– ...Без угрозы для безопасности страны мы можем полностью вооружить, обеспечить припасами и направить: из Тиринфа – полторы тысячи человек и сто лошадей, из Лерны – пятьсот человек и пятьдесят лошадей...
Слушал я, запоминал по привычке – и понемногу дурел. Куда направить? Зачем? Пять тысяч семьсот человек, четыреста двадцать лошадей, сорок колесниц...
– Основная трудность – корабли, ванакт. С теми, что у нас имеются, мы можем перебросить только треть. Поэтому желательно договориться...
– С кем? – не выдержал я. – С кем договориться, Эматион? Что с тобой?
Замолчал, моргнул изумленно:
– Так ведь... Ты же едешь в Микены, Тидид. К Агамемнону! На всякий случай ты должен знать! Если война...
И тут я все понял. Вот ведь как получается! Никто ни на кого не напал, даже не пытался, посольств с угрозами не присылал, городов и сел не жег, не палил... а мы уже войска считаем! С кораблями! В Аргосе считаем и, наверняка, в Пилосе тоже. И в Спарте, и в Афинах, и в Фивах, и, конечно, в Микенах...
А я все жду, пока Кера крикнет! Да она уже здесь, во все горло орет!
– Ты прав, Эматион, продолжай...
– Есть, ванакт! Трудностей с припасами не будет. Урожаи последних лет позволяют обеспечить войско приблизительно на полгода вперед. Кроме того, возможен большой приток добровольцев. Мы не воевали, не несли потерь, в селах много молодежи...
Я только вздохнул. И припасов хватает, и людей. Еще бы, ведь у нас на дворе – Золотой Век!
СТРОФА-II
Дождь нагнал нас уже за Тиринфом, как раз на микенской границе. Даже не дождь – ливень. Кромешный, ни неба ни земли не видать. Не поймешь даже, на своей мы земле, или уже к соседям перебрались. Туча, черная, пузатая – над самой травой ползет, а вот уже и молнии поблескивают...
– Туда, ванакт!
Хвала Гермию-Дорожному – не забыл о нас! Харчевня, навес для лошадей...
– Туда!
А под навесом – не протолкнуться. И в харчевне (маленькая, из кирпича-сырца, под черной деревянной крышей) – не протолкнуться. Не одни мы от Зевесова буйства прячемся!
– Тебе лучше побыть тут, ванакт. Там... не очень.
Если Мантос, старшой гетайров, говорит «не очень», значит, лучше послушаться. Но уж больно навес плох – в дюжине мест протекает.
– А что там? Чьи-то воины? Стража?
Покрутил головой, бороду черную потрепал...
– Воинов-то ихних нам бояться нечего, ванакт. Кентавр там...
Кто-о?
Кентавра я поначалу не разглядел. А как разглядишь – толпа в харчевню набилась: и торговцы, и местные козопасы, и стражники, и просто бродяги, перекати-поле. Гул, крики, стук чаш. Гуляй, Дионис, радуйся дождю! Спасибо гетайрам – проложили улочку в дальний угол. А там...
Поначалу я даже не понял, что там. Сидят четверо за столом, один, в драном плаще, носом в грязные доски уткнулся, трое других вино в кратере разбавляют. Двое – козопасы в шерстяных накидках (это летом-то!), третий – плечистый дядька с седатой бородой. Пригляделся я к этому седатому – и вдруг сообразил. Те трое на скамье сидят, а этот...
Дий Подземный!
Кентавр! Как в сказках! Из-под стола хвост гнедой выглядывает, а вот и копыта... И смог же уместиться, стол не опрокинуть!
А гетайры уже табурет несут – для меня. Из-под кого только вынули?
– Радуйтесь, почтенные!
Кивнули – не обернулись. Заняты. Дионисом заняты – и спором заняты. Громко спорят. Мне даже не по себе стало. Всем известно: пьяный кентавр хуже трезвой гидры. Натерпелся дядя Геракл от таких. Впрочем, как и они от него.
– А я говорю – Хирон! Хирон, точно!
Это один из козпасов. Горячится, вино на стол проливает.
– Помер, – вздыхает седатый кентавр. – Помер Хирон. И Фол помер. И Несс помер. И все померли...
Грустно так говорит, словно на поминках. Мне даже жалко его стало.
– А я говорю – Хирон, – не отстает козопас. – Хирон его, Лигирона, воспитывает. Геракла воспитывал – а теперь его, Лигирона. Потому что Лигирон – это Геракл сегодня! То есть, э-э-э, завтра!
Второй козопас икнул, явно соглашаясь. А мне уже интересно стало. Это где же новый Геракл объявился?
– Помер Хирон, – вздыхает кентавр. – Пусто на Пелионе... Помер!
Вздыхает – даже хвост его гнедой подрагивает. Но козопаса не пронять.
– Не помер, говорю! Он это... прячется. По воле богов. Вот боги к нему Лигирона и привели, чтоб не хужей Геракла воспитал. Потому что мамаша ево... евойная сжечь его, Лигерона нашего, хотела! На жертвеннике! Насилу папаша отбил!
– Ик! – охотно подтвердил второй. – Отбил! Только (ик!) не сжечь хотела, а богом сделать. Если амброзией натереть да на огонь положить, то плоть людская сгорит, а божественная (ик!) останется. А еще можно нектар пить, но это дольше. Да и опасно – нектар если. Тантал (ик!) пил (ик!) – допился!
Я оглянулся – рядом беззвучно скалили зубы мои куреты. А я уже пожалел, что зашел. Что за радость пьяный бред слушать? Если бы кентавр что рассказал!
– Помер Хирон! – вновь сообщил седатый. – Помер...
– А я говорю... – начал было первый козопас, но раздумал. – Ну и ладно! Значит, кто другой воспитывает. Потому как Лигирон должен к самой войне поспеть. Он полгода назад родился, а ему уже вроде как пять лет. А через полгода – десять будет. А еще через полгода...
Я поморщился. Бред – бредом, а все о том же – о войне. Лигирона-выростка им подавай! За полгода – пять лет, а за год – десять. Да он же помрет, до десяти лет не дожив!
Ну и чушь!
Я встал, решив вернуться под навес. Пусть капает, зато голова чистая!
– ...Это потому, что он Фетиды сын. А Фетида – богиня, из первых богиня! Она эта... титанида! Папаша – Пелей, человек, значит, а мамаша – строго богиня!
Я так и сел. Дий Подземный, а ведь я о чем-то таком уже слышал!
– Так что теперь он уже почти что бог! А может, и вообще – бог! Его даже мамаша молоком не кормила, рос быстро, потому и прозвали его – Лигерон Ахилл, Лигерон Невскормленный, то есть...
– Ик! – согласился сосед.
– Помер он, – гнул свое кентавр. – И Фол помер, и Несс, помер. И мы помрем...
– Не помрем! – помотал головой козопас. – Не помрем, а выпьем! За Лигерона Ахилла! За него – и за Трою! Чтобы сгорела!
– Ик!
А мне не по себе стало. Хорошие же здравицы в микенских харчевнях провозглашают!
Пока пили, пока по усам-бородам текло, да на стол попадало, я все понять не мог. Конечно, все это чушь – и про амброзию, и про нектар. Хоть пей, хоть натирайся – богом не станешь. Но откуда такие байки? Ведь не ленится кто-то, распускает! Для этих Троя уже, почитай, взята...
