– Да ерунда это все! – Лопухин посмотрел на мальчишку. Тот стоял, опустив руки. Под глазами круги. Переход по болоту дался ему не легко. – Ты что же, веришь в эту бесовщину?
Колька промолчал, а немец схватил Ивана за рукав.
– Ну, что еще?! – Лопухин посмотрел на доктора.
Тот завороженно смотрел куда-то вперед.
Иван обернулся и успел заметить, как исчезает деревяшка в черной глубине. Сказать, что это было страшно, значит, не сказать ничего.
– Черт… Как же это?.. – Иван посмотрел вниз и обнаружил, что ушел в воду по колено. Завозился, переставляя ноги, жижа с чавканьем отпустила, но сразу затянула ногу снова, еще глубже. – Стоять нельзя! Потонем к черту! Как туда попасть?!
– Старики говорили, – Колька отошел немного назад от провала, – что вешки тут поставлены не просто так, а с умыслом. Только знать надо… В совсем древние времена по этим гатям окрестные деревни уходили в болото, чтобы прятаться. Если война.
– А вешки где?
Колька махнул рукой на жерди.
– Вона. Только некоторые – фальшивые.
– А как же узнать?!
– Не знаю. Пробовать надо. Веревку бы…
– Ремни можно. Ну и рубашки свяжем рукавами, пойдет?
– Попробуем… Только устал я очень… – И Колька посмотрел на Ивана так… так, как смотрят дети. От этого взгляда в Лопухине все перевернулось, и он отвернулся.
«Стоять нельзя, нельзя стоять! – напомнил он себе. – Только не стоять!»
На создание импровизированной веревки ушли не только рубашки, но и штаны. Голый Колька сидел на какой-то кочке и смотрел, как немец с Иваном вяжут вместе рубашки, штаны, проверяют на разрыв, перевязывают.
– Ну что? – кивнул ему Лопухин, когда работа была закончена. – Отдохнул? А то вечер уже…
Парнишка молча встал, поднял конец веревки, придирчиво подергал узлы. Потом, не сказав ни слова, обвязался и, промеряя дорогу перед собой шестом, полез в воду. Иван с доктором встали на краю провала, страхуя парня.
До первой вешки мальчишка дошел легко, погрузившись в черноту только по пояс. Но дальше шест ушел вниз, и Колька повернул назад.
Одна из вешек сама собой ушла в воду при приближении Кольки, и тот вздрогнул и резко отступил. Через некоторое время жердь медленно показалась над поверхностью воды. Будто кто-то вытолкнул ее из глубины…
К следующей парнишка не пошел. На вопрос Ивана он ответил коротко:
– Поплавок.
Лопухин присмотрелся и понял, что вешка просто плавает на поверхности воды, медленно дрейфует.
– Как же она не потонула?
Колька пожал плечами и двинулся дальше.
Ему удалось успешно пройти пару вешек, которые, смыкаясь верхушками, образовывали своеобразные ворота. Впереди была еще пара таких же. И еще одна, с рогаткой на конце, приметная. Иван уж было поверил, что это и есть та самая дорога. Поверил и Колька. Шаги его сделались уверенными, на какой-то момент показалось, что уровень воды понижается. Он прошел еще пару метров. Вошел во вторые «ворота».
И… провалился!
Парнишка ухнул в черную воду с головой, будто из-под ног ушла опора. Закачались предательские жерди.
Иван вцепился в веревку и, толкаясь ногами в зыбкий кисель болота, потянул. Немец пыхтел сзади. Они тянули, тянули. Один шаг, второй…
На поверхности показалась Колькина голова. Он шлепал по воде руками, вздымая тучи брызг. Снова ушел вниз. Наконец вынырнул, будто оттолкнулся от чего-то, и поплыл к товарищам. Ивану оставалось только травить веревку, подтаскивая парня ближе к себе.
«Обошлось…»
И тут что-то произошло. Колька вскрикнул. Забился. Его ноги ушли вниз. Бестолково колотя руками, парень снова погрузился с головой. Лопухин потянул…
Снова показалась голова мальчишки.
– Ой, тяните! – звонко закричал он. – Ой, тащит!..
Лопухин с доктором дернули что было сил. Иван с ужасом ощутил сопротивление, какое бывает, когда на удочку попалась крупная рыба, всеми силами уходящая на глубину. Черная бездна не хотела отпускать добычу, бреднями были местные истории про чертей или не бреднями…
Они все-таки вытащили обессилевшего парня на сухой участок. Колька едва дышал, но был жив.
– Чертовы ворота. Чертовы ворота… – шептал парнишка, хватая воздух ртом.
– Что за ворота? – Ивана била крупная дрожь.
Но Колька не ответил, а только мотал головой и повторял:
– Чертовы ворота…
Наконец, немного успокоившись, парень поднялся на ноги. Перебрался к своей кочке. Сел на нее, как курица на насест. Прошептал:
– Знаю дорогу…
– Какую, к черту, дорогу? – Иван почувствовал раздражение. – Все вешки проверили. Все! Надо другой какой-то путь искать. В обход, что ли. Не одна же тут гать…
– Гать, может, и не одна. Да только где ее найдешь?
Лопухин пожал плечами.
Колька махнул рукой на вешку, которую проверил первой:
– Там идти надо.
Лопухин промолчал. Сил говорить уже не было.
Парнишка поднялся, скинул страховочную веревку, подхватил шест, который ухитрился не потерять, и двинул к вешке.
– Эй! Куда?! Веревку! – Иван кинулся следом, но Колька только отмахнулся и ступил в черную воду.
До первой вешки он дошел легко. Потом промерил глубину, окунув руку по самый локоть. Удовлетворенно кивнул и нырнул. У Лопухина только сердце екнуло.
Однако меньше чем через минуту голова парня показалась на поверхности метрах в пяти от первой вешки. Он поднимался все выше и наконец встал. Вода едва доходила ему до колен.
– Поднырнуть надо! – крикнул он, помахав рукой.
Позади жалобно заплакал голый немец.
38
Стоять на твердом, хоть и колышущемся настиле было непривычно и очень приятно. После болотного холодца, после уходящей из-под ног вязкой бездны кругляк, обвязанный толстой веревкой, был чем-то вроде асфальтового шоссе в сравнении с пыльной, ухабистой и грязной грунтовкой.
Гать была узка. Бревенчатая тропка шириной в метр, не больше, проложенная от островка до островка, которые неведомо как образовались в бездонной черной яме.
При каждом шаге через щели поднималась вода, но гать держала.
Взобравшись на спасительную дорогу, Иван, немец и Колька долго лежали на бревнах, разглядывая синее небо. На торчащие жерди они развесили мокрую одежду. Солнце хоть и близилось к закату, но припекало основательно.
Развязав вещмешок, полученный от бабки Пелагеи, Лопухин обнаружил, что краюха хлеба промокла начисто, пропиталась гнилой водой и грязью. Однако аккуратно завернутые в тряпицу куски сала вполне можно было есть. А уж трем банкам тушенки точно совсем ничего не сделалось. Иван отложил сало на потом, ножом вскрыл банку. Протянул Кольке…
