— Пока да, но ваши проповедники уже начали смущать народ, — сощурил выцветшие глаза старец. — Полагаете, получится?
— На все воля Ушедшего. Но я думаю, что вы не отдадите паству просто так, без боя? — улыбнулся в ответ первосвященник.
— Надеюсь, нам в будущем не придется скрещивать мечи, как этим господам сегодня?
— Не приведи… — осенил себя знаком отец Симон. — Ушедший завещал «возлюблять врага своего» и «желать не смерти его, а искупления».
— А Ирион говорил, что «смерть врага еще не означает воцарения справедливости, ибо, убив, ты покажешь свою силу, но не докажешь свою правоту».
— Интересная мысль… — кивнул единоверец, — на досуге надо будет обдумать ее.
— Не пора ли, господа? — не вытерпев, прервал разговор старцев де Волано.
— А что, колокол уже прозвонил полдень? — даже не удосужился повернуться к торопыге Гонорий. — Кстати, как вам создавшаяся ситуация? — обратился он к отцу Симону.
— По мне, надо бы отдать трон этому молодому человеку — сыну покойного Керита. Во-первых, есть завещание, коему был свидетель брат Тонио. Во-вторых, коль Владыка не смог вовремя жениться и оставить официальных наследников, почему же мы должны отвергать внебрачных детей? Опять же какая-никакая кровь… А эти… господа… — первосвященник поморщился. — Будем соблюдать закон.
— Да, — кивнул жрец. — Другого нам не остается.
До тронного зала донеслись первые удары колокола. Дворяне, все как один, напряглись, готовые вот-вот броситься друг на друга.
— Полностью доверяю вести церемонию вам, — шепнул на ухо Гонорию единоверец. — Так сказать, на правах старшинства.
Тот что-то хотел сказать, но, передумав, лишь кивнул в ответ.
Второй удар колокола, и Тарраум почувствовал, что в горле у него пересохло, а спина стала до отвращения мокрой…
Седьмой удар, и Рауль де Волано еще раз мысленно пересчитал своих сторонников и сторонников врага, и будущая схватка не показалась ему легкой…
Девятый удар. Гонорий, чуть повернувшись к главному церемониймейстеру, глазами приказал приготовиться…
Одиннадцатый удар и… в зал вошел Локо Мийяра в сопровождении всего пяти человек охраны. Причем один из них скрывал свое лицо под капюшоном черного, волочащегося по мозаичному полу плаща.
Двенадцатый удар. Главный церемониймейстер выступил в центр зала…
— Какого Отродья ты забыл здесь, ублюдок? — Де Волано одним прыжком пересек зал, занеся руку для пощечины.
— НЕ СМЕТЬ!!! — Голос отца Симона прогремел под узорчатым потолком. — Рауль де Волано! Извольте вернуться на свое место.
— Что-о-о?!! — Юнец развернулся к первосвященнику. — Что ты сказал, старик?
— Я сказал: извольте вернуться на свое место! — шагнул вперед единоверец. Жрец иных богов последовал за ним, тяжело опираясь на искривленный узорчатый посох.
— Повторяю в последний раз: вернитесь на место и дайте вершить Суд по закону! — Отец Симон знал, что сделает этот выскочка, но предпринять уже ничего не мог: «всё в руках Ушедшего».
— Суд? По закону? А закон только один! Ублюдкам здесь не место! — Рауль выхватил меч и с разворота опустил его на голову Локо.
Раздался нечеловеческий крик, первосвященник зажмурился, не желая видеть, как холодная сталь разрубает череп молодого человека.
— О нет!.. — крикнул кто-то под общий выдох собравшихся. — Боги грани!
Отец Симон осторожно открыл глаза и поперхнулся от увиденного.
Перед целым и невредимым Локо выплясывал, держась за кисть онемевшей руки, Рауль де Волано. Его расколотый пополам меч валялся у самых ног сына Керита.
— По-моему, Суд уже окончен. Причем даже и не начавшись. Как полагаете, святой отец? — улыбающийся Гонорий по-дружески толкнул единоверца в плечо.
Первым очнулся Тарраум.
На деревянных ногах он прошагал к Локо и, опустившись на колено, протянул ему обнаженный клинок.
— Присягаю на верность своему господину. Отныне и до самой смерти. — Следом за ним на колени опустились его люди и вассалы Рауля.
— Это обман! Магия! Нечестно! — истошно заверещал обманутый в ожиданиях юноша, бросаясь вон. — Я докажу!!!
У самых дверей каблук дорогого кожаного сапога поехал по тщательно натертому полу, и Рауль де Волано, не удержав равновесия, неуклюже упал, ударившись виском о косяк.
— И Небом наказан будет тот, кто руку поднимет на избранника Божьего! — отведя взгляд от трупа, опустил голову Гонорий.
На второй день празднеств Владыка Локо, улучив момент, пригласил Инвара в свои покои.
Разместившись в глубоком, обитом драгоценным шелком кресле, чародей с нескрываемым любопытством и восхищением разглядывал убранство кабинета.
— А там что? — кивнул Скорпо на дверь в конце комнаты.
— Где? А!.. Спальня… — Повелитель Бревтона собственноручно сервировал стол. — Потом покажу… — Разлив вино, он пододвинул бокал Инвару. — Ну, давай! Есть за что выпить.
— Да-да… — Чародей рассеянно взял предложенный фужер. — Может, мне у тебя поселиться? Буду при дворе фокусы показывать да дворянчиков твоих в строгости держать, чтоб заговоры не плели. Как тебе такое, а? — Пригубив напиток, маг осекся и посмотрел сквозь бокал на пробивающийся через шторы свет. — Какой необычный привкус. Разве это зерстское?
— Самое настоящее! — торжественно объявил Локо, вставая. — Тридцатилетней выдержки! Предлагаю выпить за… Только не смейся и просто выслушай… — Владыка на мгновение задумался, дотронувшись до оберег-сережки. — За нас с тобой!.. За кровь, которая нас связывает. За женщину, которая нас родила! — На лбу Локо выступила испарина. — За братство! Кровное братство! Пусть это прозвучит вычурно, пафосно, но… за любовь! За братскую любовь! — И одним глотком осушил бокал до дна.
Последовав его примеру, Инвар сам налил по новой.
— Кстати, о женщине! — поднял палец колдун. — Когда ты собираешься посетить нашу матушку? Или уже посетил?
— Когда? — Локо выглядел растерянным. — Даже и не знаю… Надо будет как-нибудь найти время… съездить… А еще лучше ее саму сюда привезти.
— Да это было бы лучше. — Скорпо не понимал, что с ним происходит. Вслед за волной тепла, какая обычно согревает сразу после глотка выпитого вина, тело начал сковывать холод. И не просто холод, а… какая-то неясная пустота, словно… словно… Ужасная догадка пронзила Инвара.
— Кстати, посоветуй… я собираюсь упразднить закон о запрещении магии на территории Бревтона. Как полагаешь, народ воспримет нормально?
— Единоверцы взбунтуются. Для них магия — это попытка оспорить главенство Ушедшего… — рассеянно пробормотал волшебник, лихорадочно ища выход.
— Эй! Что с тобой, братец? — улыбнулся Локо. — Да на тебе лица нет! Случилось что? Так ты только скажи, мы быстро все исправим!
