В сознании всплыла насмешка фон Карстена: Это уже есть в тебе, Волк. Зверь живет в твоей душе. Ты держишь его в клетке, но он вырывается каждый раз, когда ты вскидываешь молот. Поверь, ты будешь отличным вампиром. Ты уже вкусил крови.
Падение…
Во рту было кисло, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это запекшаяся кровь.
Ты уже вкусил крови. Теперь он понял, что с ним случилось, что означает этот ржавый привкус. Давясь рвотой, он неистово забился в тесном пространстве гроба. Ноги беспомощно барабанили по деревянной крышке, а наваленная сверху сырая земля приглушала звук до тупого буханья. Он зарыт. Они похоронили его. В мозгу вспыхнула паника. Он не просто в ловушке, он погребен под тоннами грязи. Внезапная догадка подействовала удушающе. Существо, бывшее некогда Крюгером, завизжало от ужаса, брыкаясь и корчась в узком ящике.
С огромным трудом ему удалось прижать руки к лицу.
Его окружала всепоглощающая тьма.
Сквозь пелену страха пробивался лишь один голос: голод взывал к нему. Ему была необходима пища.
Эта мысль всколыхнула в нем отвращение и возбуждение одновременно. Он ощущал вкус крови во рту, и вкус этот ему нравился. Хотелось еще крови. Он нуждался в ней, в свежей крови.
Он должен найти способ выбраться из этой тюрьмы. Он должен поесть.
Фон Карстен превратил его в монстра… или он всегда был монстром? Неужели вампир был прав? Неужели зверь всегда томился в его душе, только и дожидаясь, когда его освободят?
Он узнал, кто он. Истина открылась ему с ошеломляющей ясностью. Он - вампир, как фон Карстен, породивший его.
Значит, он тоже фон Карстен, ведь любой сын часть своего отца, часть его крови.
Йерек фон Карстен. Он мысленно повторил это имя, как бы пробуя его на вкус. Йерек фон Карстен.
Они заплатят за то, что сделали с ним. Все они.
Ярость пылала в нем. Раскаленный добела гнев. Всю свою жизнь он сражался с чудовищами и вот стал худшим из них. Он взревел от боли и обиды и упёрся в деревянную крышку всем, чем моп коленями, локтями, предплечьями. Тонкая древесина затрещала и расщепилась. Струйка земли просочилась в гроб, грязь посыпалась ему на грудь. Он взвыл снова и толкнул что было мочи, но крышка не желала больше уступать. Плотно спрессованная земля надежно удерживала ее на месте.
Он в ловушке. Погребен заживо… Только жить ему суждено вечно.
Вечно лежать в удушающей тьме, где невозможно пошевелиться, где ничего невозможно сделать, кроме одного - думать. Это сведет его с ума.
Но это сохранит жизни там, наверху… Мысль пришла к нему внезапно. Пока он пленник земляной гробницы, люди наверху будут в безопасности - его люди, их семьи, народ, ради которого он дрался с тварью по имени фон Карстен.
Но их безопасность - это его гибель. Он недостаточно силен. Он уже знал это.
Металлический привкус крови дразнил язык.
Он не просто нуждался в еде - он хотел есть. Фон Карстен превратил его в монстра.
В отчаянии он сбил костяшки пальцев о расколотое дерево до кровавого мяса и содрал ногти, царапая крышку в попытке вырваться на волю. Занозы засели в его пальцах, искромсав в лохмотья плоть и проникнув кое-где до самых костей.
А потом на него хлынула земля. Словно дождь.
Крышка подалась. В огромную трещину посредине неудержимым потоком посыпался песок, и черви, и камни, окончательно пригвоздив Йерека фон Карстена к месту. Он открыл рот, чтобы закричать, и грязь полилась туда, наполняя его.
Он дико задергался, но тщетно. «Задыхаюсь, - в отчаянии подумал он, глотая грязь. - Не могу дышать… не могу…»
Но боли в легких не ощущалось. Никакого головокружения. Никаких рвотных позывов. Он не нуждался в воздухе. Он был мертв. Эта мысль разнесла в клочья последние остатки его здравого рассудка.
Придя в неистовство, он презрел давление земли и острые щепки гроба и принялся рыть, пробивая себе путь сквозь спрессованную почву, пока, наконец, лицо его не вырвалось на поверхность.
Он родился заново.
Родился в смерть - жестокой пародией на то, как он был рожден в жизнь. Чрево земли, его матери в этой жизни существа-нежити, вытолкнуло его.
Он открыл глаза и увидел отца, глядящего на него сверху вниз.
Йерек закашлялся, выплевывая могильных червей и черные комья.
- Почему? - выдавил он. - Почему ты это сделал?
- Потому что ты был обязан мне смертью. Потому что я потерял хорошего человека, но в тебе я нашел лучшего. Потому что я увидел твою душу. Потому что ты уже был волком. По всем этим причинам - и ни по одной из них. Потому что я этого хотел. Ты разберешься - со временем. А теперь идем, поедим. Перед тобой мир плоти и крови. Утоли свой голод, Волк.
Влад ухватил Йерека за запястье и выволок его из могилы.
Глава 20
СУМЕРЕЧНЫЙ ХОР
Альтдорф. Зима, 2051
Джон Скеллан почти забыл, что значит быть человеком.
Слишком много времени прошло с тех пор, как он в последний раз что-то чувствовал.
Вот по чему он скучал больше всего - по простому ощущению воздуха, наполняющего легкие при глубоком вдохе, по запаху свежескошешюй травы и поднимающегося в печи хлеба, по поцелуям солнечного света на лице.
Солнечный свет.
Всю свою жизнь он принимал его как должное. Солнце всходит, солнце садится. Все просто. Сейчас ему шестьдесят девять, хотя за десятки лет он не состарился ни на один день. Сорок один год Скеллан не чувствовал на своем лице солнца. Сорок один год.
Он уже не мог вспомнить, на что это похоже. Единственное, что он чувствовал теперь, - голод. Это была мрачная, отчаянная потребность, постоянно гложущая его изнутри, требующая удовлетворения аппетита, который удовлетворить нельзя. Он был не тем человеком, каким был когда-то; фундамент, на котором возникла и так долго держала его в плену жажда мщения, рассыпался со смертью Айгнера и перерождением его самого. С годами остатки всего человеческого в нем постепенно отмирали, замещались основной вампирской потребностью - потребностью в еде. Он научился наслаждаться охотой и убийством. Улыбка хищника расползлась по его лицу. Он чувствовал только одно, оно витало в воздухе.
Кровь.
Грядущие дни обещали побоище, редкое пиршество крови - старой, молодой, невинной и прокисшей от горького опыта. Альтдорф предлагал сильванской аристократии тьмы великое множество разнообразных «закусок». Злобный род фон Карстена вел разбухшее до гигантских размеров войско нежити в последний и решительный бой, сулящий славу, - на штурм самого сердца Империи.
Альтдорф. Столица, раскинувшаяся на островах, утонувших в грязи широких низин у слияния двух рек, Рейка и Талабека.
