— Не может быть. Ты слишком плохо меня знаешь.
— Достаточно, чтобы не сомневаться в своих чувствах.
— Мне приятно, что ты так говоришь, только имей в виду: ты знаешь мало, а на самом деле и знать особо нечего. Насчет духовных глубин — это не ко мне.
— Не верю. Впрочем, даже если и так — это ничего не меняет. Мне хватит и того, что я успел узнать.
— Предупреждаю: до добра это не доведет.
— Да почему?
— Во-первых, потому что я не умею с мужчинами.
— Ой, Кристина, только не надо прибедняться. Девушка с твоими данными может любого заполучить.
— Я уже говорила: мужчины, которым я нравлюсь, надолго не задерживаются. А я ищу, ищу — и все что-то не то…
— Чепуха. Вокруг полно адекватных мужчин. Даже в нашей преподавательской с полдюжины найдется. По крайней мере пара-тройка. Ну, как минимум…
— Вот видишь. Я права.
— Ладно, не будем об этом. Лучше скажи, на сей раз ты долго прогостишь?
— Несколько дней. У меня отпуск.
— Отлично. Когда мы сможем сходить куда-нибудь?
— Джим, не глупи. Как это я с тобой куда-то пойду?
— Обыкновенно, Кристина. Скажешь, дядя Джулиус позвал. Насколько я понял, он всегда тебя подстрахует.
— Хватит, Джим. Это неправильно. Мы оба несвободны.
— На эту тему будем заморачиваться, когда получше друг друга узнаем. Пока рано.
— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Я здесь в гостях, меня Бертран пригласил, и я — его де… В общем, я с ним. Неужели ты не понимаешь, как это было бы гадко с моей стороны?
— Не понимаю — потому что Бертрана терпеть не могу.
— Сути дела это не меняет.
— Еще как меняет. Типам вроде него я не уступаю. Принципиально.
— Предположим. А как же Маргарет?
— Да, Кристина, в проницательности тебе не откажешь. Только Маргарет не имеет на меня никаких прав.
— Разве? А ведет себя, будто имеет.
Диксон задумался. Тишина стала пронзительной. Диксон повернулся, посмотрел Кристине прямо в лицо и сказал уже мягче:
— Слушай, Кристина. Давай поставим вопрос иначе. Ты бы хотела пойти со мной? Если бы не было ни Бертрана, ни Маргарет? Ну, хотела бы?
— Ты же знаешь, что да, — сразу ответила Кристина. — А почему, ты думаешь, я позволила умыкнуть себя с бала?
— Да, действительно…
Диксон взглянул на нее, она ответила взглядом. Ее подбородок был слегка вздернут, рот приоткрыт. Диксон обнял ее одной рукой за плечи и склонился к аккуратной белокурой головке. Теперь они целовались откровеннее. Диксону казалось, его бросили в темное, наполненное испарениями ущелье, где воздух слишком тяжел, отчего кровь разжижается и пульс редкий, вялый. Кристина дрожала; в контакте с его телом были только ее плечи. И грудь — одна, ибо Кристина сидела боком — вжималась в его солнечное сплетение. Диксон выпростал руку, положил ладонь ей на другую грудь. Дрожь сразу унялась. Рот больше не получал отклика, Кристина замерла у Диксона в руках. Он понял, передвинул ладонь ей на голое плечо и отпустил ее. Ее улыбка вызвала головокружение куда более сильное, чем поцелуй.
Диксон молчал, и Кристина сама заговорила:
— Хорошо, я с тобой встречусь, хоть это и подло. Куда пойдем?
Диксон почувствовал себя человеком, которому прямо на церемонии вручения ордена «За заслуги» сообщают, что он также выиграл в лотерею миллион.
— В городе есть довольно уютная гостиница. Мы могли бы там поужинать.
— Нет, на вечер лучше не будем планировать, если ты не против.
— Почему?
— Просто не будем, и все. А то ужин повлечет за собой спиртное, а я…
— А что плохого в спиртном?
— Ничего. Только давай пока не будем пить вместе. Пожалуйста.
— Как скажешь. А на чай ты согласна?
— На чай согласна. Когда?
— Понедельник подойдет?
— Нет, в понедельник не могу: Бертран пригласил гостей, хочет меня познакомить. Давай во вторник.
— Во вторник так во вторник. В четыре часа. — Он стал объяснять, как добраться до гостиницы, и почти уже объяснил, когда послышался знакомый — и нарастающий — грохот автомобиля. — Господи, это они! — Диксон инстинктивно перешел на шепот.
— Что будешь делать?
— Подожду, пока дойдут до парадной двери, и выскочу в окно. А ты за мной закроешь.
— Ладно.
Автомобиль зашуршал по подъездной аллее.
— Ты дорогу к гостинице запомнила?
— Не волнуйся, буду в четыре как штык.
Они подошли к окну и обнимались, пока мотор, вдоволь нагрохотавшись, не замолк, а шаги не стихли.
— Кристина, спасибо за восхитительный вечер.
— Спокойной ночи, Джим. — Она прижалась к нему; последовал короткий поцелуй. Вдруг она отскочила и со словами «подожди секунду» бросилась к своей сумочке.
— В чем дело?
Кристина вернулась и сунула ему фунтовую купюру:
— Это за такси.
— Не ставь меня в неловкое по…
— А ты не спорь — сейчас Уэлчи явятся. Там небось уже на кругленькую сумму накапало.
— Но…
Она запихнула деньги ему в нагрудный карман, хмурясь, поджимая губы и левой рукой отмахиваясь от возражений, — точно так же тетка совала маленькому Диксону яблоки и сласти.
— У меня, кажется, доходы повыше твоих, — сказала Кристина, подтолкнула Диксона к окну, и в этот самый момент едва ли не за дверью раздался голос, пронзительный, как у маньяка. — Скорее. До вторника. Спокойной ночи.
Диксон выскочил, успел поймать воздушный поцелуй, пока Кристина закрывала окно. Потом обрушилась портьера. Небо несколько прояснилось, дорогу видно. Диксон поспешил к шоссе. Никогда в жизни он не был таким усталым.
Глава 16
«Уважаемый мистер Джонс, — писал Диксон, держа ручку, как нож для хлеба. — Настоящим имею уведомить, что мне извесно как вы домагаетесь мисс Марлин Ричардс, а Марлин не для вас потому она честная девушка, а таких как вы я знаю чего вам нужно. Марлин честная девушка и нечего вам ей говорить про искусство да музыку вы ее нестоите а я на ней женюсь, чего такие вроде вас не делают. Так вот мистер Джонс держитесь от ней подальше считая это письмо за последнее предупреждение. Это письмо друга и я вас не шантожирую, только вы делайте как сказано, нето мы с фабричными ребятами до вас доберемся и не для того чтоб спросить Как поживаете. Если не хотите проблем отстанте от Марлин. С наилудшими пожеланиями Джо Хиггинс».
Диксон перечитал письмо, сам себя похвалил за точное попадание орфографии и пунктуации в стиль, и наоборот. И то и другое было позаимствовано главным образом из сочинений твердых середнячков. Диксон, впрочем, не рассчитывал долго водить Джонса за нос, тем более что Джонс, по всей вероятности, не продвинулся с Марлин Ричардс, машинисткой из его конторы, дальше кисломолочных взглядов. В любом случае письмо, вскрытое, по обыкновению, за завтраком и прочитанное над кукурузными хлопьями, гарантирует Джонсу встряску, а его соседям по квартире — несколько приятных минут. Диксон взял дешевый конверт, купленный не специально для этой цели, в графе «Кому» написал «Мистеру Джонсу», в графе «Куда» — адрес съемной квартиры, вложил письмо, провел пальцем по полу и оставил на клапане смачный отпечаток. Затем наклеил марку, для большей убедительности основательно ее послюнив. «Отправлю по дороге в паб за обеденным пивом», — решил Диксон. Сейчас надо заняться «Милой Англией», но прежде проверить финансы, посмотреть, нельзя ли состояние полного краха как-нибудь вытянуть на привычный уровень всего-навсего неизбежной катастрофы, а еще прежде отдаться воспоминаниям (только на две минуты) о невероятном завершении Летнего бала (который был вчера) и о Кристине.
