Вальдо просиял:
– Это у меня семейное. Так ты придешь?
А. А. Катто поджала губы.
– А что мне еще остается?
Вальдо помог ей взойти на дорожку.
– Думаю, часа будет достаточно.
21.
Как и предсказывал Берт-Талисман, у них ушло меньше двух дней на то, чтобы пересечь пустыню. Постепенно она уступила место холмистым травяным пустошам, а дорога, по которой ехали Билли с Ривом, превратилась в наезженный тракт. Затем к ней начали подходить сбоку другие дороги, и вскоре по бокам уже мелькали опрятные, ухоженные фермы. На дороге начали попадаться другие машины – квадратные, высокие, похожие на коробки, выкрашенные в черный или коричневый цвет и влекомые шумно чихающими моторами. Люди, сидящие в них, имели вид угрюмый и суровый. Они одевались в черное и серое, и с недоумением взирали на легкомысленное средство передвижения двоих путешественников.
Им встречалось все больше солидных, строгих машин, фермы теснились все плотнее друг к другу, и наконец они проехали мимо плаката, возвещавшего:
«ПОРТ-ИУДА ЗА ЧИСТОТУ ОБРАЗА ЖИЗНИ».
Рив ухмыльнулся Билли:
– Как ты думаешь, мы подходим?
Билли ухмыльнулся в ответ:
– Не уверен насчет тебя, парень.
Они въехали в город. По обеим сторонам дороги стояли ряды небольших каменных домиков с белыми заборчиками и опрятными садиками впереди. Билли поморщился.
– Не похоже, чтобы у них здесь было очень уж весело.
Рив пожал плечами.
– Может быть, это только в пригородах.
– Может быть.
Садики исчезли, и они очутились среди высоких стен и фабричных строений из серого камня. Затем дорога свернула за угол, и перед ними открылась площадь, окруженная различными внушительного вида муниципальными зданиями. Они были выстроены из того же серого камня, но выглядели более величественно благодаря колоннам и широким ступеням перед входами. На тротуарах серьезные люди в черных и серых одеждах с достоинством вышагивали по своим делам. В центре площади располагалась бронзовая статуя, изображавшая пожилого человека с кислым лицом, на нем было такое же длинное схоластическое одеяние, что и у большинства горожан-мужчин. Под мышкой у него была зажата книга, а другая рука была протянута вперед, словно готовясь потрясти перед зрителем предостерегающим пальцем. От всего этого места веяло неколебимым благочестием.
Рив остановил машину у поребрика и осмотрелся.
– Только не говори, что это пригороды Порт-Иуды!
В корзине с провизией, которую им дал альбинос, обнаружилась коробка сигар. Билли раскурил одну из них и затянулся:
– Похоже, это очень подходящее место для того, чтобы сесть на пароход и смотаться отсюда куда подальше.
На противоположной стороне площади стоял и внимательно смотрел в их сторону человек в синем мундире с медными пуговицами и в фуражке с козырьком. Билли взглянул на Рива.
– А вот, похоже, и местный представитель закона. Если я что-нибудь понимаю в жизни, то это коп.
– Он уже не смотрит, но зато идет сюда.
Человек не спеша шел через площадь, поигрывая свисающей с пояса палкой. Он шел той самой безразличной походкой, по которой можно безошибочно распознать полицейского в любой стране, в любые времена.
– Не могли же мы уже успеть нарушить закон?
– Никогда нельзя знать наверняка.
– Может, лучше сделать ноги?
– Нет. Давай посмотрим, чего ему надо.
Когда человек подошел поближе, Билли с Ривом разглядели на его фуражке надпись: «Исправительное Управление Порт-Иуды». Дойдя до машины, он остановился и ткнул в Билли пальцем руки, затянутой в белую перчатку:
– Ты!
– Я?
– Да, ты. О чем думал ты, паркуя машину свою на главной площади?
Билли примиряюще улыбнулся:
– Простите, офицер. Мы только что приехали из пустыни.
– Ты следуешь в гавань?
– Так точно.
– Так следуй! Для иноземцев существует отдельный квартал рядом с портом. Не думаешь ли ты, что добрые горожане Порт-Иуды станут терпеть, чтобы пришлые наводняли их город?
– Э-э… нет. Мы просто не знали.
– Неведение не является оправданием!
– Нам действительно очень жаль.
– Я думаю, не следует ли мне арестовать вас за праздное шатание?
– Мы больше не будем так поступать.
– Проведя тридцать дней в исправительном доме, вы воистину не будете больше так поступать!
– Послушайте, офицер, мы только что приехали в ваш город. Простите нас на первый раз!
Билли сделал умоляющий жест сигарой. Полицейский с отвращением посмотрел на нее:
– Убери сие мерзкое зелье с глаз моих! Ты преступаешь четыреста семнадцатое Узаконение нашего города.
– А?
– «Да не вкушает никто табачного зелья в общественных местах». Наказание – шестьдесят дней в исправительном доме. Ты уже заработал себе девяносто дней.
Билли поспешно затоптал сигару каблуком.
– Послушайте…
– Полагаю, я закрою глаза на твои прегрешения на этот раз. Поспеши в иноземный квартал, и мы не будем больше говорить об этом. Обещаю тебе, однако, что если я еще раз увижу здесь твое лицо… – он перевел взгляд на Рива, – …или же твое, вы будете арестованы тотчас же. Вы осознали?
Билли кивнул.
– Мы все поняли. Спасибо, что отпускаете нас, офицер!
Рив рывком развернул машину, и они поспешили прочь с площади. Коп провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду. Когда они выехали на улицу, Рив взглянул на Билли.
– Похоже, ты был прав насчет этого города.
– Одно могу сказать: это лучше, чем Дур Шанзаг. Давай-ка двинем в иноземный квартал. От добрых горожан Порт-Иуды мне как-то не по себе. Думаю, среди дурных нам будет поспокойнее.
Иноземный квартал был обнесен высокой каменной стеной из того же серого камня, что и городские здания. Билли и Рив ехали вдоль стены, пока не добрались до ворот. Над воротами была надпись, которая гласила: «Район, отведенный для иноземцев. Вход закрыт от заката до рассвета». У ворот дежурили еще двое офицеров Исправительного Управления. Они махнули Билли и Риву, приказывая остановиться.
– Вы прибыли впервые?
Билли с Ривом кивнули.
– Совершенно верно.
Один из офицеров достал пачку желтых листков и протянул им по одному экземпляру:
– Следуйте предупреждениям, что здесь перечислены.
Оба обещали, что непременно последуют, и офицер взмахом руки позволил им ехать. Когда они оказались в иноземном квартале, Билли просмотрел свой листок. Он с обеих сторон был покрыт мелким шрифтом – это были предупреждения иноземцам относительно того, что добрые горожане Порт-Иуды считают недостойным поведением. Основная мысль была такова, что любому чужестранцу, осмелившемуся показаться в основной части города, лучше иметь при себе пропуск и вескую причину для пребывания там, а также возвратиться до захода солнца за стены иноземного квартала.
