Так. Где второй незнакомец? Ах, вот он — смазанной, почти полупрозрачной тенью мелькнул сбоку и все-таки успел махнуть кинжалом. Ой. Данька так и не понял, куда его ранили (если вообще ранили). Он решил выяснить это позже, а пока просто толкнул жесткой ладонью левой руки в податливую темную грудь. Будто отмахнулся. Наверное, у меня совсем другая весовая категория, предположил Данила, с некоторым разочарованием осознавая, что и второй противник в ближайшее время не сможет подняться на ноги.
Даньке стало любопытно. Он даже сделал шаг вперед и нагнулся, чтобы получше разглядеть упавшего негодяя в черном костюме. Это его спасло. Что-то прогудело и звонко, мимолетом стукнуло Даньку по затылку. Сорвало с темени клок волос и — огнисто пропылав самоцветами — унеслось дальше — за частокол, в малину.
Как выяснилось, у рогатого чудовища было две палицы. Если бы Данила не нагнулся, сорочинская булава (так называемый буздыхан) ударила его в шею в районе шестого (так называемого вертлюжного) позвонка. В этом случае, пожалуй, дневник Данилы пришлось бы завершить раньше, чем кончится эта строка.
Если верить британской пословице, любопытство убивает кошек. Возможно. Данила кошек не любил, и любопытство явно было на его стороне. Вовремя склонившись над телом поверженного врага в черном плаще, он отделался клочком волос, небольшим куском скальпа и сотрясением мозга. Удар не был смертельным.
Тем не менее Данила упал. Сначала ему показалось, что в глаза блеснуло черным кетчупом, а ноги отнялись и зазвенели. Потом Данила открыл глаза и понял, что сидит на земле перед телегой: сбоку тихо копошатся, постанывая в хомутах, полуобнаженные бабы, а прямо перед ним, гневно набычив рогатую голову, по-прежнему восседает в цветах и перьях внезапно ожившая статуя косоглазого монгольского божка с плотоядной металлической улыбкой.
Ух ты, весело подумал Данька: я еще жив. А бронзовый демон явно разгневан. Игольчатая чешуя вздымается на груди, из-под морщинистого панциря валит пар… Красивый доспех: при каждом движении по чешуйкам и бородавчатым заклепкам проскальзывают желтоватые блики. Аж завораживает.
«Странно, — подумал Данила. — Я не боюсь».
В этот момент бронзовое чудовище прыгнуло вперед.
Грохот, дребезжание, облако пыли — рогатый демон почему-то не смог приземлиться на ноги и грузно повалился оземь перед колесами повозки. Тут же, не останавливаясь, гремящая груда металла поползла вперед, загребая грязь корявыми долгими клешнями.
«Странно, — опять поразился Данька. — Почему он ползет?»
Утробно хрипя и поблескивая на солнце, оставляя позади неглубокую траншею с развороченными краями, оживший идол карабкался на Даньку — будто железный робот с оторванными ногами. И тут Данила осознал: так и есть. У этой твари попросту нет ног.
Странная веселость охватила контуженый мозг Данилы. У меня тоже отнялись ноги, почти радостно подумал он. Теперь падла будет наползать, а я буду удирать. Тоже по-пластунски. Так и будем ползать, как два летчика-мересьева.
— Берегись! Он убивает тебя! Беги! — надтреснуто прозвенел женский голос, будто сквозь вату. Женщина… откуда здесь женщина? — удивился Данька и послушно пополз прочь. Пожалуй, он сделал это вовремя. Железная клешня бронзового краба вспорола траву в полуметре от Данькиной босой ноги.
Данька полз быстро. Потом дополз до забора и уткнулся лбом в теплые занозистые доски. Ну вот, дальше бежать некуда. Своей правой кисти Данила почему-то не чувствовал. Поэтому он нащупал онемевший холодный кулак дрожащими пальцами левой руки — и с трудом повернул волшебный перстень на указательном пальце.
Теперь вся надежда на птичку. Если нам повезет, ворон прилетит раньше, чем монгольская падла доползет до забора и сожрет контуженого властовского наследника Зверко.
Однако… колдовская птица явно не успевала спасти наследника. Прошло уж больше десяти секунд — Данька сидел, прислонившись взмокшей спиной к забору, и смотрел в кричаще красивое небо, стараясь не слушать клокочущий, уже торжествующий рев подгребающей твари. Еще пять секунд… Нет, не видать в синем небе черной точки. Зато — если перевести взгляд вниз, к земле — уже хорошо видны вмятины и пятна на шипастых, бликующих клешнях чудовища. Там, где движется демон, вздымается черно-зеленое облако дыма и скошенной травы, высоко вверх отстреливают белые головки ромашек, срезанные кратким ударом загребающей лапы. Сначала он оторвет мне ноги, догадался Данька и начал медленно закрывать глаза.
Сквозь ресницы он успел заметить нечто светлое, бесшумно мелькнувшее позади ползучей твари. И понял: подоспели спасатели. Кажется, девочка по имени Судьба в который раз податливо прогнулась под Данькой…
Рослая белоголовая девка в грязно-серых коротких штанах и нелепой маске выпрыгнула из-за раскоряченной пестрой телеги — довольно ловко подхватила золоченый буздыхан, валявшийся подле бесчувственного Стыри… Злобно тряхнула соломенными волосами — с кратким воплем кинулась на рогатого демона.
Ну вот, дожили. За меня уже бабы с монстрами дерутся, подивился Данька. Крепче стиснул оживающий кулачище с магическим перстнем на пальце.
О! да это непростая девчонка! Светлая фигурка прыгуче взвилась в воздух… крутое сальто — и девка уже на спине у монстра!
Это галлюцинация, предположил Данила, наблюдая, как полуголое плечистое существо, тряхнув массивными белыми грудями, приземляется на бронированный загривок чудовища. И начинает… что есть силы колотить самоцветной булавой в бронзовый шлем! Три частых, гулких удара — и вот… ура! Отшибленный рог повалился в пыльную траву!
Разумеется, эта сумасшедшая баба не сможет победить рогатого парня. Но — сейчас Даниле важно выиграть время. Ворон уже на подлете.
Умница девка! Вовремя отскочила от хлесткого удара бронзовой клешни — отбежала и вьется позади демона, визжит и размахивает палицей… Отвлекает гниду на себя?! Данька уважительно покачал гудящей головой. Есть! Чудовище злобно рычит и — разворачивается! Оно забыло про Даньку! Оно ревет, и пускает горячий пар, и порывисто выбрасывает вперед когтистые лапы, пытаясь зацепить верткую, визгливую фигурку с буздыханом в цепкой руке… Девица сражается, как профессиональный тореадор! Прыжок, взмах булавищей — и сразу отскакивает на несколько шагов. Снова поворачивается лицом к монстру, визжит и скачет — почти танцует!
Откуда ты взялась, девочка в маске? Кинематограф какой-то.
Ха. А вот это уже лучше, подумал Данька, чувствуя, как горячая игла сладостно впивается в ладонь. Это оживает перстень, дрожит и елозит на пальце! Жаркая струя энергии перетекает к локтю, и кажется, что сухожилия звенят, будто медные струны… Вот. Вот уже стучится в Данькину десницу частый неровный пульс железной птицы.
Это он! Маленькая мрачная ракета, ослепительно искря на солнце, камнем вывалилась из-за облака! Мой убийственный друг… Вниз, вниз! — Согнув больную руку в локте, Данька крючит пальцы, скрипит зубами — и все-таки вгоняет, вдавливает своего крылатого невольника в убийственное пике. Ах, как он гудит в воздухе… И повизгивает, точно диск циркулярной пилы… Ну все, теперь — ложись.
