Она закричала и забилась, но он крепко держал жертву, пока силы не покинули ее; руки и ноги девушки обмякли, глаза закатились. Только тогда Скеллан оторвался, облизал губы, смакуя последний глоток теплой крови, и толкнул девушку к фон Карстену.
- Ешь. Тебе нужны силы.
Граф осушил жертву до конца и кинул труп ближайшему упырю, чтобы тот выволок тело наружу и там спокойно, подальше от глаз хозяина, ободрал мясо с костей и насытился.
Фон Карстен встал, убрал голодный меч в ножны и запахнул плащ. Затем он посмотрел на Скеллана и кивнул:
- Пора.
И вышел в вечную ночь. Скеллан последовал за ним.
Граф-вампир шагал вдоль строя мертвецов, не отрывая взгляда от городских стен.
Скеллан изучал своего хозяина. Он восхищался безжалостной целеустремленностью фон Карстена в достижении его мечты: создании Царства мертвых на земле. Но граф не был совершенным монстром. Порой он бывал невыносим с его философствованием, самокопанием и меланхоличными раздумьями, совершенно неуместными в великом правителе. Слишком уж это было по-человечески, слишком близко к слабости и прочим проклятым человеческим чертам. Для Скеллана все это было игрой, и независимо от того, играл ли скот по правилам или нарушал их - он так или иначе съедал этот скот. Ему было плевать на них. Мясо - это всего лишь мясо. Привязанность фон Карстена к людишкам холодила его нутро. И эта женщина, Изабелла, она же совершенно безумна. Впрочем, ее непредсказуемость делала ее интересной. Она инстинктивно понимала игру.
Скеллан слышал рассказы о ее привычках, о купаниях в бочках с кровью девственниц ради сохранения цветущего вида, о том, как она в экстазе осушала по тридцать-сорок девушек за ночь, о расписывании стен дворца кровью своих жертв после оргий и о том, как часом позже она жаловалась на свое одиночество в продуваемом всеми сквозняками старом замке.
Фон Карстен остановился на каменистом холмике среди грязной пустоши и крикнул:
- Кто говорит от вашего города?
Акцент в его голосе усиливался вместе с громкостью. Он резал уши Скеллану и свидетельствовал о полном отсутствии утонченности и о бескультурье. Но таков уж был грядущий новый мир- мир правления монстров.
На укреплениях начался переполох, стражники явно не представляли, как вести себя в такой ситуации. Фон Карстен терпеливо ждал, словно в его распоряжении было все время мира. Скеллан прекрасно понимал, что они пытаются сделать. Но скоро они сообразят, что промедление ничего им не даст. На этот раз солнце не поторопится их спасти.
Спустя несколько минут на стене появился человек в простой белой рубахе, украшенной изображением молота Сигмара. Он казался удивительно спокойным - учитывая раскинувшееся перед ним безбрежное море нежити. Рядом с ним стоял женоподобный хлыщ, даже издалека выглядевший смертельно испуганным. Скеллан улыбнулся. Старик был жрецом, но держался как воин, а жеманный дурак возле него был скорее всего Людвигом фон Хольцкругом, претендентом на имперский трон. Игнорируя его, Скеллан уставился на жреца. Он знал, кто это. Человек очень постарел за годы, прошедшие с момента их последней встречи, но все же не узнать Вильгельма фон Оствальда было трудно. Когда-то он был фанатичным охотником за ведьмами. Кажется, фанатик пришел к религии. Жаль только, это не спасет его бессмертной души.
- Я Вильгельм Третий, верховный теогонист Сигмара, говорю от имени людей Альтдорфа, - спокойно крикнул старый жрец.
- Я, Влад фон Карстен, пришел сделать тебе честное предложение, которое настоятельно советую обдумать и принять ради блага твоего народа.
- Тогда говори.
- Солнце сегодня не взойдет, началась долгая ночь. Вот мое предложение: служи мне в жизни либо служи мне в смерти. Выбор за тобой. Если решишь встать против меня, пощады не будет.
Щеголя заметно трясло - видимо, он представил свою нежизнь в неволе, существование безмозглого зомби на побегушках у фон Карстена. Жрец же не дрогнул.
- Это не предложение, вампир. Это смертный приговор. Я не продам своих людей в рабство.
- Да будет так,- равнодушно бросил фон Карстен.
Он дал знак осадным машинам стрелять, и первые снаряды - пылающие черепа - понеслись к сердцу Империи.
Глава 21
ЛЮБОПЫТСТВО СГУБИЛО ВОРА
Альтдорф. Зима, 2051
Одно последнее дельце, пообещал себе вор, и пора смываться.
Речь шла о транспортабельных ценностях. Феликс Манн был богатым человеком по любым меркам. Он обладал средствами и мудро вложил их в недвижимость столицы Империи: дом рядом с императорским дворцом и монументом Сигмара на Хельденплац, на границе богатых районов Оберейк и Паласт. Имущество, достойное императора, но его не погрузишь на подводу и не вывезешь в Тилею или Эсталию. Из окна своей спальни он видел огромную бронзовую статую божества-покровителя Империи и размышлял, что думает Богочеловек об участи, постигшей его город.
- Все хорошее когда-нибудь кончается, - пробормотал он себе под нос.
Эту дурную привычку - разговаривать с самим собой - он приобрел недавно.
В Рейкспорте его ждал корабль, который должен был тайно вывезти Феликса из обреченного города до того, как он падет. Это был лишь вопрос времени, и грех было не воспользоваться последней возможностью. Феликс не был жадным человеком. Он не нуждался в исключительном богатстве, роскошь не интересовала его. Воровство было для него игрой, в которой он противопоставлял свой ум уму своих жертв, а унесенные ценности были для него лишь выигранным очком.
Тысячи ног нежити, шаркающих по грязи пригородных низин, рождали дрожь в сердце старого города, трепет отвращения - это природа отстранялась от неестественного прикосновения мертвецов. Горящие черепа верещали, пролетая над высокими стенами, падали, раскалывались и выплескивали жадный огонь на бревенчатые дома, а горожан повергали в цепенящий ужас. Да, черепа демонстрировали жителям Альтдорфа всю кошмарную суть войны. Они ведь принадлежали людям, восставшим против графа-вампира. Завтра или послезавтра уже их черепа, возможно, будут разбиваться о стены имперского дворца, их мозгами будут питаться упыри фон Карстена. Феликс считал все это дикостью и варварством.
Он медленно брел по городу, обдумывая свои дальнейшие шаги. Одно последнее дельце. Транспортабельные ценности. Он хорошо представлял себе, на что идет. Это дерзкое преступление будет жить в легендах Альтдорфа, пока существует сам город. На стенах было полно лучников, но улицы были совершенно пустынны. Конечно, не везде так: тюремная башня Амтсбецирка и замок Мундсен окружены людьми, отчаянно желающими освободить своих любимых, чтобы те бежали, или отдать жестоких убийц, отребье общества, на поживу графским упырям, как подношение, в надежде, что это спасет остальной народ. Смешно. На Соборной площади они толпились у дверей храма, умоляя горстку Рыцарей Огненного Сердца ринуться в атаку и спасти их, несмотря на подавляющее преимущество врага и невозможность добиться успеха - или, хотя бы, остаться в живых. В Оберхаузене они валялись под угольно-черными стенами храма Морра, уговаривая бога смерти защитить их души.
