Над произношением «Томаса» уже потрудились лингвисты, но все равно Бейтман не мог уловить ни тени «характерного произношения твердых согласных» и прочих специфических нюансов, что они обнаружили в акустических записях. Прекрасный английский выпускника хорошей школы и колледжа.
— И это ваше настоящее имя? — осведомился разведчик.
— А есть ли разница? — вопросом на вопрос ответил гость. — Как принято было говорить в старые добрые времена, «я лишь тень моего господина», посредник, предающий информацию.
— Ваша скромность делает вам честь, — с неопределенной интонацией отозвался лорд Хэнки.
— «Скромность есть добродетель», — в тон ему ответил Томас, определенно кого-то цитируя, — господа… — С этими словами он обвел взором присутствующих, справа налево, на пару мгновений останавливаясь на каждом. — Приступим к делу?
— А, пожалуй, — на первый взгляд легкомысленно согласился советник Ванситтарт. — Так что же вы хотите?
— Того же, чего вчера и позавчера, — с тонкой улыбкой произнес Томас, словно игнорируя панибратский тон собеседника. — Согласия с нашими аргументами и готовности к разработке совместных планов.
— Ну, это совершенно не деловой разговор, — продолжал вести свою партию советник. — Вы хотите от нас участия, даже соучастия в таком серьезном мероприятии, но не даете никаких гарантий! Вы видели нас, теперь мы хотим посмотреть на вас. Мы желаем, чтобы наша делегация посетила ваш… мир, всесторонне оценила ваши возможности, убедилась в наличии средств, о которых вы заявили.
— Напротив, более чем серьезно, — несмотря на намеренную и явную провокацию сэра Гилберта, на лице Томаса не дрогнул ни один мускул, а голос был все так же механически ровен. — Господа, позвольте полюбопытствовать, играете ли вы в покер?
— Допустим… — неопределенно заметил Морис Хэнки, и по тому, как советник Ванситтарт чуть подался назад, словно освобождая коллеге пространство для маневра, стало понятно, кто будет главным с английской стороны.
— Это прекрасно, — продолжал Томас. — Тогда вы, несомненно, постигли суть, так сказать квинтэссенцию этой игры — баланс между тем, что у вас есть на руках, и тем, что вы хотели бы показать своим… оппонентам.
Собеседники оценили и паузу, и то, как Томас избежал слова «противники».
— Фактически мы с вами играем в покер на будущее Соединенного Королевства и моей страны. У нас есть военная сила, которую мы однозначно продемонстрировали. Мы можем показать больше, но ровно столько и таким образом, как сочтем… возможным для нас.
И вновь они отметили это едва выделенное «возможным для нас», его можно было понять и как вежливую констатацию «что захотим, то и покажем», и как извинение «хотели бы, но никак невозможно».
— …У вас есть возможности и ресурсы, которыми мы не обладаем, но без которых наш проект превращается в авантюру. Мы нужны друг другу, но взаимовыгодные партнерские отношения не подразумевают ни дружбы, ни откровенности. Поэтому свободный и бесконтрольный визит ваших представителей к нам определенно невозможен.
— Тогда нам в общем-то не о чем говорить, — буравя Томаса пронзительным взглядом, веско произнес Хэнки. — Покер есть покер, за хорошей миной редко скрывается добрый набор карт.
— Совершенно с вами согласен, — заметил человек в черном. — Истинное замечание, оно равно справедливо для обеих сторон. Понимаете, господа, вы видите наше оружие, часть нашей военной силы, но не знаете, что скрывается за этим фасадом. Вы можете предполагать, но не более того. Однако все здесь присутствующие знают, что скрывается за вашей… внешней картиной. Потеря рынков, прогрессирующее отставание в технологиях подводного флота, затянувшийся экономический кризис.
Томас перевел дух и продолжил неожиданно жестко:
— У вас впереди беспросветность, потому что десятилетия назад Королевство сделало неверный исторический выбор и с тех пор лишь усугубляло его. Мы же предлагаем руку помощи.
— Вы протягиваете нам не руку, а сгнивший костяк, — столь же жестко ответил Хэнки. — Тотальная война со всем миром — это не то, что спасет Британию. И коли уж мы согласимся хотя бы обдумать вероятность подобного, мы хотим знать и видеть больше.
В этот момент человек в черном понял, что если и не все дело, то по меньшей мере половина его сделана. Его оппоненты в целом, пусть и неосознанно, согласились с тем, что речь идет, ни много, ни мало, о существовании Соединенного Королевства. А признав это, они со временем сделают и следующий шаг. Но этот шаг потребуется очень тщательно подготовить…
— Талейран учил, что «у государств нет ни высокого, ни низкого. Ни благородного, ни подлого. А есть только необходимое и возможное», — примирительно сказал он. — «Костяк» — это эмоционально-оценочная категория. Мы все же предпочитаем вести речь о помощи и взаимной выгоде. И, позвольте еще раз напомнить, господа, что мы не против самого по себе визита ваших представителей. Мы намерены показать вам более чем достаточно, чтобы развеять сомнения в заявленных возможностях. Производственные мощности, образцы техники, маневры и учения…
— И не более того, — закончил за него Хэнки. — А почем нам знать, может быть, там у вас голод и сплошное вымирание?
— Не исключено, — с необыкновенной легкостью согласился Томас. — Совершенно не исключено, но согласитесь, в данном случае имеет значение не гипотетический голод, а вполне конкретные, материальные корабли и дивизии, которые пойдут в бой во славу нашего союза и в обретение того, что нам всем равно необходимо. Их вы увидите в полной мере.
Лорд Хэнки энергично потер подбородок. Случайно или повинуясь некоему сигналу, сэр Ванситтарт громко вздохнул, переводя внимание на себя, и вымолвил:
— Господа, я полагаю, нам следует сделать небольшой перерыв, чтобы осмыслить сказанное. Думаю, получаса нам хватит.
— Был бы крайне признателен, — согласился Томас. — Признаться, я также чувствую некоторую усталость и нуждаюсь в кратком отдыхе.
Он произнес эти слова, обращаясь как бы ко всем сразу, не акцентируя внимание на ком-то персонально, но, заканчивая последнюю фразу, кольнул взглядом сэра Бейтмана.
Дипломат долго думал, что бы это значило, но, конечно же, не узнал, что человек в черном действительно устал. Напряжение безмерной ответственности сказывалось на вполне физическом уровне — у него заныли спина и плечи. «Томас» думал о том, насколько же этот британец похож на его домашнего любимого серва и как славно было бы по-домашнему расстегнуть пиджак, снять галстук и отдохнуть, привычно положив ноги на услужливо подставленную спину.
Бейтман с усилием выплыл из трясины воспоминаний. Несмотря на всю их тягостность, это было своего рода бегство от действительности, приближающегося боя и револьвера, который по-прежнему сжимала его рука. Мучительно хотелось вновь уйти в глубину прошлого, бежать от единственно возможного действия.
Бейтман искоса, как на смертоносную змею, посмотрел на длинный узкий белый конверт без надписей, лежащий строго на середине пустого стола. Он должен был вскрыть его и озвучить содержание как можно позже, желательно по прямому приказу из Лондона. Теперь же, когда впереди лишь плен и, скорее всего, высококвалифицированные специалисты допроса, русским должен достаться только конверт и ничего больше.
