– Энергии нет.
– Чего?
– Энергии. Поле за стеной не очень-то сильное, вот мы и становимся такими. Всю энергию забирают для башни. А мы просто…
Но тут, захрипев, проснулись громкоговорители:
– Заключенным сохранять молчание! Вы двое, на скамье, сесть по отдельности!
Билли скользнул вдоль скамьи и искоса взглянул на Рива:
– Похоже, они ведут постоянное наблюдение.
– Молчать, вы там! – сердито зашипели громкоговорители.
Билли подумал – интересно, что случится, если просто не обращать на них внимания? Потом он вспомнил длинные резиновые дубинки и решил, что лучше пусть кто-нибудь другой будет тем, кто это выяснит.
Пленникам ничего не оставалось делать, кроме как сидеть, погрузившись в собственные мысли. Здесь существовали правила на все случаи жизни. Заключенные должны были сидеть лицом к камере. Заключенным запрещалось класть ногу на ногу или прятать руки. Громкоговорители рявкали на них каждую минуту. Вначале Билли решил было, что эта тюрьма, с ее нержавеющей сталью и клинически белым кафелем, будет получше той клетушки, куда их бросили в Дур Шанзаге, но, проведя пару часов под неусыпным взглядом камеры и постоянными окриками громкоговорителей, он уже не был так уверен в этом.
– – Номер 79 014, встать лицом к двери!
Билли взглянул на свой жетон. Имели в виду не его. Один из трущобных жителей неуверенно встал и побрел к двери. С каждым шагом он становился все более и более прозрачным. Его тощие плечи ссутулились так, словно он хотел обхватить ими свою узкую грудь. Дверь с лязгом распахнулась. Двое Блюстителей в серой форме вломились внутрь, схватили его за руки и потащили прочь. Под конец он предпринял слабую попытку сопротивления, схватившись за дверной косяк и отпихивая от себя стражников. Тогда один из них отстегнул с пояса дубинку и ударил его по голове. Он мешком осел на пол, и его выволокли наружу. Рив посмотрел на Билли – его лицо было белым.
– Господи Иисусе! Ты ви…
– Молчать! – пролаял громкоговоритель.
– Он ударил его прямо…
– Молчать! Это последнее предупреждение!
Рив сгорбился на скамье, обхватив руками голову.
– Заключенным не прятать лица! Заключенным смотреть в камеру!
Рив выпрямился, угрюмо хмурясь. В помещении повисло тяжелое зловещее молчание. Билли казалось, что все кончено. Он не мог представить себе, чтобы им удалось как-то выбраться из этого места. Надежда на спасение была где-то очень далеко. Громкоговорители вновь пробудились к жизни:
– Номер 79 021, встать лицом к двери! Номер 79 022, встать лицом к двери!
Билли и Рив посмотрели на свои жетоны.
– Это мы.
– Помоги нам Бог!
– Молчать!
Они медленно пошли к двери, чувствуя свою наготу и беспомощность.
32.
Служитель-1 ушел, и А.А. Катто вошла в душевую. Она чувствовала в теле восхитительную усталость; в кои-то веки ей не хотелось ничего больше, кроме как раскинуться на кровати и подумать о событиях этого дня. Возможно, ей и не удастся проследить все, что произошло, но в конечном счете этот день был гораздо более интересным, чем большинство вечеринок. Игольчатые струйки, расположенные по всей окружности душевой, били в ее тело со всех направлений, и кожу приятно покалывало. Она включила теплый воздух и, высушившись, вернулась в постель.
На какое-то время ей надоело собственное отражение в потолке, и она затемнила зеркало; по потолку побежали желтые муаровые узоры. Глядя на них, она почувствовала, как ее тело постепенно начинает расслабляться.
Она включила альфамодулятор и настроила его на средний диапазон. Ощущение эйфорического благополучия залило ее с головы до кончиков пальцев. Благодаря сочетанию альфа-волн и визуальной стимуляции она начала уплывать в мягкую желтую пелену, что было гораздо более восхитительно, чем эффект любого из обычных фармацевтических препаратов. Она сладострастно изогнулась на кровати, и та, слегка покачиваясь, поплыла через вселенную. Это было все равно, что нежиться в лучах тысячи ленивых солнц.
Мелодичная нота, пульсируя, пронизала ее прекрасную вселенную, и что-то подсказало ей, что эта нота здесь не на месте. Лицо Служителя-Валентино проплыло в ее памяти. Это была действительно неплохая идея – самой придумывать внешность специалов. Это была замечательная идея! При мысли о постоянном потоке сделанных по заказу любовников горячее, влажное чувство зародилось где – то глубоко в теплом космосе ее тела.
Нота прозвучала вновь, и А.А. Катто осознала, что это вызов экрана. Она вновь была в своей постели, протягивая нетвердую руку к кнопке ответа.
– Да?
Ее голос звучал откуда-то издалека, словно бы из сна. Поток неразличимых звуков полился из динамика; экран был размытым прямоугольником, по которому плыли цветовые пятна. А.А. Катто хихикнула.
– Кто-то хочет поговорить со мной?
– Это я, Джуно Мельтцер.
– Джуно… как мило… слышать тебя… Джуно.
Ответ Джуно вновь прозвучал полной бессмыслицей. А.А. Катто вслушивалась в нее с острым интересом.
– Я не очень уверена, что поняла то, что ты хочешь сказать мне, Джуно. Твои слова звучат как-то неясно.
Лицо Джуно Мельтцер, качнувшись, несколько сфокусировалось, но цвета по-прежнему то и дело менялись и куда-то уплывали с экрана.
– Если ты выключишь альфамодулятор, ты сумеешь уловить в том, что я говорю, хотя бы какой-то смысл.
– Гм, а знаешь, может быть, ты и права…
– Выключи свой чертов альфамодулятор хотя бы на минуту!
Но А.А. Катто не очень понравилась эта идея.
– Джуно, я не…
– Да выключи же его, ради всего святого!
Рука А.А. Катто протянулась к пульту альфамодулятора прежде, чем ее мозг сумел полностью осознать, что она делает. Реальность вернулась к ней одним жестким ударом.
– Черт бы тебя побрал, Джуно. Чего тебе надо?
– Полагаю, видео у тебя не включено?
А. А. Катто надулась. Не вздумала же эта глупая девчонка прерывать ее блаженное состояние только для того, чтобы поговорить о видеошоу?
– Разумеется, нет! Я уже несколько часов в отключке. А что?
– В новостях передают кое-что очень интересное.
– В новостях? Ты спятила? Ты что, позвонила мне для того, чтобы поговорить о новостях? У меня ехал потолок, я уже почти улетела на альфа-волнах…
– Это нетрудно было заметить.
– Ну что ж, раз уж ты меня вытащила – что там такого замечательного в новостях?
– Блюстители арестовали в зоне Л-четвертых двух неизвестных.
