— Я Кора МакКэрролл, а это моя сестра, Белинда Хелдинг, — она указала на стоящую рядом женщину, которая была ее точной копией во всем, за исключением платья — то было идеально черным. Белинда равнодушно скользнула взглядом по девушке — явно с меньшим интересом, чем ее сестра.
— Рада знакомству, — кивнула Джейн. Малкольм упоминал, что кузины Линн — близнецы, причем обе вдовые, — но девушка оказалась не готова к тому, что они будут настольконеразличимы.
Семейство Малкольма начинало путаться в ее затуманенном сознании. Джейн показалось, что у Коры и Белинды по дюжине сыновей на каждую, причем у некоторых из них уже были свои семьи, — но запомнились ей всего пара человек. («Зафрендишь меня на Фейсбуке?» — неловко попросил юный Ян МакКэрролл, и Джейн понадеялась, что ее снисходительный смешок сойдет за вежливый отказ). Отец Малкольма оказался статным пожилым господином со стальной шевелюрой и отсутствующим выражением лица. Он почти сливался со своим креслом, и Джейн подумала, что его основная роль на семейных празднествах — кивать из угла со стаканом скотча в руке.
Стоило девушке отвлечься, как ее схватил за руку незнакомый мужчина — инвестиционный банкир Блейк Хелдинг, как выяснилось минутой позднее.
— Если бы я знал, что во Франции можно и такое раздобыть, то ездил бы туда чаще, — промурлыкал он в ухо Джейн, тут же заслужив ледяной взгляд жены Лоры — дамы в умопомрачительных обновках от Бергдорфа.
— О, — смущенно ответила девушка, надеясь, что он нечасто бывает в их части дома. Ей хотелось понравиться Доранам, но всему есть предел. — Э-э. Гм, если вы меня извините, я на минуту…
Блейк то ли не расслышал, то ли проигнорировал ее слова, потому что схватил ее за руку и потащил к бару, чтобы налить себе еще виски со льдом. Малкольм болтал с матерью; остальные разбились на группки и тоже беседовали между собой. Джейн решила воспользоваться передышкой и осмотрела гостиную как следует. Они находились в пятиугольном зале с высоким потолком. Обои на четырех стенах из пяти имитировали фактуру слоновой кости так искусно, что девушка засомневалась: а точно ли это бумага. Пятую стену от пола до потолка закрывала массивная плита из необработанного белого мрамора. Судя по всему, на ней были выгравированы какие-то надписи, но с такого расстояния Джейн не могла рассмотреть их как следует. Подойдя ближе, она увидела имена, соединенные густой сетью линий.
Генеалогическое древо, догадалась она и механически опустила глаза к младшим поколениям в поисках знакомых имен. Имя Линн почти сразу отыскалось в изначальной точке последней ветви. Джейн не удержалась и провела пальцем по линии, ведущей от нее к Малкольму. Внезапно та разветвилась. Девушка нахмурилась. Малкольм называл себя единственным ребенком, но рядом стояло имя его сестры — Аннетт. Судя по надписи, она родилась через шесть лет после брата — и умерла еще через шесть, когда Малкольму было двенадцать. Сердце Джейн сжалось от горечи — и тут же задрожало от болезненной мысли. Почему он никогда не упоминал об этом? Но у тебя тоже есть секреты от него,резонно возразила она самой себе. Джейн подумала, что даже не представляет, как больно потерять младшую сестру. Девушка сделала глоток шампанского и решила, что не будет упоминать об этом своем открытии, пока Малкольм сам не захочет поговорить с ней про Аннетт.
Она уже собралась вернуться к бару, как вдруг заметила необычно ровный прямоугольный участок справа от имени Аннетт. Судя по гладкости, у него было не природное происхождение — тем более что других таких на стене не наблюдалось. Неужели резчик допустил ошибку?
— Мы бережно храним наше наследие и традиции, — послышался за спиной голос Линн Доран, и девушка поспешно отдернула руку.
— Я вижу. Очень впечатляюще.
Фамильное древо Джейн представляло скорее чахлый кустик, выродившийся до одного-единственного имени. «Двух», — быстро поправила она себя. Теперь у нее был Малкольм.
— Мы можем проследить свои корни до Древнего Египта, — сказала Линн с нескрываемой гордостью. — Наши предки выстраивали древо по материнской линии. Как видишь, мы поступаем так же.
— Интересно. — Джейн присмотрелась к запутанной системе линий и быстро догадалась, что она имеет в виду. Хотя мужчины-члены семьи тоже женились и, скорее всего, имели детей, отпрыски были указаны только у дочерей, начиная с некой Амбики — первой женщины древа. Мужские линии просто обрывались.
— Это распространенная практика, — пояснила Линн. — Только женщины могут быть уверены в отношении своего потомства.
Джейн стиснула ручки холщовой сумки Vanessa Bruno: ну конечно, глупо было надеяться, что столь теплый прием окажется искренним. Линн нашла более чем изящный способ намекнуть, что имя Джейн не появится на этой стене ни сейчас, ни когда-либо в обозримом будущем.
— Миссис Доран, я…
— Бог с тобой, дорогая! — Женщина откинула голову и расхохоталась. — Только не «миссис Доран». Вообрази, что подумают люди! Я, конечно, не прошу тебя называть меня «мамой», хоть скоро ты впрямь станешь мне почти дочерью… — и она задумчиво поджала губы с персиковой помадой. — Как насчет «Линн» для начала? А когда пойдут внуки, придумаем что-нибудь еще.
И Линн так деловито осмотрела Джейн с головы до пят, что она поежилась.
— Я, конечно, рассчитываю, что это будут девочки. И чем скорее после свадьбы, тем лучше.
С этими словами она величественно направилась прочь, оставив потрясенную Джейн созерцать ее спину.
Да, такую женщину не каждый день встретишь…Девушка покачала головой, глядя, как со дна бокала поднимаются пузырьки. Да, вечерок выдался странный. Однако, вдруг подумала она, эта странность была исключительно приятной. За пару часов она обменялась взглядами со множеством людей, пожала несколько десятков рук, поцеловала минимум дюжину щек — но так и не услышала ни одной чужой мысли. Обычно ее способности усиливались в состоянии стресса — а минувший вечер точно заставил ее понервничать. Неужели с Доранами ей было уютнее, чем казалось? Или это побочный эффект снотворного? В чем бы ни заключалась причина сегодняшней мысленной тишины, Джейн была рада. Признаться, ей меньше всего хотелось знать, какие картины возникают в голове у Линн, когда она мечтает о внуках.
Стоило девушке додумать эту язвительную мысль, как она почувствовала укол совести. Радушие Линн превзошло ее самые смелые ожидания. Понятно, почему она так хочет внуков: она потеряла свою единственную дочь, и, наверное, эту потерю ей было особенно тяжело пережить из-за принятых в ее семье правил. Раз Аннетт больше нет, род Доранов — хотя бы в виде ветви на фамильном древе — прервется на Линн.
Невеселые мысли сделали усталость Джейн еще тяжелее. Сейчас она особенно четко осознавала, до какой степени истощена морально и физически. Малкольм что-то оживленно обсуждал с Ролли МакКэрроллом (или это был Эндрю?). Девушка легко коснулась его руки и с извиняющейся улыбкой отвела в сторону.
— Думаю, мне нужно поспать, — прошептала она.
Рядом как по волшебству возникла Линн Доран.
