Фактически Магнитка — это модульное предприятие, скопированное почти один к одному с завода компании US Steel в штате Индиана. То есть Русь получала уже готовые заводы, которые централизованно планировались, проектировались (той же Albert Kahn, Inc.), снабжались оборудованием, технологиями и так далее.
С США у нас прекрасные связи, не хуже чем с Германией. Около двух тысяч американских фирм заключили соглашения с русскими внешнеторговыми организациями. Полным-полно совместных компаний. Да, часть прибыли уходит, но это уже зависит и от соответствующих законов. Вкладывать деньги при нашей дешевизне совсем неплохо. И многая продукция выглядит и является на самом деле копией американской.
Некоторые их фирмы оказывали услуги целым отраслям. Так, Radio Corporation of America налаживала производство радиоаппаратуры, General Electric содействовала развитию электротехнической промышленности и поставляла оборудование ДнепроГЭСу. 70 процентов его было изготовлено в США. Поднимать химическую индустрию помогала компания Dupont de Nemours. Опять же за свой жирный кусок. Зато и мы получили возможность расширять внутренний рынок и хоть слегка залатать дыры в сельском хозяйстве. Удобрения с неба не падают.
М-да… И во всей этой истории с Братском кроме декларируемых с высоких трибун лозунгов о повышении благосостояния народа и увеличении уровня жизни (что близко к правде, хотя Салимова больше интересует производство алюминия для самолетов и развитие промышленности, а не чьи-то нужды) имеется еще тонкий политический расчет.
Город Братск основали четыре с половиной столетия назад братчики саклавитов. Тогда это, естественно, был не город, а небольшая крепостица, представляющая собой опорный пункт по обложению ясаком местного не слишком многочисленного населения и играющая роль миссионерской миссии. Последнее не очень удалось. Здешние племена до сих пор в основной массе язычники. Захолустье. Пока не начали в Сибирь загонять ссыльных поляков, бывших солдатских детей, со временем превратившихся в хазаков, и гораздо позже на Алтай русских переселенцев, ничего особенного не происходило.
Огромные территории Сибири и Туркестана заселялись изначально в массе отнюдь не русскими крестьянами. Те все больше шли на юг — на Дон, Северный Кавказ и в Закавказье. Правильной организации заселения свободных земель никогда не существовало. Не препятствовали власти — и ладно. Не всякий сорвется с привычных мест и поедет в неизвестность. Да еще и в другие условия, к которым необходимо приспосабливаться с нуля. Орошаемое земледелие в Туркестане и хлопок русским крестьянам неизвестны. Другое дело тучные земли на южном направлении. Туда народ двигался с охотой, соблазняемый еще и налоговыми льготами.
А вот теперь население одного Братска выросло за считаные годы в семь раз, и скоро до сотни тысяч дойдет. А это все больше вербованные из европейской части, в основном разорившиеся из-за кризиса крестьяне. Демографический баланс серьезно сдвинулся, и на карте страны появилось место, населенное большим количеством саклавитов, которые есть русские, а не пришлые или инородцы. А будут развиваться Туркестан с Дальним Востоком — и туда поедут.
Жизнь здесь достаточно тяжела, и работа была не для белых ручек. Зато появилась прекрасная возможность для приложения любых планов. Государство в эти дела почти не вмешивалось, и переселенцы из разряда хорошо соображающих очень быстро нашли себе занятия. По мере развертывания огромного объема работ в программе государственного развития края появлялись все новые пункты. Рыбное хозяйство, сельское, городское планирование, создание дорог и развитие существующих. А это все рабочие места.
Богатство края подтверждалось недвусмысленно и видом из окон. Вдоль железной дороги тянулись сжатые и покрытые золотистыми снопами хлеба поля. Повсюду на станциях кипела работа: горы разных товаров ожидали очереди отправки к местам назначения. Тяжело нагруженные поезда перебрасывали на запад бесконечные эшелоны с продуктами труда сибиряков — масло, кожи, мясо, хлеб, скот, лес и прочее, и прочее…
Кроме заводов появилось огромное количество строительных, деревообрабатывающих, продовольственных мелких предприятий. Люди строятся и нуждаются во многих вещах. Проще всего производить на месте. Правительству только нужно, играя на экономических льготах, поощрять важнейшие направления развития. Без еды и жилья на второй год стройки никто не остался. Пекарни, мясобойни, пивзавод и рыболовецкие артели росли как грибы. Предприимчивых нашлось много. А там подтянулись и другие, серьезные компании. Уже строится большой целлюлозно-бумажный комбинат (леса вокруг много), химические предприятия, и даже появились собственные газеты и радиостанция.
Братск без учета государственных заводов уже производит до двадцати процентов продукции Иркутской губернии. И город продолжает расти, люди едут по вербовке и получая письма от знакомых. Они везут сюда своих детей и свое будущее. В городе открылась целая сеть профессиональных и просто школ для малолеток. Это направление с самого начала военные власти взяли под строгий контроль. Где еще рождается социальная революция, как не за школьной партой? Именно там и воспитывается уже второе поколение прогрессивных молодых людей. Школы целенаправленно внедряют в сознание учащихся желание развивать свою страну. Обновляющемуся обществу необходимы предприимчивые (инициатива, направленная на общее благо, постоянно поощряется), эффективно работающие (получение квалификации и образования в соответствующих учреждениях) и патриоты.
Вообще по части развития электроэнергетики у Салимова явный пунктик. Уже через год после переворота был принят закон о принудительном объединении всех частных экономических компаний в несколько концернов. Лет через десять началось включение в единую энергетическую сеть, чему немало способствовали строительство Днепровской и Волховской ГЭС. Теперь еще и Братская. Сделано отнюдь не по простоте душевной. Государство установило прямой контроль над тарифами и могло выдавать дополнительные льготные квоты определенным направлениям развития. А где удешевление энергии, там и развитие промышленности.
Даже во время кризиса мы умудрились не просто увеличивать производительность труда, но еще и повышать качество продукции. Сырье на экспорт составляло не больше трети, все остальное шло готовой продукцией.
Мы к началу тридцатых годов самостоятельно удовлетворяли большую часть потребностей страны в машинах и оборудовании. Если привозной трактор стоит семь сотен в долларах, да еще таможенные пошлины, а собственный по фордовской лицензии — четыре, максимум пять, — у кого выгоднее взять? Качество только вначале было хуже. На экспорт отправляют в лучшем виде. Это на Руси всегда закон — иностранцы получают лучшее. Иногда даже противно. На себя работать в первую очередь необходимо, но валюта для страны потребна.
Иностранцы крайне удивлялись значительному повышению квалификации рабочих, инженерно-технического персонала. А что делать? Хочешь хорошо жить, когда из села лезут тучи разорившихся из-за общемировой депрессии людей, — еще не так раскорячишься. И на профессиональные курсы побежишь как миленький. Сдашь экзамен — жалованье выше, и сам на другой уровень поднялся. Ты уже не рабочий — мастер!
