– Вот и отлично, – засмеялась Климентина. – Я скажу Плацидии, что рассорилась с мужем, и попрошу приютить меня в своем дворце. В пустующих покоях Гонории. А ты приведешь туда варвара.
– Я не сводник, – обиделся Ратмир. – К тому же Янрекс не падок на перезрелых матрон.
– Я тебя не ударила, комит, только потому, что рассчитываю на твою услугу. А варвару ты скажешь, что его хочет видеть сиятельная Евпраксия.
– Но ведь это обман! – возмутился Ратмир.
– Варвар будет доволен, так же как и ты, комит.
Валериану показалось странным желание Климентины остаться на ночь в императорском дворце. Подобное, впрочем, случалось и раньше по просьбе сиятельной Гонории, скучавшей в одиночестве. Но ныне Гонория была в отъезде, и именно в ее покоях решила обосноваться Климентина. Магистр двора поделился своими сомнениями сначала с божественной Плацидией, а потом с высокородным Туррибием. Императрица ничего странного, а тем более предосудительного в поведении Климентины не нашла.
– У беременных женщин бывают странные причуды, Валериан, – вздохнула императрица. – К тому же Климентину мучают видения. Она никак не может забыть ту страшную ночь. Я ее очень хорошо понимаю.
Галла Плацидия, к немалому удивлению Валериана, чувствовала себя виноватой и перед магистром двора, и перед его женою. Судя по всему, она была абсолютно уверена, что в несчастье, приключившемся с Валерианом и Клементиной, не обошлось без участия Валентиниана, и делала все возможное, чтобы загладить вину сына. Магистр двора, неожиданно для себя обнаруживший, что прибыль можно извлечь и из несчастья, не замедлил воспользоваться подвернувшийся оказией. И выпросил у расчувствовавшейся Плацидии изрядный кусок земли, прилегающей к его поместью. Этот неожиданный дар скуповатой императрицы улучшил настроение магистра, но все же не до такой степени, чтобы он напрочь забыл о своих подозрениях. Тем более что высокородный Туррибий его подозрения разделил.
– Демоны никогда не оставляют в покое тех, кто хоть однажды с ними соприкоснулся, – с видом знатока произнес посол Гусирекса.
– Ты имеешь в виду мою жену? – насторожился Валериан.
– Не только, – со значением произнес Туррибий.
И тут магистра двора осенило! Так вот почему такой доброй и ласковой выглядела императрица, вот почему она подарила магистру надел земли! Это была щедрая плата демонов за блуд с его женой, а Плацидия выступала здесь как посредница. Не на того напали! Валериан, как добрый христианин, швырнет этот дар нечистой силы к ногам коварной императрицы.
– Я бы на твоем месте не торопился, – поморщился Туррибий. – Пока это только наши с тобой предположения. Прежде чем ссориться с императрицей, тебе следует убедиться во всем собственными глазами.
– Тебе легко рассуждать, – обиделся на советчика Валериан, – а я едва не умер от ужаса той ночью.
– Я тоже боюсь демонов до икоты, магистр, а вот сенатор Рутилий вполне мог бы составить тебе компанию. Хорошо бы прихватить с собой также одного из святых отцов, чтобы было кому крестом отмахнуться.
– Разве что падре Себастиан, – неуверенно произнес Валериан.
– Вот видишь, магистр, ты и сам все отлично понимаешь. Рано или поздно, но тебе придется узнать правду. Одно дело, если твоя жена понесла от божественного Валентиниана, такое семя – честь для любого дома, и совсем другое, если в этом деле замешан демон. Жить бок о бок с отродьем дьявола – удовольствие не из самых приятных.
– Я ее прогоню, я ее… – начал было Валериан.
– А сделку с демонами кто заключал? – ласково спросил его Туррибий. – Кто понуждал Климентину к блуду с ними?
– Но я не был уверен. В какой-то миг мне показалось, что это божественный Валентиниан.
– Вот видишь, магистр, – сочувственно вздохнул Туррибий. – Выхода у тебя нет. Либо ты убедишься во всем собственными глазами, выслушаешь мнение свидетелей, либо будешь мучиться сомнениями всю оставшуюся жизнь.
– Хорошо, – решительно махнул рукой магистр. – Я согласен.
У Валериана были в императорском дворце свои апартаменты. Магистр двора не мог надолго оставлять свой высокий пост. Ему случалось неделями жить здесь, решая возникающие днем и ночью проблемы. Императрица Плацидия была весьма привередливой женщиной и не прощала оплошности ни чиновникам, ни рабам. Пару раз она даже отвесила Валериану оплеуху за неправильно сервированный стол, хотя спрашивать следовало не с него, а с высокородного Викентия, отвечавшего за серебряную и золотую посуду. Впрочем, об этих мелких и давних обидах можно было и не вспоминать в преддверии грядущей страшной ночи. Хорошо еще, что провести ее магистру предстояло в компании двух отважных, судя по всему, людей. Не каждый согласился бы разделить с Валерианом хлопоты этой ночью, а вот нотарий Рутилий и падре Себастиан вызвались помочь магистру с большой охотою. Самые свои серьезные надежды Валериан возлагал именно на Себастиана, человека близкого к епископу Антонину и отличавшегося истинным благочестием. Ибо сенатор Рутилий, не в обиду ему будет сказано, был сомнительным праведником. И на его месте магистр не стал бы столь опрометчиво соваться в лапы к демонам. Судя по всему, Намициан и сам очень хорошо это понимал, поскольку волновался отчаянно, то и дело обращаясь с вопросами к Валериану:
– А рога у них были?
– Были, – неохотно отозвался магистр.
– Тогда это посланцы венедского Велеса, помяните мое слово, падре Себастиан.
Падре Себастиан, человек немолодой, худой и желчный, бросал в сторону словоохотливого сенатора недовольные взгляды и беззвучно шевелил губами, видимо читал молитвы. Ночь выдалась лунной. Охотники за демонами сидели в кабинете магистра двора, не зажигая светильников, и ждали урочного часа, который должен был решить судьбу магистра Валериана, а возможно, и всей империи. Что там ни говори, а если демоны чувствуют себя хозяевами в императорском дворце, то какой еще судьбы ждать Великому Риму, кроме самой печальной? Сенатор Рутилий сказал об этом вслух, и оба его товарища по несчастью с ним немедленно согласились.
– Пора! – жарко выдохнул Валериан.
– Рано, – остановил его Себастиан. – Нечисть активизируется ближе к утру. Мы должны действовать наверняка.
Валериану вдруг пришло в голову, что до утра он, пожалуй, не доживет. Кровь стучала в его висках, а руки холодели в предвкушении ужасного зрелища. На лбу сенатора Рутилия проступили крупные капли пота, хотя в комнате было довольно прохладно.
– Пора! – простонал теперь уже сенатор.
– Хорошо, – смилостивился над патрикиями Себастиан. – Идемте.
Шли почти в полной темноте, благо Валериан хорошо знал дорогу. Незажженные светильники несли в руках. Магистр чувствовал затылком жаркое дыхание Себастиана, и это придавало ему сил. Не может нечисть устоять против креста! Во всяком случае, так утверждал епископ Антонин, и Валериан очень надеялся, что тот окажется прав.
