергией драконьей магии. И, повинуясь приказу Ивоны, спешно проверяли свои гены на предмет сведений о шипах и колючках.
Почва неожиданно вздыбилась, вздулась пузырями, словно возомнив себя почти готовой манной кашей. В воздух взлетели фонтанчики мелких комочков земли, забарабанивших по щитам и латам. Из открывшихся ямок и трещин с безумной для таких спокойных существ, как растения, скоростью вырвались бледные белесые побеги. Они метались из стороны в сторону, скручивались, изгибались, натыкались друг на друга, немедленно прочно сплетаясь. Они не разменивались на ветки и тем более листья, они тонкими змеями тянулись из сохнущей на глазах и крошащейся в пыль земли, покрываясь по мере роста шипами и колючками всех мастей. Пожалуй, только по форме колючек опытный травовед и смог бы сказать, чем бы стали эти растения, сложись их судьба по-другому. Растениям, впрочем, было все равно: поднявшись примерно на человеческий рост, все они – чертополох и шиповник, терн и боярышник – стремительно чернели и застывали в неподвижности, исчерпав невеликий выделенный им запас жизненных сил. Минуту спустя почти на всю длину долины выросла колючая стена почти в сажень высотой и три сажени шириной, ощетинившаяся частоколом острых шипов, твердых как железо. Упругие безлистные плети распихали в стороны наиболее ретивых солдат, после чего засохли и бессильно обвисли.
