Хотя эта история породила большое количество картин, фильмов и пьес (включая «Саломею» Оскара Уайльда, в которой он сам играл эту танцовщицу)
[365]
, в Новом Завете она изложена очень кратко и без подробностей всего в двух из четырех Евангелий
[366]
, что несколько странно для такого важного события, как смерть Предтечи Иисуса. Хотя большинству людей известно имя дочери Ирода, многие с большим удивлением узнают, что в Новом Завете она выступает анонимно: как Саломею мы знаем ее из текста Иосифа Флавия, который излагает эту историю несколько по-иному.
В «Иудейских древностях» Иосиф Флавий указывает, что арест Иродом Иоанна был упреждающим ударом для предотвращения восстания, поскольку Креститель был не только очень популярен, но и принял сторону врага Ирода, царя Ареты из Набатии. Проблема возникла не из-за женщины, на которой женился Ирод, как говорится в Евангелиях, но в связи с тем, что для нового брака он развелся с дочерью Ареты, и вследствие этого возникла напряженность между двумя странами. Если бы толпы последователей Иоанна согласились с его мнением о том, что семейству Ареты нанесено оскорбление, то они могли восстать против Ирода
[367]
.
Почему же Матфей и Лука решили скрыть имя Саломеи? Почему Марк и Иоанн полностью игнорировали этот эпизод? Если о нем знал Иосиф Флавий, то, конечно, знали и они: их источники информации о политических и царских делах должны были быть теми же самыми. И, наконец, почему в Евангелиях приводится другая причина ареста Иоанна: вместо угрозы, что он возглавит массовое восстание, говорится только о критике брака Ирода? (Хотя, конечно, одна причина не исключает другую: вполне вероятно, что Иоанн публично осудил царя за его преступный брак. Из текстов мандеев мы знаем, что он был очень привязан к своей жене.)
Многие считали Иоанна воплощением пророка Илии из Ветхого Завета, что повышало его статус как Предтечи грядущего Христа. Следует сказать, что до этого момента в истории Крестителя не усматривается никаких причин для вековой ненависти к Иисусу мандеев или тамплиеров, попиравших ногами крест, но акценты меняются, дело становится все более темным и недостойным, и на поверхность всплывают немыслимые идеи.
Соперники
Новый Завет не оставляет сомнений в том, что Иоанн был морально и духовно ниже Иисуса, ситуация, которой он, казалось, полностью удовлетворен, будучи Предтечей, что и было указано в пророчестве.
Как мы видели, он пал ниц перед Иисусом, провозгласив, что это Иисус должен крестить его, а не наоборот. Хотя в Евангелии от Иоанна не упоминается об аресте Крестителя и обстоятельствах его казни, там тем не менее имеется недвусмысленное заявление: «Я не Христос»
[368]
, но далее он отрицает, что он Илия, несмотря на тот факт, что и сам Иисус утверждал это. Есть что-то подозрительное в желании Иоанна пресмыкаться перед Иисусом, что не прошло мимо внимания современных теологов. Хью Шонфильд говорит об «остром соперничестве» между последователями двух вождей: «Мы знаем из христианских источников, что еврейская секта соперничала с последователями Иисуса, который считал, что Иоанн Креститель был истинным Мессией…»
[369]
Появление такого нового и радикально иного толкования неизбежно ведет к возникновению целого пласта острых вопросов. Не являются ли библейские Евангелия всего лишь пропагандистскими материалами секты Иисуса, которая победила в борьбе за влияние? Как известно, историю всегда пишет победитель. Возможно, Иоанн никогда не падал ниц перед Иисусом, никогда не пресмыкался перед ним, не говорил, что он человек недостойный, и не отрицал, что он есть Христос. Может быть, он представлен человеком малодушным только через утверждения авторов Нового Завета, которые хотели бы донести до потомков свою версию отношений между соперниками?
А если не только последователи двух сект соперничали между собой, но и их вожди? В таком случае сцена крещения может считаться аналогом событий, имевших место через 2000 лет, когда левый лидер шахтеров Артур Скаргилл склонился перед правым премьер-министром Маргарет Тэтчер!
[370]
Если бы для будущих поколений остался только отчет 1980 года, представляющий собой фантазию фанатичных тори, то как в 4000 году народ узнал бы правду — иное толкование событий?
Возражением против идеи соперничества может быть тот факт, что Иисус говорит в адрес Иоанна комплименты, что вряд ли похоже на поведение амбициозного соперника, например: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя»
[371]
, что явно должно было польстить Иоанну, хотя сразу же следует загадочная фраза: «но меньший в Царстве Небесном больше его»
[372]
. Современные люди с западным мышлением, естественно, толкуют фразу «…из рожденных женами не восставал больший…» как «нет среди живущих никого большего». Но мандеи — или любой житель Среднего Востока — мгновенно понимают, что «рожденный женщиной» — это тягчайшее оскорбление, означающее «незаконнорожденный»: ребенок без отца, в переводе на современные понятия «сын шлюхи — сукин сын». В своей книге «Сокровища Монсегюра» Уолтер Бирке и Р.А. Гилберт идут еще дальше, полагая, что этой фразой Иисус назвал Иоанна «демоном»
[373]
. Вспомните, что мандеи называют Иисуса «сын женщины», а им не свойственна особая любовь и уважение к нему. В свете такого толкования обретает смысл следующая фраза Иисуса о Иоанне: «меньший в Царстве Небесном больше его», то есть, другими словами, Иоанн Креститель есть такой-то, и даже самый ничтожный из последователей Иисуса стоит выше, чем он.
Довольно бесхитростно в Евангелия был включен эпизод, который выглядит странным, учитывая уверенность Крестителя в том, что Иисус есть Христос, о котором было пророчество. Когда Иисус начал свою проповедь в городах Галилеи, Иоанна, который к тому времени уже был в тюрьме, вдруг одолели сомнения. У Матфея сказано: «Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать ему: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?»
[374]
Поскольку он падал ниц к ногам Иисуса и объявил его избранным, а также предположительно видел голубя и слышал голос Бога, то его сомнения выглядят неожиданно. Однако если сцены его поклонения Иисусу не было (хотя он, вероятно, крестил Иисуса, как и тысячи других людей), то вопрос, заданный Иоанном, выглядит совершенно правомерным. Но почему он с таким сомнением относится к сообщению о проповеди Иисуса и его добрых деяниях? Может быть, у него была и другая информация о начале его миссии? Интересно отметить, что ответ Иисуса на вопрос Иоанна содержит оскорбление «рожденный женщиной» и явно оборонительное заявление: «Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее»
[375]
. (Здесь «мудрость» явно женщина София и, возможно, даже связана с Магдалиной.)
