— Кепи долой! Полк на колено стано- овись! Голову склонить. Отче благослови сынов своих верных, — полковник, как и все витязи, преклонил колено, ожидая слов епископа.
— Труден был ваш путь, но никто не свернул на дорогу греха, как нет, и не было среди вас прислужников мерзости. Вы все достойны, быть теми, кого я с гордостью могу называть истинными витязями земли Русской, ее сынами и доблестными защитниками. Благословляю вас на ратные подвиги! — лик отца Варфоломея преобразился, на челе пропали морщины, глаза засияли, а голос стал похож на бархатный перелив литавр ведущих за собой в бой воинов десятки и сотни раз.
Осенив склонившихся воинов животворящим крестом, епископ подошел к полковнику и слегка приобнял за плечи.
— Встаньте, дети. Господу угодна ваша служба, она важна России, она нужна царю.
И будто подтверждая слова епископа, из-за серых свинцовых туч выглянуло ласковое теплое солнце. Его лучи окутали фигуру Варфоломея, задержавшись на мгновение, брызнули веером в стороны, даря ласку и тепло всем собравшимся.
Прохор поднялся, следом за ним встал и весь полк. Курсы корпуса, склонившиеся вместе со старшими братьями, встали последними. Среди последних выделялась пара витязей: один русоволосый, крепко сбитый сержант, видимо недавно получивший очередное звание, рядом с ним стоял узкоглазый калмык с капральскими погонами.
Если первый выделялся мощной статью, то второй своим взглядом: холодным и оценивающим.
Полковник собрался, было развести воинов по казармам, как невзначай повернулся и "споткнулся" о взгляд калмыка, затесавшегося в ряды витязей по указу царя.
Митюха вспомнил донесения разведчиков с южных прикавказских границ о том, что калмыки начали потихоньку менять стоянки и уводить кочевья дальше на восток, впуская на исконные земли черкесов и чеченские племена с холмов. В чем дело полковник мог только догадываться, ведь кочевье для степного люда – это и есть жизнь.
Как бы не хотел государь привязать к себе Степь до конца это сделать вряд ли получится, достаточно сказать, что даже среди калмыков – верных сторонников России попадаются сотни разбойников с удовольствием "гуляющих" на границе Астраханской губернии. Сейчас Прохор по- новому смотрел на многие вещи, о которых раньше только догадывался. Неопытность в прикладной науке солдатского быта и смекалки научили полковника тому, что никогда нельзя до конца полагаться на расчеты, какими бы верными они не казались. Всегда в жизни имеет место Его величество Случай. Верно ли сделали они когда ввели в корпус не православный люд?
Пусть все отроки перед поступлением крестятся, но ведь попадаются и те кто заведомо настроен на смену обстановки в угоду себе, а это значит, что в будущем с такими воинами будут проблемы.
Спустя полчаса после развода Прохор поинтересовался у куратора замеченной в строю парой. Мол, кто такие, откуда, каковы стремления в учебе, ратном деле и многое подобное, относящееся к делу постольку поскольку.
— Калмык – это сын Аюки хана, а большой сержант – это сын Афанасия Тихого, убившегося у нас на стройке, оказался сиротой, поэтому и взяли сюда. И знаешь, Прохор уж больно охоч отрок до игрушек воинских, его взвод один из лучших в батальоне первого курса, а сам он со вторым курсом на равных по многим дисциплинам выступить может. Талант в некотором роде, — Кузьма сидел в большом просторном кабинете, на столе стояла початая бутылка вина и на тарелке перед ней были аккуратно выложены ломтики вяленого мяса всегда в достатке имеющиеся в подвалах корпуса. — Наливай себе полковник кубок, да рассказывай, а я тебе после о местных делишках поведаю, если охота выслушать появится.
Митюха с сомнением посмотрел на бутыль, но отказываться от вина не стал. Это тебе не дешевая солдатская брага, преображенец знает толк в винах. Кузьма не тот человек, чтобы размениваться по мелочам.
— Да чего рассказывать? Штабные курьеры исправно почту государю доставляют, а он, наверное, позаботился о том, чтобы нужные люди узнали всё что надо, — с удивлением ответил полковник.
— В том то и дело, что есть новости, о которых лучше узнавать из первых рук, — с неохотой сказал генерал-майор, прикладываясь к кубку с вином.
— После падения Бахчисарая и осады Гезлева крымчаки покорились, да вот беда покорение вышло слишком неоднозначное…
— Как это? — не понял Кузьма.
— Да просто. Вот вошли мы на полуостров в октябре, а к середине ноября он стал полностью наш. В последние пару недель нам даже воевать не пришлось, крымчаки сами головы хана и его окружения принесли. В шелковых мешках. Это у них знак уважения такой или просто из-за трусости, но от верхушки ханства мы избавились быстро, пускай и чужими руками.
— Так в чем дело тогда? Повеление царя выполнили, степняков побили, армию сохранили. Кстати скажи, как так получилось? Ведь в Азовские походы батюшки нынешнего государя солдат полегло тьма, ладно бы в сече, но нет. Все с животами маялись, да в лихорадке проклятущей валялись.
Прохор пожал плечами.
— Все по Уставу делали, вот и не было эпидемий никаких. Воду кипятили, даже если из родников брали, мяса вяленого почти не ели, крупы одни, да закатанные в глиняные горшки картофелины съедали. Иногда если время позволяло, то свежевали овец или павших лошадей. Ну и конечно по чарке вина каждый день главный обозник выдавал.
— Ладно, с этим разобрались, ты дальше рассказывай что было, — нетерпеливо теребя пальцами кубок, спросил Кузьма. — А то ведь, я к государю почитай третий месяц не захаживал, дел с курсантами много, да плюс ко всему Алексей расширение корпуса планирует, хочет до восьми рот на курсе обучать. А казармы то не резиновые, едва по четыре сотни мальцов вмещают.
— Так не будет же государь их вместе селить, наверное, еще жилье построит, вон места, сколько отгородили, не трем, а пяти курсам хватит, и не по восемь рот, а все десять! — улыбнулся Прохор.
Ему как одному из первых выпускников школы было приятно наблюдать за тем, как Корпус растет. И не важно, что теперешние знания, даваемые отрокам, добыты потом и кровью их старших братьев, действительно важно только одно – курсантов действительно становится больше, и по их виду качество набора нисколько не упало, и возможно даже возросло. Теперь многие дети дворян, мещан и купечества считают за честь пойти служить к "Русским витязям".
В прошлом году впервые за недолгую историю корпуса желающих обучаться было больше чем свободных мест. И опять же впервые многие "зажравшиеся" дети дворян не смогли пройти отбор. Однако по указу 1710 года ни один отпрыск благородной фамилии не освобождается от почетной службы Отечеству. Просто некоторые с 14 лет попали в корпус, а некоторые грамотные недоросли попали на статскую службу или во флот юнгами.
— Ты от темы не увиливай, начал говорить так договаривай, — в шутку пригрозил Прохору пальцем Кузьма.
— Хорошо, больше никаких лишних рассуждений и обсуждений, — "сдался" Митюха. — После того как генерал-поручику показали головы, он приказал старейшинам всех селений выдать ему аманатов
[5]
, часть согласилась сразу, а некоторые заартачились, так генерал не долго думая, спустил на самых "умных" калмыков с казаками полковника Покровского. Порезали людишек больше сотни, а, сколько хибарок их пожгли один Бог ведает. Но после этого аманатов почти все прислали. К февралю больше двух третей селений выполнили волю генерала. Оставшаяся треть пришлась на селения в трудно доступных для зимнего времени местах. Но думаю, к осени весь полуостров будет окончательно замирен.
