Ян молча кивнул. Длинные речи не требовались. Уж кто-кто, а сидящий на железке всегда получает информацию первым. Что в газетах пишут — и половины нет, или врут. Кто из самых лучших побуждений, кто в поисках очередной сенсации. Да и не все печатают. Не смущать же население разными ужасами.
Лидеры национальных меньшинств требовали немедленного местного самоуправления без созыва для этого конституционного совещания и без процедуры изменения фундаментальных законов. Не успевшие появиться профсоюзы ожидали от революции повышения заработной платы и сокращения рабочего дня без учета потребностей армии и народа в непростое время. Промышленники и финансисты видели в розовом свете день, когда они займут в русском обществе такое же важное положение, каким уже много лет пользовались их коллеги в западных странах. Крестьяне рассчитывали, что большие поместья будут немедленно распределены между ними без предварительной оценки, компенсации владельцам, выработки политики справедливого перераспределения земли. Крупные землевладельцы считали, что первейшим долгом правительства является защита прав собственности граждан.
В трех губерниях местные военные начальники практически отделились и на центр посматривают исключительно с целью чего-нибудь потребовать. А то ведь можно и про независимость поговорить всерьез, при поддержке в столь интересном начинании местными отрядами.
Под Грозным всеобщая резня идет. Горцы с русскими деревнями выясняют, чья земля. То эти деревню спалят, то те аул. Кавказская кавалерийская дивизия раскололась, и дошло до полка на полк. А у них не только шашки. Почти все оружие сохранилось. Даже артиллерию вывезли. На склады не сдавали — так и шли, ощетинившись, до Северного Кавказа. Люди бегут в горы и на Терек. Одна выжженная земля остается. Это не война, гораздо хуже. Здесь соседи режут друг друга. Там уже примирения не будет. Кого-то истребят, и ему очень не хочется, чтобы русских. В Ярославль потянулись беженцы. Их надо обустраивать и кормить, а далеко не все из них готовы подчиняться властям. Начальству в деревнях всегда не сильно доверяли, а тут еще у них впечатление брошенности — помощи-то не прислали!
В Кабарде князь Назир, хотя какой он князь — самозванец, помещиков истребляет и землю раздает. Кабардинцы вроде счеты между собой сводят, и две автономные армии гоняются по горам, не забывая расстреливать соперников, но вся эта радость неминуемо выльется и на равнины. Ингуши вот зашевелились. Вспомнили былые обиды. В Фергане восстание готовится, и никто не поручится, что англичане руки не приложили. Им сейчас важно Русь в зависимое положение поставить и в Париже на вторые роли отодвинуть. Не нравится, что в Персию и Месопотамию влезли.
При всей замечательной риторике военного правительства в стране творился бардак. Где имелись надежные части, там было более или менее спокойно. Где всплывали старые счеты, религиозные и национальные проблемы или, хуже того, земельный вопрос, — если не горело всерьез, то тихо тлело и вспыхнуть могло в любой момент. В теории армейские части осуществляли военное управление и охраняли порядок, а старые учреждения — гражданский. Реально сферы деятельности очень часто пересекались, и начинались выяснения отношений с апеллированием к Владимиру или соплеменникам. Тут уж старались кто во что горазд, и доходило до прямых столкновений. Русь превратилась в кипящий котел конфликтующих надежд и мнений.
— Ну вот, — подтвердил Радогор. — Кому же заниматься? Мы ведь из жвальгибе!
[26]
— «Языков» ловить?
— Кто-то должен пресекать мятежи. А ты уже умудрился монархический заговор раскрыть.
— Случайность.
— Хе. Сказать тебе, что написано в служебной характеристике на младшего лейтенанта Тульчинского?
Радогор прищурился и выдал на память:
— «Умеет отбросить лишние детали, ухватить суть и правильно отреагировать. Действия точные, при необходимости пойдет против мнения прямого начальства, беспокоясь об интересах дела». Так что не говори мне о случайностях. Другой бы копаться в странностях не стал. Короче, существует необходимость в создании на местах особых подразделений. «Комиссия охраны порядка» будет с серьезнейшими полномочиями. Управление в каждой губернии. Полиция и жандармерия ей не будут подчинены. Разные ведомства. Им ловить бандитов и воров, в городе и сельской местности соответственно. КОП займется политическими и контрреволюционными действиями. Дознание и следствие. Мы и так имеем указ об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на внесудебном положении, но теперь этим займется не любой лейтенант, а специальная организация. Прямое подчинение правительству, минуя МВД и министерство юстиции.
— О господи, — восхитился Ян. — Ты с ума сошел? Тут должность не меньше полковничьей и масса возможностей набить карман. А я кто такой? А ты кто такой, чтобы такие предложения делать?
— По порядку. Должность будет называться «комиссар» — от «комиссии», и к званию это отношения не имеет. Хотя ты прав — жалованье соответствующее.
— Разбогатею, — пробормотал Ян, — если деньги пришлют.
— Кто ты такой? — переспросил Радогор подчеркнуто. — Это просто. Сколько у тебя человек?
— Двести шестнадцать. Если без юнкеров — сто четырнадцать. Двое в госпитале. Один болен. Еще тридцать семь железнодорожников, но их трогать не стоит. Разве что в пиковых случаях. На железке они нужнее.
— Вот именно. Формируемая добровольческая бригада не сегодня, так завтра уйдет, и в городе останется не больше пяти сотен вооруженных. Половина твои. Ты второй человек на сегодня по влиятельности. И не по званию. А по количеству людей. И что интересно, прямых претензий нет даже со стороны «лучших» людей Ярославля. Мычат про твои дела с профсоюзами, но терпимо. На Морозова и то больше жалуются. Он с них контрибуции регулярно собирает.
— Тебе жалуются?!
— А вот это на тему «кто я такой». Я выполняю прямой приказ Багратидзе по инспекции начальства. Ревизор с правом расстрела. И даже пару раз воспользовался. Не смотри на меня так, сам не лучше… Что решу, то и будет. Потому что Багратидзе — человек Салимова. И ссориться с ними никто не станет. Морозов уж точно. Они из одной компании. Один выпуск, потом один округ. Академию вместе заканчивали. Да и не время счеты сводить. Слишком все висит на волоске.
— В нашей государственной табуретке три ножки. Салимов — только одна.
— КОП — идея общая и согласованная.
— А я чей человек? Начальника разведки расформированной Одиннадцатой армии Багратидзе, военного губернатора Ярославской губернии Морозова или капитана Нуялиса? Или Папы Римского из Ватикана? Ты там мелочь такую не забыл из характеристики — «потенциально нелоялен к власти»?
— Я — правоверный мусульманин, — сердито сообщил Радогор.
Султан бы не согласился, подумал Ян. Вы, саклавиты, еретики. Но спорить о вере — все равно что против ветра плевать. Она или есть, или ее нет. Не суть важно, как Его называют, главное — заповеди блюсти. Сам я когда был в последний раз на исповеди? Почитай, как повестку получил. Где я костел в Ярославле найду? В Одессе ближайший. Так что лучше чужого религиозного рвения под сомнение не ставить. Мнение турок нам побоку, и где нынче этот Султан, вместе с Каганом.
