Впрочем, кто посообразительнее, моментально принимались рыдать об отсутствии денежных средств. Очень часто взамен купюр подсовывали товары, и не самого лучшего качества. От них еще избавиться необходимо, а то склады занимают. Тоже способ сбагрить. Мужикам запросто пойдет и второй сорт. Не слишком дорого, и все будут довольны. А керосина на станции целая цистерна. Пришла с очередным эшелоном, и хозяев не обнаружилось. Скорее всего, краденая, и документов никаких. Стали проверять — вот и всплыло. Сейчас многие гоняли неизвестно откуда взявшееся имущество. Вернее, прекрасно известно. Из армейских складов. Люди состояния запросто делают. Загнать цистерну керосина за золото — и гуляй всю жизнь. Ну может, и поменьше, но совсем неплохо.
Конфиската самого разного много собралось. Тащили с фронта в основном оружие, вещи и продукты. Первое и последнее оставалось в роте, а вот вещи иногда попадались самые странные. От старинных бронзовых канделябров до вполне работающих швейных машинок. Прямых указаний на этот счет не имелось, и кое-что потихоньку продавали через знакомых, отправляя вырученные деньги в общий ротный котел или раздавая в качестве подарков и премий. Никакой нормальной бухгалтерии не существовало, и при желании начальство могло устроить большой шум. В подобных ситуациях всегда сложно разобраться, где специально цена занижена, а где и реально больше было не взять. Тем более что и оформления никакого, сплошное поле злоупотреблений. Пока проносило. Да и знали все прекрасно — это не личное, исключительно отряда, только с разрешения ротного брать. В смысле без него нельзя — однажды за все ответить придется. Или спишут за выдающиеся заслуги. Это уж как повезет.
— Ха! — обрадовался прапорщик. — Да завсегда желающие найдутся. Ехать далеко, но вещи необходимые.
— Ну вот и скажи остальным. Я им не купец, пусть сами приезжают…
— Обязательно, — пообещал Ивановский. — Уже хорошо, что не просто отбирают, нагайкой по морде вразумляя. А вещички на обмен — вообще прекрасно.
— И, — подумав, спросил Ян, — извини меня, но что у тебя за вид? Ты ж представитель власти! Прапорщик!
— У тебя сколько детей?
— Я не женат.
— А у меня семеро! И все, что очень удивительно, жрать просят. А жалованья не получаю второй год. Еще при Кагане платить перестали. «В связи с военными трудностями», — кривя рот, сообщил. — И лучше не стало. А на мне вся округа — пять тысяч душ. Вот и живу…
Интересоваться на что смысла не имело. И так ясно. Поедет с делом — на месте накормят, напоят, да еще и с собой дадут. Назвать это взяткой язык не поворачивается. Натурально, жить на что-то должен, если МВД денег не дает? Но это ведь если что случилось. А просто так желающих обеспечивать постороннего, пусть и местное начальство, немного. Очень бы не хотелось на себе проверять, сколько протянешь в похожих условиях. Проще всего наплевать на обязанности и заниматься своими делами.
— Поедут в Ярославль местные — скажи, пусть ко мне зайдут. Денег не дам, у самого нет, но форму найду.
— Благодарствую, — с достоинством сказал Ивановский.
— Да, — вспомнил Ян, — а чего ты про деревни и село говорил? В чем разница?
Прапорщик посмотрел как на полоумного и объяснил:
— В селе мечеть имеется. А в деревне народу мало, и содержать муллу невмочно.
«И кто здесь больший идиот? — мысленно спросил себя Ян. — Мог бы и догадаться». Мало ли что привык к другому подразделению — на станицы, хутора и поселки. Кто мешал поинтересоваться?
Юсуф поправил тощий вещмешок и с замиранием сердца двинулся вперед. Он — дома! Еще немного, и встретится с семьей! Со всех сторон его обходили люди с мешками, корзинами, сумками, не особо стесняясь пихали и устремлялись дальше. Раньше он непременно бы послал, куда те заслуживают, но сейчас слишком хорошее настроение, чтобы поганить по пустякам.
По сравнению со множеством вокзалов, на которые он насмотрелся в последнее время, выглядело вполне прилично. Особой грязи не наблюдалось, прущей по головам толпы тоже. Людей моментально построили в очередь и цепочкой направили в сторону больших дверей, где торчали проверяющие.
Он покрутил головой и убедился, что выходы с перрона перекрывали вооруженные люди, причем в основном были они в военной форме, но среди них попадались и в гражданском, и в форменных железнодорожных тужурках.
Возмущенных воплей среди вновь прибывших не слышалось. Видимо, дело привычное. Да оно и правильно: давно пора порядок навести. В западных губерниях все ходили чинно — слишком много там вояк, — а чем дальше в глубь страны, тем страшнее бардак и бессильнее власти. Местные порядки приятно удивляли. Он показал свои бумаги и, не задерживаясь, прошел через общий зал наружу.
Здание построили уже в восьмидесятые годы прошлого века, и выглядело оно сейчас не самым лучшим образом. Наружные стены облупились, внутри прямо на полу сидело множество народу. Кто ждал поезда, кто приехал по делам и лучшего места остановиться не нашел, но многие устроились надолго. В зрелище не было ничего удивительного — нечто сходное творилось везде. Поезда не слишком соблюдали расписание, и приходили люди заранее. Впрочем, здесь был относительный порядок. Проходы между людьми и к дверям всегда были свободны, и, что удивительно, общественные туалеты работали. В последнее время стали привычными закрытые входы. Никому не охота убирать за таким скопищем, но в результате люди обычно всю округу превращали в туалет. Здесь же была чистота. Не как до войны, но почти нормально.
По старым временам Юсуф помнил контору в дальнем крыле. Там на первом этаже были кабинеты мелкого начальства и полицейский участок. На втором сидели особо важные чиновники. Сейчас там висела табличка «военная комендатура» и торчал на входе караул. Пропускали не всех. Но на место пропускаемого ему как-то совершенно не хотелось. Уж больно вид был понурый у мужика и морда разбитая. Здоровый, как медведь, полицейский проволок беднягу мимо, регулярно награждая пинками.
На хорошо знакомой огромной площади перед железнодорожным вокзалом, служившей раньше разворотным кругом для трамваев, стояло множество наскоро сбитых деревянных будочек с прилавками. Вот это уже было новое для родных мест. Раньше всех лоточников полиция гоняла, не позволяя мешать публике и загораживать дорогу. Теперь в центре сгрудились на скорую руку сколоченные прилавки. Трамваям они не мешали, но вид площадь приобрела странный.
Торговали все больше закутанные в теплые одежки женщины, но попадались и мужчины. Ничего особенного там не было, но после долгого путешествия в глаза бросалось разнообразие. Да, как и везде, торговали старыми вещами, продавали остатки былой роскоши вроде часов и колечек, но попадались и громко кудахчущие куры, за очень большие деньги можно было приобрести и баранину с телятиной. Издалека несло хлебным духом и пирогами. На прилавках были творог, сыр, сметана и еще множество продуктов, про которые он успел забыть. Уж картошка лежала достаточно свободно.
Он вздохнул — денег было всего ничего, — но все равно направился в ту сторону. Без еды обойтись можно, без курева — беда.
