— Тута я, Никотим Митрыч, — с конюшни вышел сладко потягиваясь молодой парень восемнадцати лет. Зевая на ходу, он шел прямо к хозяйскому крыльцу, с которого сверзился рассерженный княжий управитель – верный пёс, исполняющий любой приказ хозяина.
— Поди сюда, дело есть. Да скорее же шалопай! Ишь, я встал давно, а он тут зевать вздумал. Шелепуги давно не получал?
— Не надо, дядька, — не на шутку испугался Гришка.
Был у Никотима Дмитриевича один грешок – порой он зверел до такой степени, что мог нерадивого слугу забить едва ли не до смерти и не важно чем: розгами, ремнем или кнутом.
— Так шевелись, давай, князь тебя видеть изволит, — едва не с благоговейным придыханием сказал управитель. — Не оплошай там, иначе… Уххх!! — Гришка увидел, что Никотим показал ему пудовый кулак, скорее юркнул в приоткрытую дверь и бегом влетел на третий этаж. Здесь ему приходилось бывать пару раз, когда князь сам давал важные и срочные поручения.
Григорий Найденный был потомственным холопом, его мать, оставшись в раннем детстве без семьи, попала в услужение к князьям Мещерским. Ну а Гриша родился не ведомо от кого. Мать он не знал, она умерла еще при родах. Малец рос на подворье, но забитым никогда не был. Расторопным и смышленым – это да, смекалистым с раннего детства просто донельзя. Ну а когда подрос то начал оказывать посильную помощь по хозяйству, а в иных делах стал и вовсе незаменим.
Длилась трудовая жизнь Григория одиннадцать лет, не считая первых прожитых шести годков. На семнадцатом году князь впервые поручил ему легонькое задание: проследить за человеком и не попасться ему на глаза в течение пары дней. Вьюнош выполнил поручение на ять, ну а дальше всё чаще и чаще князь через управителя давал ему подобные задания, лишь пару раз на особо ответственные дела он приглашал Гришку в покои и подробно объяснял то, чего желает добиться.
Разработку плана князь отдавал на проработку самим исполнителям, причем не только ему, но и остальным доверенным лицам. Именно поэтому сейчас Григорий ощущал в теле дрожь предвкушения. Он стал замечать в последнее время, что каждый раз выполняя повеление князя, он испытывает радость, эйфорию, будто сердце сжимается и на мгновение перестает биться. Оно останавливается. Дабы потом с новой яростной силой забиться вновь.
Перед дверью в кабинет князя никого не было, но это и неудивительно – разговор видимо предстоит важный. Постучав по косяку Найденный толкнул дверь плечом и легонько переступая с носка на стопу вошел внутрь.
— Пришел? — за столом из мореного дуба сидел царский советник, перед ним будто древняя реликвия лежал жезл с навершием в форме двуглавого орла.
— Чего изволит господин? — склонился в низком поклоне Гришка.
— Надобно чтобы ты вместе с одним человечком съездил, да сделал так, чтобы он дорогу обратно забыл, а если получиться, то и вовсе не доехал до нужного места.
— Так может и ехать никуда не надо, прямо здесь и того… — предложил смекалистый парень, изобразив ладонями незамысловатый жест сворачивания шеи.
— Нет, Гриша, здесь не надо, лучше ближе к Сибири, а лучше и вовсе возле Китайской границы дело сделаешь. Всё ступай, завтра уйдешь вместе с караваном, пойдешь как слуга боярина Мелихова, — князь мазнул тяжелым задумчивым взглядом по склонившемуся слуге, хотел, было добавить что-то, но в последний момент передумал. Негоже давать слугам сведений больше чем трубется для исполнения задания, какими бы верными они не были.
Нынешний посол, отправляемый в Японию, десять лет изучал язык страны восходящего солнца, узнавал ее порядки и нравы, и теперь был подготовлен для опасной, но важной миссии. Боярин Мелихов Илья Тихонович начал знакомство с культурой Японии в 1702 года, аккурат тогда, когда к Петру Великому прислали из Якутского острога иноземца Денбея. В Преображенском он предстал перед государем, после чего отправился в Москву для изучения русского языка и обучения нескольких русских ребят своему родному говору и письму. Окрестив Денбея и приставив наставника русской словесности, через полгода царь прислал к иноземцу троих учеников, среди которых оказался и молодой боярин Мелихов.
Вместе с ним идут полтысячи казаков и две роты линейных солдат – в качестве почетного эскорта и пополнения гарнизонов на границе с Китаем. Хотя мирный договор и был подписан с Циньской империей больше десяти лет назад, но усилить собственное влияние в Сибири и Востоке не помешает. Но на сей раз вместо приказа насильно примучивать дикарей, и собирать ясак казаки получили противоположный наказ. Племена следовало обихаживать и по возможности помогать в делах, тем более что не позже пары месяцев за Урал отправится большая экспедиция по поиску драгоценных металлов. Благо, что вольные искатели сумели вызнать у местных о паре богатых мест на Оби и Енисее.
Гришка давно ушел, но князь словно не заметил этого, он внимательно изучал донесение от Ермолки, отправленного пару месяцев назад с нарочными к сибирскому губернатору князю Гагарину. На желтоватом листе плотной бумаги, сделанной на одной из фабрик Поликарпова, были нацарапаны неровные, видимо писавшиеся второпях строчки- закорючки новорусского алфавита. И то, что узнал князь из донесения, омрачало его с каждой минутой все больше и больше. Дочитав листок, он аккуратно убрал его в стол, не забыв после этого запереть ящик на ключ.
— Нехорошо получается, — негромко заметил Борис Федорович.
В последние пару лет дела радетеля старины и ловкого политика шли непонятным путем: то запланированные дела вдруг оказываются пшиком, то наоборот приходят радостные вести, откуда он не ждал. Привычные комбинации не давали тех денег, что раньше, фискалы с берложниками вконец озверели и с каждым месяцем трясут чинуш все сильней. А это значит, что Нестеров – начальник фискальной службы взял след, иначе он не стал бы так въедливо заниматься мелкой шушерой. Черт! На кого же он вышел? И ведь не припугнешь, постоянно с десятком семеновцев ходит.
Подкупить? Вряд ли, такие люди как он денег не берут…
Судьба прошлого старшего фискала научила осторожности. Верно, говорят, что пса проще изрубить на куски чем оторвать от сладкой кости брошенной хозяйской рукой.
— Ну, ничего, у нас и другие способы для устранения найдутся, лишь бы только опять каверза какая-нибудь не случилась.
Князь прошел к книжному шкафу с новенькими томами историографии и описаний жизни великих людей. Взгляд Бориса Федоровича нашел нужный том, после чего, нажал на пару книжных корешков, вынул тоненькую брошюрку без названия.
Эту простенькую брошюрку князь держал в тайне от всех, сюда он записывал исключительно важные сведения о противниках и друзьях, тайных или явных. Любой на кого обращал внимание князь попадал сюда. Были здесь компаньоны царского советника, имелся важный материал на других сановников, даже на патриарха Иерофана княжеская служба сумела найти парочку неприятных моментов в биографии.
Борис Федорович для своего времени был крайне умный и расчетливый человек, радеющий не только о роде, но и России в целом, только в меру личного понимания.
