– Знатно вы этих… того… напугали! – похвалил дедок. – Меня зовут Биньо. Биньо-лучник!
И Биньо пошаркал в сторону, распекая кого-то на ходу.
У ворот в город уже толпилось около полусотни всадников. Несколько, спешившись, рубили ворота, остальные стреляли по изредка высовывавшимся из-за стены защитникам. Со стороны леса спорым шагом подтягивалась колонна пеших, среди которых видны были лестницы и штурмовые шесты.
Нападавшие на замок явно находились в большем смятении, чем те, кто штурмовал городок. Выстрел пищали пришелся чуть сбоку по выехавшему на разворот отряду, но его хватило для того, чтобы снести трех конных копейщиков. Двое так и остались лежать мертвыми телами на таких же недвижимых лошадиных трупах, а вокруг третьего суетились товарищи. Видимо, он был только ранен. Сбоку быстро перевязывали еще одного раненого – ему только задело плечо, и кровь удалось быстро остановить.
Силы врага состояли из двух неравных отрядов: около тридцати человек были конными копейщиками или рыцарями – распознать точнее было проблематично, – еще человек пятьдесят составляли конные лучники и арбалетчики, за спинами которых сидели пехотинцы. Сейчас спешившаяся пехота и стрелки быстро составляли разборные щиты, должные защитить нападавших от стрел оборонявшихся. Как и среди штурмующих городок, тут были полный набор средств для забрасывания смельчаков через стену во двор замка, большие пучки хвороста и веток. Ими враги, видимо, постараются заполнить ров перед замком.
Командовал невысокий рыцарь в золоченом шлеме. За его спиной стоял всадник с неизвестным для «полочан» штандартом, и именно вокруг этого рыцаря гарцевали командиры отрядов, выслушивая приказы и наставления. Невысокий и немолодой, он тем не менее споро распределил роли среди своих офицеров. Часть тяжелой кавалерии спешилась и примкнула к пехоте. Запел рог. Вал сгрудившейся у ворот пехоты снова пришел в движение.
– Хочуть с лету взять стену, – прокомментировал увиденное подъесаул.
Пешие враги с жутким воем, прикрываясь высокими щитами от редких стрел, бросились вперед. У самого замка на тину рва полетели связки хвороста, и по образовавшемуся насту пехотинцы полезли к стенам. Четыре лестницы ткнулись в верхние зубцы, метнулись три шеста с храбрецами у верхних концов. Одного еще в полете снял пикой один из ветеранов, двое других легко перемахнули через край стены и с ходу врубились в жидкий строй оборонявшихся. Оба были норманнами.
– Кто это? – тихо спросил у соседнего лучника Костя, тыкая пальцем в сторону штандарта нападавших.
Но ответ дали сами враги. Клич «Милан!» донесся от самых городских ворот, куда враги подтянули от леса таран.
Вчерашние селяне, составляющие основу армии баронетства, и так не очень активно оказывавшие сопротивление, теперь прыснули от рычавших наемников, споро вырубавших плацдарм для десанта. Оба викинга были в полных кольчугах, со щитами и широкими свенскими секирами. Один из них побежал к ближайшей лестнице, чтобы прикрыть уже подымавшихся по ней соратников, а второй повернулся к двигавшемуся ему навстречу Горовому. Казак был в своей кольчуге и с саблей в руке, но без щита и шлема, что давало серьезное преимущество нападавшему наемнику.
Костя судорожно хватался за пустой пояс. Сейчас бы револьвер или винтовку! Против такой закованной в железо махины вся ловкость подъесаула будет напрасной, учитывая небольшую ширину стены. Да и габариты варяга были не намного меньше, чем у казака.
Горовой смело двинулся в сторону викинга. Змеиным движением скользнул под свистнувшей секирой и ловко кольнул врага под плечо, тут же отпрыгнув назад. По кольчуге врага побежала тонкая струйка крови.
– Га-а-ах! – проревел викинг, одним движением метнув щит в голову подъесаула и хватая секиру двумя руками.
Полученная рана, по-видимому, начисто снесла остатки разума у брызгавшего слюной сквозь густую бороду наемника. Тимофей Михайлович увернулся от летевшего в него щита и сделал шаг назад, но викинг одним прыжком сократил расстояние между собой и прикрывавшимся саблей казаком и… Слева что-то треснуло, и как будто невидимый молот швырнул викинга на стену. Скандинав еще пробовал понять, что случилось и какая колдовская сила опрокидывает его на бок, как повторным выстрелом появившийся у основания лестницы Захар разнес ему голову. Еще выстрел – и последний из прыгунов, бессильно размахивая секирой, полетел во двор. На долю секунды шум боя притих, но тут же вспыхнул снова. Нападавшие, оставшиеся за стеной, так и не поняли причину странного треска, а примолкшие стрелки, убедившись, что странные колдовские палки гостей баронессы не причиняют вреда им, бросились защищать стены с удвоенной яростью. Часть, вооружившись баграми и пиками, отталкивала штурмовые лестницы, остальные кидали на головы бесновавшихся внизу камни, метали дротики, копья. Однако точность оставляла желать лучшего… Эти бойцы – вчерашние крестьяне – предпочитали в бою короткие копья и топоры новым лукам из замкового хранилища. Костя отметил, как плюется при виде такого пренебрежения к его любимому оружию старый Биньо.
Захар бегом поднялся к площадке, на которой, пошатываясь, стоял Тимофей Михайлович. Викинг задел ему плечо, не пробив, на счастье, крепкого плетения кольчуги. Но удар был настолько чувствителен, что на некоторое время рыцарь вышел из строя.
Пригодько нес в руке винтовку, за плечом его болтался «Суоми», который он тут же сунул в руки Кости. Следом на стену поднялся и Сомохов со второй винтовкой и двумя револьверами за поясом.
– Хорошо, что Захар правильно думает, а то вы все как индейцы: с томагавками на врага бежать собрались. – Улугбек Карлович усмехнулся. Но улыбка его быстро сошла с лица, лишь только ученый заметил пятна крови на стене за спиной скрючившегося Горового.
– Ранен?
Казак мотнул головой. Ерунда, мол!
За спину обороняющимся посыпались стрелы. Около двадцати лучников, прикрываясь большими щитами, били по стенам и внутреннему двору. В отличие от бывших крестьян замкового гарнизона, в минуту опасности позабывших все то, чему их учили, и сейчас бестолково размахивавших боевыми топорами и короткими копьями, эти ребята были генуэзцами. Республика-порт славилась своими наемниками, способными попасть из коротких клееных луков и арбалетов с качающейся палубы кораблей в беличью шкурку, находящуюся от них на расстоянии пятидесяти шагов.
Часть стрел, упавших во внутренний двор или вонзившихся в стены, были обмотаны горящей паклей. Прикрывавшиеся щитами мальчики и бабы окатывали их водой из ковшиков, а где получалось, то и выдергивали, отправляя генуэзские «подарки» в расставленные тут и там бадьи с водой.
Поток стрел был неплотный. Некоторые из них бессильно тюкались в керамику плиток, которыми были крыты все здания, но большая часть предназначалась все-таки тем защитникам замка, кто, увлекшись боем, забывал о безопасности. Первые убитые и раненые неудачники полетели во внутренний дворик.
– Стреляйте, стреляйте, дети подзаборных сук! – прыгал впавший в боевой раж Бокетти, но стрелки не слушались старика. То тут, то там, перегнувшись через крепостную стену, они пробовали достать копьем карабкавшихся миланцев. Самые смелые тут же получали летающие «гостинцы» от арбалетчиков и лучников нападавших.
