Раненый перестал стонать и только бессильно скреб землю. Теперь уже несколько немцев смотрели по сторонам, чиркая фонариками по ночному лесу.
Снова треснула ветка. Теперь чуть дальше, там, откуда пришел Роман.
Старший лейтенант понял, что окружен звуками. Шелестят травы, потрескивают ветки. Кто-то топает, поскальзывается, падает… Казалось, сама ночь ожила, сдвинулась, пошла на свет, на крики, на пришельцев, заблудившихся в трех соснах. Вот-вот она обрушится на них, раздавит и сметет!
Викерс вдруг почувствовал себя во сне. В том самом черном сне, где он лежал на дне, окруженный страшными, несуществующими тварями и сам был их частью. А сейчас эти твари зашевелились и выползли из огромного, холодного океана.
Эти звуки слышали и немцы. Они сгрудились около грузовика, ощетинились автоматами. Раненый остался лежать на дороге. Разлетевшиеся бинты ярко белели на черной земле. Роман хорошо рассмотрел лицо водителя: характерные, под Гитлера, усики и крупный, будто бабий, рот.
В свете фары мелькнуло неожиданно цветастое, яркое платье. В тот же миг ударили автоматные очереди. Роман упал на землю, прижался к ней, как к матери, прячась от пуль, и пропустил момент, когда ночь бросилась на немцев.
Стрельба вмиг смолкла. Викерс поднял голову. Он увидел, как на раненого водителя навалилась… лейтенант не смог точно определить кто… может, это было женщиной. Когда-то.
Немец заорал. Потом захлебнулся. Забулькал. Грохнул выстрел. Еще. Очередь.
Пуля расколола фару. Свет погас. И только люди кричали в темноте.
Долго.
62
А утром…
А утром на дороге было пусто.
Викерс долго ходил от канавы к канаве, но ни следов крови, ни осколков разбитой машины не обнаружил. Поваленное дерево, то самое, в которое, судя по всему, врезался грузовик, было, но обрушилось оно уже давно, сколотая древесина успела потемнеть, иголочки пожелтели, ссыпались. Да и свежих следов от колес не наблюдалось.
Роман нашел взглядом бурелом, в котором прятался. Снова осмотрел дорогу.
Нет. Ошибки быть не могло. То самое место. Вот тут лежал раненый. Старший лейтенант присел на корточки. Потрогал землю.
Вдруг на какой-то миг ему почудилось, будто земля залита красным. Он вздрогнул. Но нет. Нет… Это просто отблеск утреннего солнца брызнул горячими лучами из-за листвы.
Роман поднялся, сердце бешено колотилось.
«Неужели сон? Глупость какая… Сон?!» Он стоял посреди дороги, растерянно озираясь.
Под сапогом что-то хрустнуло. Викерс наклонился и подобрал осколки стекла. Фара?
Старший лейтенант зло сплюнул и сошел с дороги в лес. Мысли о странном ночном происшествии он постарался выкинуть из головы. Главное сейчас было добраться до своих. А там… будет видно.
Удивительно, но рука уже почти не беспокоила Викерса. Зато теперь его мучил голод. Казалось, что желудок сворачивается в тугой комок, сжимается и от этого невероятным образом болит. Спазмы накатывали на Романа волнами.
Иногда ему начинало казаться, что он движется по кругу. Тогда Викерс брал вправо и находил дорогу. Шел некоторое время вдоль нее, а затем снова углублялся в лес. Однако некоторое время спустя перебираться через завалы стало трудно. Деревья лежали так плотно, что образовывали настоящую стену. Обходить ее через чащу старший лейтенант не решился, поэтому принял решение выбираться на дорогу.
Немецкий блокпост он увидел издалека. Два бронетранспортера. Пулеметное гнездо. Большая брезентовая палатка.
Викерс замер. Лег. И по-пластунски подполз ближе.
Блокпост выглядел так, будто его поставили совсем недавно. Однако…
Ни около деревянного свежеокрашенного шлагбаума, ни в пулеметном гнезде, ни возле палатки не было ни души. Пусто. Старший лейтенант ждал долго, но никакого движения не увидел. Разве что любопытная белка сновала туда-сюда по пулеметному гнезду, сложенному из мешков с песком.
«Бросили? Чертовщина… Или?.. – От внезапно нахлынувшей надежды он приподнялся, вскочил. – Нет! Если бы наши напали, то точно не оставили бы пулеметы… Может, местные?»
Он осторожно подобрался еще ближе. Ветер трепал распахнутые створки палатки. Пусто.
Роман, уже не скрываясь, вышел на дорогу. Поднырнул под полосатую перекладину.
Пусто!
Лейтенант забрался в палатку. Три походные койки. Какие-то мешки. Роман здоровой рукой развязал веревки в надежде найти еду. Но нет. Бумаги, какие-то личные вещи. Фотографии…
«Что за черт? Ушли? Убиты?»
Он обошел весь блокпост в поисках следов крови. Нашел целенький «шмайсер» и закинул за спину. Однако никаких других следов пребывания немцев не обнаружилось.
Викерс залез внутрь броневика. Однако и там было пусто. Топливные индикаторы стояли на нуле, будто машины встали тут, израсходовав весь запас горючего.
На всякий случай старший лейтенант размолотил найденным молотком затворную часть пулемета, зафиксировал шлагбаум в открытом положении и ушел.
Теперь он шел вдоль дороги, совсем близко. Несколько раз садился отдыхать, пережидая особо острые приступы голода. Он надеялся подстрелить какую-нибудь зверушку, однако, как назло, никакой зверь ему по пути не попался.
Ближе к вечеру измотанный Роман Викерс вышел на окраину сгоревшей деревни. Черные дома с провалившимися крышами и раззявленными окнами. Страшные. Будто несуществующие…
Роман сделал несколько шагов и опустился на колени. В воздухе горько пахло гарью, подпревшей, застоявшейся.
Для старшего лейтенанта стало очевидным, что он заблудился. То ли память подвела, то ли он где-то очень резко отклонился от маршрута… Но этой деревни не было на карте! Не было! Ни сгоревшей, никакой!
Викерс безучастно сидел в пыли, глядя, как опускается солнце.
Потом с трудом поднялся, забрался в какой-то обуглившийся сруб, у которого чудом сохранилась часть крыши, лег на пол и уснул в обнимку с автоматом.
63
Он проснулся ночью – от тяжелого низкого рычания и яркого света.
Старший лейтенант перекатился на спину. Здоровой рукой схватил автомат, ногой зацепил затвор, дернул. Хорошо смазанная машинка смачно лязгнула.
Роман прижал «шмайсер» к груди и осторожно высунулся из укрытия.
Через деревню двигалась колонна грузовиков. Рядом с сараем стоял мотоцикл с коляской. Воняло бензином. Слышалась немецкая речь. Один грузовик остановился у обочины. Водитель о чем-то ругался с офицером в мотоцикле. Потом грузовик начал тяжело маневрировать, стараясь вывернуть на другую дорогу. Свет мазнул по кабине и…
У Викерса расширились глаза. Это, именно это лицо он видел там, в лесу, когда заблудившийся немецкий грузовик слетел в канаву. Это лицо! Водитель, с перебитыми, изуродованными ногами! Эти чертовы усики, этот крупный бабий рот! Ошибиться было невозможно. Наконец грузовик вышел из общего потока. Викерс увидел, как тот сворачивает в сторону… Исчезает за черными скелетами домов.
