– Ярманом Аттиле стать не удалось, – припомнил Туррибий условие, выставленное божественным Валентинианом, – значит, остается одно – стать христианином. Думаешь, он пойдет на это?
– Думаю, пойдет, если мы не оставим ему другого выхода, – кивнул Аэций. – Мне нужна женщина, Туррибий. Ведунья Лады, перед красотой которой не может устоять ни один мужчина. В том числе и каган.
– А знатность рода?
– Знатность рода мы ей обеспечим, – усмехнулся префект.
– Девственница?
– Да. Мы отправим ее в Медиолан, к благородной матроне Пульхерии. Город падет рано или поздно, и тогда…
– Можешь не продолжать, сиятельный Аэций, – кивнул головой Туррибий. – Я тебя понял.
– Главное, чтобы она смогла нанести верный и точный удар, – холодно сказал префект. – Удар, который спасет Рим.
Княжич Сар одним из первых ворвался в Медиолан через брешь, проделанную стенобитными машинами. Легионеры еще сопротивлялись на улицах, но участь столицы империи была решена. Гунны потеряли под стенами Медиолана четыре месяца и почти двадцать тысяч отборных воинов. Именно поэтому каган Аттила отдал приказ не щадить никого. Что же касается княжича Сара, то он не собирался размениваться по пустякам, его в этом городе интересовал только один человек – дукс Ратмир. Ратмир возглавлял оборону Медиолана, и именно поэтому каган приказал схватить его и посадить на кол. А у Сара к Ратмиру был свой счет. Дукс, прикинувшись свевом, заманил в смертельную ловушку его отца, он же убил в битве на Каталунских полях его старшего брата Ладислава. Сар горел жаждой мести и очень надеялся, что венедские боги помогут ему свести счеты с мерзавцем, которому не должно найтись места ни на небе, ни на земле. Вий заждался дукса Ратмира в подземном царстве, а навья рать с восторгом примет нового упыря в свои ряды.
– Не торопись, – остерег Сара антрус Басога, ловя на свой щит стрелу, предназначенную для княжича.
Стреляли из окна ближайшего дворца, где засели отступившие легионеры. Улица была завалена трупами, и передвигаться по ней даже на коне было не так-то просто. Конь испуганно фыркал и неохотно ступал копытами по лужам крови.
– Чей это дом? – спросил Сар у медиоланца, схваченного в ближайшей подворотне.
– Это палаццо принадлежит высокородной Пульхерии, матери дукса Ратмира, – испуганно пролепетал несчастный.
– А где сам дукс?
– Откуда же мне знать? – пожал плечами медиоланец, судя по всему, либо ремесленник, либо торговец. – Был на стенах.
– Спешиться, – махнул рукой Сар.
Ворота усадьбы вышибли с помощью тарана, наспех сделанного из дерева, росшего неподалеку. К антрусам Сара присоединились гунны Эллака, старшего сына кагана Аттилы. Княжичу не слишком нравилось это соседство, но повода отказаться от помощи настырного бека не нашлось. Тем более что Эллак уже успел узнать, кому принадлежит этот дом, и рвался покарать дукса, которого каган Аттила назвал своим самым лютым врагом.
– Говорят, что этот Ратмир – сын демона, – сказал Эллак, щуря на окна и без того узкие глаза. – Хотел бы я увидеть женщину, которая не побоялась вступить в связь с выходцем из Навьего мира.
Эллак, как почти все гуннские вожди, чисто говорил по-венедски, однако венедов откровенно недолюбливал. Княжич Сар платил ему той же монетой. И надо же такому случиться, что случай свел их в огромном городе, в двадцати шагах от дома их общего врага. Дружинники Эллака, оттеснив антрусов, первыми ворвались во двор усадьбы и приняли на себя град стрел, обрушившихся на них со всех сторон. И пока они, прикрывшись круглыми щитами, пытались освоиться в незнакомом месте, римляне во главе с рослым светловолосым человеком, облаченным в сияющие золотом и серебром доспехи, атаковали их в пешем строю. Легионеров было довольно много, и действовали они настолько слаженно, что два десятка гуннов упали мертвыми с коней раньше, чем успели сообразить, что же происходит.
– Это дукс Ратмир! – крикнул Сар и первым бросился на помощь истребляемым гуннам.
Эллаку расторопность княжича спасла жизнь. Сар успел отбить копье легионера, направленное в живот беку, и стоптать конем его расторопного врага. Римляне не выдержали напора антрусов и отступили в дом.
– Я же говорил, что он демон! – взревел разъяренный Эллак и, обернувшись к своим уцелевшим дружинникам, крикнул: – Все в дом! Взять дукса живым или мертвым.
– Я бы подождал подкрепления, – попробовал удержать горячего бека Басога. – Зачем зря губить людей?
Под командой у Эллака оставались еще более семидесяти человек, и бек был уверен, что этого вполне хватит, чтобы взять за горло демона Ратмира. Увы, его самонадеянность обернулась для гуннов большой бедой. Как только они ворвались в атриум роскошного палаццо, надежные по виду каменные плиты стали рушиться под их ногами, обрекая смельчаков на мучительную смерть. Под плитами были глубокие ямы с острыми кольями на дне. Стоны и хрипы несчастных гуннов заглушили вопли торжествующих легионеров. Римляне били уцелевших гуннов стрелами на выбор. Сам Эллак успел выскочить на крыльцо, но многие его дружинники пали жертвой хитрости врага и собственной опрометчивости. Бек, потерпевший поражение в шаге от победы, бесновался так, что на губах его выступила пена. По его словам выходило, что в гибели гуннов виноват не столько хитроумный Ратмир, сколько княжич Сар, бросивший дружинников Эллака на произвол судьбы.
– Я тебя предупреждал, бек, – в свою очередь взъярился Сар, – что дукса Ратмира не возьмешь голыми руками.
Ссору, которая вполне могла перерасти в кровавую схватку, предотвратил князь Родован, прискакавший на место бойни с сотней гепидов. Гепиды отыскали под навесом пару лестниц и дружно полезли в окна второго этажа. Только после этого Сар решился сунуться в дом, осторожно ступая по уцелевшим плитам. Ни на первом, ни на втором этаже римлян обнаружить не удалось. Они как в воду канули.
– Скорее, ушли подземным ходом, – вздохнул разочарованный Басога.
По приказу князя Родована гепиды и антрусы стали извлекать из ям несчастных гуннов, угодивших туда по глупости собственного бека. К сожалению, большинство из них были мертвы. Каким-то чудом уцелели только трое, но чудовищные раны на их телах не оставляли надежд на благополучное выздоровление.
– Я сожгу этот дом, – вскричал Эллак, потрясенный ужасным зрелищем. – Здесь погибли тридцать моих лучших воинов! Это больше, чем я потерял при штурме Медиолана.
– Этот дом мой, – раздался вдруг спокойный женский голос, заставивший вздрогнуть не только Эллака, но и княжича Сара.
Первый немедленно схватился за рукоять меча, а второй застыл с открытым ртом, глядя, как спускаются по широкой мраморной лестнице две женщины со знаками богини Лады на белых как снег туниках. Одна из женщин была уже немолода, во всяком случае, за пятьдесят лет ей перевалило, зато вторая, которой, скорее всего, не исполнилось еще и двадцати, сияла столь ослепительной красотой, что Эллак от изумления не удержал в руке меч, и тот, звеня, покатился по каменным плитам. Басога поднял меч и вернул его ошеломленному беку.
