Глава 9
— Профессор Уэлч! Профессор Уэлч!
Диксон съежился за развернутой газетой и рефлекторно изобразил лицом пришельца-завоевателя. Для него произнести это имя вслух было как нарушить строжайшее табу — даже при условии, что помянутый не явится во плоти, ибо ушел в себя на целый день, а не так, как накануне (накануне состоялся разговор о перспективах Диксона), когда возвращение из себя почти совпало с заходом солнца. Нет чтобы швейцару, гадкому типу, перестать орать и убраться, пока его наметанный глаз не выявил в Диксоне неравноценную замену профессору Уэлчу. Увы, через секунду Диксон почуял, что швейцар шагнул через порог преподавательской и неумолимо приближается, и вынужден был опустить газету.
Швейцар носил униформу оливкового цвета и военного покроя и фуражку, которая к нему не шла, нижнюю челюсть имел длинную, плечи сутулые. Волосы росли у него из носа и на носу, возраст не поддавался определению. Выражение лица менялось крайне редко; глупо было ожидать, что оно изменится при виде Диксона. Продолжая надвигаться, швейцар хрипло отрезал:
— О, мистер Джексон.
Диксон не посмел живо повернуться вместе со стулом в поисках незнакомого персонажа. Вместо этого он услужливо отозвался:
— Да, Маконохи?
— Мистер Джексон, там по телефону спрашивают профессора Уэлча, а его нигде нет. Вы не поговорите? А то на кафедре истории, кроме вас, ни души, — объяснил швейцар.
— Конечно. Я здесь трубку возьму, если можно.
— Спасибо, мистер Джексон. К сожалению, отсюда говорить нельзя — леди позвонила на коммутатор. Я переключу ее на кабинет архивариуса. Надеюсь, архивариус не будет возражать. Пройдите туда, пожалуйста.
Леди? Наверняка миссис Уэлч. Или какая-нибудь юродивая от изобразительного искусства. Миссис Уэлч предпочтительнее в том смысле, что сообщение будет внятное, но хуже в том смысле, что сообщение это может касаться постельного белья, а то и прикроватного столика. Почему, ну почему Диксона не оставят в покое? Неужели так трудно — собрались все вместе, условились: Диксона не трогаем, хоть камни с неба?
К счастью, архивариуса, типа не менее гадкого, в кабинете не оказалось. Диксон взял трубку.
— Диксон у телефона.
— Да, кафедра прикладной геологии, — утешили в трубке.
— Кто это? — спросил другой голос.
Последовало жужжание, его прервал щелчок практически по барабанной перепонке. Диксон поднес трубку к другому уху и услышал второй голос:
— Это мистер Джексон?
— Диксон.
— Кто? — Голос был смутно знакомый, но принадлежал точно не миссис Уэлч, а как будто девушке-подростку.
— Диксон. Можете передать мне сообщение для профессора Уэлча.
— А, мистер Диксон! Ну конечно. — Раздался звук, похожий на придушенное фырканье. — Как я сразу не поняла. Это Кристина Каллаган.
— Здравствуйте! Как поживаете? — Отчетливые спазмы в животе, возникшие при этом имени, продолжались не более секунды; Диксон знал, что вполне справится с ее голосом, пока остальное предположительно пребывает в Лондоне.
— Спасибо, хорошо. А вы как поживаете? Надеюсь, больше ничью простыню не спалили?
Диксон хохотнул.
— Нет, счастлив сообщить вам, что поджоги в прошлом. Постучите по дереву.
— Вот и славно… Скажите, мистер Диксон, как можно связаться с профессором Уэлчем? Он вообще в колледже?
— Нет, сегодня не появлялся. Наверняка он дома. Или вы уже домой ему звонили?
— Вот досада. Может, вы в курсе: Бертран на выходные ожидается?
— Да, так уж вышло, что я в курсе. Бертран действительно приедет в эти выходные. Мне сказала Маргарет Пил. — Самообладание улетучилось — девушка явно ни сном ни духом о том, что Бертран намерен пробросить ее с Летним балом. Как бы не засыпаться на ответах о Бертране.
— Кто-кто вам сказал? — Голос сделался на йоту резче.
— Маргарет Пил. Ну помните, она гостила в доме Уэлчей, когда вы приезжали.
— Ах да. А она, случайно, не упоминала, Бертран собирается на этот ваш Летний бал?
Думай, Диксон, причем думай быстро. Ни в коем случае не допусти ответа, из которого плавно вытечет вопрос о предполагаемой партнерше.
— Боюсь, что нет. Не упоминала. Но все остальные собираются. — Какого черта Каллаган не отловит Бертрана и сама его не спросит?
— Понятно… Бертран точно на выходные приедет?
— Скорее всего.
Не иначе Каллаган уловила замешательство; по крайней мере это вытекало из ее следующего вопроса:
— Наверно, вы думаете, почему я вас об этом спрашиваю, не лучше ли спросить самого Бертрана. Видите ли, он такой человек… его бывает трудно отловить. Сейчас, например, он уехал — говорят, что уехал, а куда — никто не знает. Он появляется и исчезает когда хочет, без предупреждения. Не любит, когда его отслеживают. Понимаете?
— Конечно. — Диксон стиснул свободную руку в кулак и выставил указательный и средний пальцы.
— Вот я и подумала: спрошу его отца. Дело в том, что мой дядя, мистер Гор-Эркарт, возвращается из Парижа раньше, чем рассчитывал. Он получил от вашего ректора приглашение на Летний бал. И не знает, идти или нет. Я бы его уговорила, если бы знала точно, что мы с Бертраном пойдем, — тогда бы они познакомились поближе, ведь Бертран этого хотел. Но мне надо узнать как можно скорее, потому что дядя приезжает послезавтра, и ему тоже надо знать заранее, чтобы определиться с планами на выходные. Ну и… В общем, такая вот ситуация.
— Может быть, миссис Уэлч прольет свет на проблему?
Последовала пауза.
— Мне бы не хотелось ее… беспокоить.
— Но ведь она явно знает больше, чем я. Алло! Алло!
— Да, я слушаю. Прошу вас, мистер Диксон, ничего не говорите миссис Уэлч. Попробуем обойтись без нее. Дело в том, что я… что мы с ней не нашли общего языка. Если я ей позвоню, она начнет расспрашивать про наши… про Бертрана. А я не хочу говорить об этом… о нем по телефону. Мне кажется, она принимает меня за… Впрочем, не важно; вы ведь понимаете, о чем я?
— Еще как понимаю. Я и сам с ней не в лучших отношениях. М-да. А вот что мы с вами сделаем. Я прямо сейчас позвоню Уэлчам и попрошу профессора с вами связаться. Если его нет дома, оставлю ему сообщение — конечно, так, чтобы миссис Уэлч не догадалась. Если не получится, перезвоню вам. Хорошо?
— Да, огромное спасибо. Прекрасная мысль. Запишите мой телефон. Это рабочий, я буду на нем до половины шестого. Записываете?
Записывая номер Кристины, Диксон старательно убеждал себя, что миссис Уэлч не пронюхала про постельное белье и стол, — иначе бы Маргарет обязательно его предупредила. Как хорошо она к нему относится, подумать только!
