— Я взял лишь немного… — спокойно выговорил правая рука старшего тайника.
— Ну-ну… — борясь со сном, выговорил Глэм. — А старику хоть что-то перепадет?
Вместо ответа Локо положил пухлый мешочек на столик рядом с кружкой отвара.
— Хорошо… — Взяв деньги, Глэм вялой рукой попытался подбросить кошелек, но, не удержав его, уронил.
Золотые и серебряные кругляши с веселым звоном разбежались по давно не метенному полу. Локо нагнулся подобрать, про себя отметив, что пыль пушистыми клубочками уже давно поселилась в этой комнате.
«Слуги вроде есть? Или он уже никому не доверяет?»
— Оставь! — железным голосом приказал старший, и Мийяра увидел, как затряслись его руки.
— Да… конечно… — Локо встал, гадая, во что обернется внезапное раздражение Глэма.
— Извини… — опустил голову тайник и вдруг резко выпрямился, прищурясь. — Только не думай лишнего… Не надо…
В возникшей тишине Локо вдруг услышал, как капли пота с его лба разбиваются о деревянный пол.
— Иди!.. — прохрипел старший тайник. — И еще… Ты там приглядел бы за народом. Разболтались, кобелье племя!
Уходя, в коридоре Мийяра столкнулся с богато одетым поджарым старикашкой. Этого человека Локо видел первый раз в жизни.
— Дорогу принцу Кериту… — едва ли не с ненавистью проговорил идущий перед стариканом молодой слуга.
«Де Увал принц Керит?!» — Услышанное настолько поразило Локо, что он мгновенно прилип к стенке, уступая дорогу собственному отцу.
«Выходит, старый перечник жив!» — Выйдя на улицу, Мийяра обескураженно оглаживал морду коня. Вороной нервно хрипел, пытаясь отстраниться от человеческих рук, еще пахнущих недавней смертью.
«Значит, папаша жив, и, судя по виду, он у нас не последняя шишка — вон как его служка расшипелся. Ну-ну… И почему я за эти годы ничего о нем не слышал?»
Тайник побрел по улице, ведя коня в поводу.
«А когда и где я мог о нем слышать? Я же только с ворами да с доносчиками и общаюсь. На самом дне и дном живу. А политику мне Глэм не доверяет».
«Да… а ведь мамочка его уже давно похоронила. Мамочка?! — Молодой мужчина встал посреди мостовой, ловя мелькнувшую было мысль. — Мамочка?.. Инвар!» Все сложилось воедино.
Локо победоносно оглянулся вокруг и расхохотался в лицо рискнувшему подойти к нему мальчишке с лотком сладостей. Тот испуганно отшатнулся, быстро перешел на другую сторону улицы, а тайник, скаля зубы, легко вскочил на коня и тронул рысью.
«Инвар! Инвар! ИНВАР!!!» — стучало в такт копытам вороного. — «Отец!..» — отдавалась пульсацией в висках надежда.
Выбросив все оставшиеся козыри, брат Осиф запаниковал — если сейчас они с Юколой не смогут отбиться, то чародеи выиграют у них последние четыре золотых — а это все, что у них осталось. И придется тогда распрощаться уже не только со спокойной зимовкой где-нибудь в пригороде Уилтавана, но и с планами по завоеванию Гольлора, куда по весне они решили направиться после выполнения задания Скорпо, когда оно наконец прозвучит. Если вообще когда-нибудь прозвучит.
— Ваш ход, сударь. — Лицо Девина Каяса ничего не выражало, словно у какого-нибудь каменного идола.
«Что осталось у Юколы? Что осталось у Юколы?» — Монах, не решаясь, с какой карты ему ходить, беспомощно взглянул на партнера. Тот, весь в холодном поту, лишь моргнул глазами «а я что?» и попытался что-то беззвучно, одними губами, сказать. Осиф, естественно, ничего не понял, призывно подняв брови.
— Что-то не так, брат Осиф? — участливо поинтересовался Скорпо. — Может, вам помочь, подсказать?
— А? Чего? — повернулся к нему монах.
— Я так понимаю, что вы в затруднении?
— Кто? Я? — Осиф обиженно надул щеки. — Да ничего подобного! Просто я задумался о бренности жизни и…
Инвар, не удержавшись, по-мальчишески захихикал и, враз покраснев, закрыл лицо веером карт.
— Простите… — непонимающе поднял голову Юкола.
— Ничего… ничего… — Как ни старался Каяс выглядеть серьезным, губы его все больше и больше расплывались в улыбке.
— Да пошли вы все! — отшвырнув карты, монах вскочил из-за стола. — Брат Осиф! Ты что, ничего еще не понял?
Тот искренне покачал головой.
— Они же чародеи! Волшебники, отцов их схад! Они же все наши мысли читают!
— Что… правда? — Осиф приподнялся со своего места.
Маг с учеником дружно расхохотались.
— Успокойтесь! Прошу вас, успокойтесь!.. — вытирая слезы, пытался отдышаться Скорпо. — Ну просто невозможно было удержаться! — И пододвинул горку выигранных монет обратно к монахам.
— Возвращаем «нажитое нечестным путем», — отсмеявшись, маг собрал разбросанную по столешнице колоду и принялся неспешно ее тасовать. — Может… еще партийку?
— Мы даже подсматривать не будем. — Инвар искренне приложил руки к груди.
— Молодой человек! Лучше бы вы применяли свои знания по уму и по делу! А не на жульничество, коему… — Подбородок Юколы трясся, он глотал слова, потом резко рубанул рукой воздух и сел на прежнее место. — Раздавай! Только чтоб на сей раз, все по-честному было!
«Между прочим, у него две карты за поясом и одна в рукаве!» — мысленно послал сообщение Инвар.
«Что в рукаве, я знаю… А что именно у него за поясом?» — ответил Скорпо, старательно перемешивая затертые карты.
«Еще не знаю… — Мийяра сладко потянулся, — кажется, два туза…»
— Ну? На что играем? — начал раздачу чародей.
— На душу! — рявкнул Юкола, чуть не выронив из рукава припрятанное.
— Ну тогда надо бы договорчик оформить, чтобы все чин по чину было, условия всякие, подпись… — важно кивнул Скорпо.
— И подпись чтоб кровью! — поддакнул Инвар.
— Кровью-то зачем? — Даже учитель удивился.
— Красиво… — пожал плечами подмастерье.
— Красиво… — многозначительно переглянулись монахи.
— Итак, молодой человек! — Этим утром Скорпо был до невозможности серьезен. — Сегодня у нас, так сказать, настоящий первый экзамен. Совсем маленький, но экзамен. Вы готовы?
Инвар молча кивнул, всматриваясь в учителя — что-то в нем было не так. И из-за этого «что-то» Мийяре казалось — вот-вот Скорпо зайдется в звонком смехе и объявит, что это всего лишь игра, розыгрыш.
Чародей отошел в сторону от стола, который он закрывал собой, и взору ученика представились три запотевших кувшина. Инвар уже знал, что это были за кувшины… Красное зерстское… Самое крепкое вино на этой грани! Именно его притащили с собой монахи несколько месяцев назад. Точнее, привезли с собой пять (два они уже употребили), и вот они, оставшиеся три. И что теперь дальше? Его заставят пить? Зачем?
