— Эта Маринка, видимо, самая крутая и навороченная из местных чародеев? — поинтересовался я, продолжая выведывать инфо.
— Страшна чудинья Маринка, но сила ее невелика есть, — ответил Ракета. — Она лишь волхвинья, смертна чаротворка. Куда посильней ее будут Траян, Жас, Радегаст и прочие божички. Их могучество безмерно.
— Что же мешает наказать плохую девочку?
— Божки ослаблены межусобицами, в сукобляваньи
[28]
проводят они свой век, — гулко молвил Ракета, по-прежнему уткнувшись носом в стену. — Слабеет йе мышца вещаго Траяна, Вот и озорничает Маринка.
Ура! Я узнал имя человека, который рулит. Его зовут Вещим Траяном — очевидно, так поэтично называют теперь всенародно избранного гаранта конституционного строя Киевской Руси. Он подгреб под себя армию, внутренние войска и ядерный чемоданчик. Траян — реальная фигура на небосклоне отечественной политики. А Маринка Потравница — всего лишь мятежный губернатор, глава отщепившегося субъекта федерации.
— Если я правильно понял, Вещий Траян — самый мощный парень на горизонте?
— Траян непобедим. Он боится само-только сулнечна света. Зато и живет в пещерицах, где изостроил велики да лепны дворцы. Там не бывает сулнца, и ничто не осилит Вещего…
— Угу. А если собрать большую армию, вооружить базуками, напылить на боевиков магическую защиту…
— Бесполезно. Траяну прислужат могучие девы-самовилы, волшебны пчелы да огненны псы-семарглы. Они сильнее даже подземных людей Радегаста. Сильнее небесных волков и лесных лошедев Стожара…
— А Маринка? — перебил я.
— У Потравницы нет армии. Она всегда одинока, и не дано ей ни слуг, ниже воинов…
В этот миг — бум! — тяжелая дверь темницы распахнулась, и в подвал, гулко погремывая сапогами и позванивая металлом доспехов, спустились один за другим шестеро латников в разномастной броне. Следом спешил пузатый надзиратель. Латники замерли у стены с факелами в бестрепетных дланях: в желтых отсветах пламени просияли золоченые нагрудники, ярко расцвели эмалевые пятна на щитах. Я смотрел на них с благоговейным ужасом. Эти болваны были прекрасны, как когорта вымуштрованных тяжелых пехотинцев из игры «Whorehammer»
[29]
. Словно в подтверждение моих слов латники синхронно подбоченились, угрожающе стиснули рукояти мечей и хором произнесли:
— Именем великой господарки Морены повелеваю: падите ниц!!!
Содрогнулись стены, пауки посыпались с потолка. Все увидели, что Ракета мелко затрясся в своей бочке. Я тоже, признаться, немного испугался.
— Извините… — тихо сказал я. — Очень хочется пасть ниц, но бочка мешает. Если вас не затруднит, будьте так любезны…
— Мол-чать!!! — заорал, подскакивая, ненавистный надзиратель. Хотел пнуть мой бочонок ногой, но от волнения киксанул. — Молчать и слушать приказы доблестных воинов господарки Морены! Шапки долой!
Тюремщик затих, когда ближайший латник положил ему на плечо металлическую десницу.
— Тихо, — сказал латник, клацая забралом, как гигантской искусственной челюстью. — Меня зовут Акундин, Путник Без Пристанища. Я возлюбленный прекрасной Маринки. Ома велела выбрать для нее раба. Какова цена ваших невольников, уважаемый?
Надзиратель, морщась от боли в сдавленном плече, ответить не успел. Еще один витязь, облаченный в доспехи из толстой бычьей кожи, подскочил и вцепился ему в горло загорелой ручищей, поросшей рыжими волосами.
— Хальт! — взвизгнул «кожаный». — Менья свать фелики Кульбитц фон Маркобрун, Вездеходт Без Упокоища. Их бин фослюблени дер прекрасни Морген. Школько штоить айн нефольник? Шмотреть прямо глаза, отвечайт бистро!
Это начинало забавлять: латники действовали по одинаковому алгоритму, как зомбированные киборги. Я уж заранее перевел взгляд на третьего по счету воина, с любопытством ожидая его выхода на сцену, но — будто ледяная струйка сквозняка скользнула по полу подвала… И вдруг — тесную камеру залило неестественно желтым светом! Как на дискотеке. Ух ты! Не обошлось, видать, без легкой магии. В дверном проеме возник черный силуэт хрупкой узкобедрой женщины в полупрозрачных плазменных драпировках. Похоже на африканскую статуэтку… нет, на золоченую фигурку египетской фараонки в полный рост. Вау-вау! Явление топ-модели. Это была не статуя, а живая колдунья в сияющем одеянье. Отсветы факелов струились по шафрану, и казалось, что тело волшебницы охвачено ласковым пламенем.
Что ж… господарка Маринка из Потравнице прекрасно выглядела в это хмурое утро. И это при том, что проклятая колдунья была на самом-то деле облачена в… роскошную камчатную паранджу! Только глаза горят да вырвалась из-под ткани прядь рыжих волос, а остальное — холодное золото шелка! Странное дело… этой паранджи никто, казалось, не замечал. Наоборот. Иногда казалось даже, что чародейка восхитительно полуобнажена…
Я вздрогнул: отовсюду загрохотало железками. Завидев возлюбленную хозяйку, каждый из шестерых зомбированных воителей как по команде кинулись преклонять перед нею колено. Проклятый рыцарский политес! В ушах загудело от скрежета, и все же — негромкий голос волшебницы удивительно ясно прозвенел под сводчатым потолком подвала:
— Вынесите пленников наружу. Хочу их смотреть.
Три тысячи багов мне в операционку! Услышав ее голос, я едва не потерял сознание. Голос был… сладким, словно слюнявый поцелуй полусонной нимфетки. Короткая фраза провисла в воздухе как мягкая золотая нить — тут же лениво просочилась в душу, сжимая сердце в тягучей ворсистой спирали восторга. Возможно, так говорят травяные эльфы в разгар брачного сезона. Что-то внутри меня растаяло и едва не хлынуло через уши (надеюсь, не мозги). Захотелось, чтобы Мариночка вновь раскрыла ротик и произнесла еще что-нибудь… Увы — она сверкнула черными глазами, горевшими в прорези полупрозрачной паранджи, обернулась — и исчезла в темноте коридора.
Мой бочонок разом подхватило с полдюжины бронированных конечностей. «Снимите крышку! Я пойду сам!» — вотще выкрикивал герой (то есть я). Едва не размозжив герою голову о дверной косяк, броненосцы шумно поволокли бочку вверх по каменной лестнице. Уронили всего трижды, и на том спасибо. Наконец — ура! утренний свет! свежий воздух! — вышвырнули в пыль посреди двора.
Тысяча песчаных червей в печень Билла Гейтса! Я не поверил близоруким очам. Поперек двора в шеренгу выстроилась… армия Маринки Потравницы. Небольшая: человек полета. Парад уродов, честное слово. Гордо блестят изрубленные рогатые шлемы и помятые лысины. Выцветшие стяжки мотаются на копьях. Слуги князя Вечи, сновавшие вокруг, глядели на вооруженных гостей с очевидным уважением — за постой своей армии Маринка платила городу драгоценными камнями! Я поморщился, созерцая грозное воинство: мортирное мясо, драконья сыть! Неужели они все — Маринкины возлюбленные?
