— И что?
— Ничего. С удовольствием вышибли им мозги. Выражали искреннее сожаление, что не сделали этого раньше, когда те были живы.
— Серьезно народ подошел к идее выживания, ничего не скажешь.
— Нет, не все так просто, господа. Это вы здесь, можно сказать, в тепличных условиях устроились. По улицам свободно ходите. А по Литве дела хреновые. В деревнях в самом начале был сильный наплыв приезжих — городские спасались. Естественно, возникали конфликты, грабежи и прочее. Как следствие столкновений — зомби. Как последствие зомби — морфы. В общем, в деревнях тоже не сахар. Притом, как вы понимаете, оружие есть далеко не у всех. Люди лишний раз из дома выйти боятся, на полях работают под охраной. Горючего мало, с едой тоже не очень. Кто-то успел ограбить магазины, а кто-то нет. Вот у тех, кто опоздал, и возник выбор — или грабить, или подыхать с голоду. Я под Вильнюсом у одного мужика заночевал. За пачку печенья пустил в дом, иначе опять бы в машине спал. Так вот, у него каждый день борьба за выживание. Каждый день мародерка, во всей красе. Между прочим, когда ежедневно ездишь, чувство страха притупляется и можно нарваться. В общем, дела кислые.
— В Тракай не заезжал?
— Нет, не стал туда соваться. По слухам, там в замке полиция и спасатели из пожарной охраны окопались. Чужим не особенно рады. Правда или врут, не знаю, не проверял. Электренай сильно выгорел, в Вевисе видел несколько живых, но останавливаться не стал, вид у мужиков был явно недружелюбный. Да и я в Вильнюс торопился. В Григишкес пусто, притом совершенно, даже удивительно. Что еще? В центре города та же картина, что и в Каунасе, — зомби, морфы и трупы. Запах, даже с закрытыми окнами, такой, что много не наездишься. На улицах завалы из машин, местами не проехать. На Кафедральной площади кто-то неплохо воевал — гильзы на каждом шагу. Проспект Гедиминаса выгорел, сплошной черный коридор. В общем, картина грустная.
— Что дальше собираешься делать?
— Думаю в Белоруссию рвануть. По слухам, там сохранили какой-то порядок. Драконовскими мерами, но сохранили. Появились укрепленные лагеря для беженцев, которые находятся под охраной. Военные от батьки получили самые широкие полномочия, вплоть до расстрела на месте. Регулярно проводят рейды, зачищают от нежити города и окрестности. Правда это или нет, опять же не знаю, но думаю проверить.
— Слушай, а как сам-то выжил?
— Элементарно, господа: в первые дни вообще из дома не выходил. Хотел убедиться, что все это всерьез и надолго. Иначе могло некрасиво получиться. Особенно в нашем горячо любимом и исключительно дерьмократичном государстве. Представьте себе сцену, — театральным жестом Ингвар развел руки в сторону, — на вас кто-то нападает, вы, естественно, защищаетесь и, в процессе сего действия, убиваете оппонента. Все бы хорошо. Но! Уже через два дня выясняется, что все это — лишь временное помешательство, достойное сожаления. И что? Вроде бы и ничего, но за вами уже приехал партикар
[41]
. Оно, извините, мне надо? Я выбрал другой, более правильный, на мой взгляд, путь. У меня, знаете ли, привычка, чтобы дома всегда был запас еды, — эдакий результат голодной юности. Ну и оружие, конечно. Дробовик, пистолет и небольшой запас патронов. Тигр я уже потом добыл, а точнее, вспомнил, у кого он был и где хранится, но это сейчас неважно. Квартира у меня в самом центре, наследство горячо любимой бабушки, так что развитие событий предстало передо мной во всей красе. Так и просидел полторы недели, словно в партере. Потом вода в ванне и ведрах закончилась, пришлось выбираться наружу. Хотел перебраться на дачу у Каунасского моря, но меня встретили выстрелами, чуть не положили, пришлось спешно уезжать. Нет, знаю, что у нас прессу не любят, но не до такой же степени! По случаю разжился этой колесницей. Долго раздумывал, куда податься, потом плюнул и начал колесить по Прибалтике. Изъездил Литву, был в Латвии, правда, до Риги не доехал. Насмотрелся, в общем. — Ингвар закончил свою речь и полез в карман за сигаретами.
— Весело ты живешь, ничего не скажешь, — только и смог сказать я. Судя по виду остальных слушателей, журналист своей тирадой немного утомил. Отвыкли мы от таких темпераментных речей.
— Все, — выставил вперед ладони Ингвар, — понимаю, что надоел с разговорами, поэтому не буду досаждать. Когда ездишь в одиночку, появляется дикое желание поговорить, коль слушатель попадется. Пойду пройдусь по вашему поселку, пообщаюсь с народом. Стрелять не начнут?
— Вроде не должны. Оружие возьми, не на курорте.
Убедившись, что Ингвар ушел общаться с народом, к нам проскользнул Линас.
— Блин, парни, откуда вы это чудо выкопали? Он же как Маугли, воспитанный дятлами — кого хочешь задолбает! Я еще вчера подумывал, чтобы его в одну сторону «проводить».
— Не любишь ты свободную прессу, Линас, — отозвался я. — Человек, видишь, старается, новости для людей собирает. Хотя у самих известия, как ты знаешь, хреновенькие.
— Это ты про пропавших людей, что ли?
— И про морфов в округе тоже. И про запасы продуктов на зиму. И вообще про жизнь.
— Не переживай, Робби, прорвемся. Кстати, а ты видел, что ваш Каролис усиленно ухаживает за Астой?
— Да? — удивился я. — Не замечал. Или не обращал внимания. Ради бога. Им сейчас есть о чем поговорить. Обоим тяжело, так что пусть общаются, может, толк будет.
— Ладно, это все мелочи жизни. — Линас посерьезнел. — Мой отец просил, чтобы подъехали к нему, часам к трем. Сашка будет. Какая-то информация появилась. Свежая.
— По нашим делам?
— Именно. По его словам, все хуже и ближе.
— Твою мать, как раз этого «хуже и ближе» и не хватало нашему славному, почти гвардейскому экипажу. — Я посмотрел на часы. — К трем часам, говоришь? Хорошо, я Айвара предупрежу и поедем. Ты с нами?
— А куда денусь с подводной лодки? Конечно, с вами.
Предупредил Айвара о поездке и ушел помогать Альгису, тот начал сваривать решетки на окна домов. Если морфы начали появляться, то нет гарантии, что они не начнут нападать на дома.
Роберт
29 апреля, три часа дня
— Итак, господа. Я вроде собрал информацию о наших «друзьях». Под прицел попадают два центра, один из них у нас под боком.
— Где?
— В Караганде, — ответил Сашка и разложил карту. — Вот он.
Мы сгрудились над столом.
— Ничего себе! — Я даже присвистнул от удивления. — Никогда ведь не подумаешь!
— Я бы тоже не подумал, но факты вещь упрямая, — кивнул Сашка.
— Штурмуем? — поинтересовался Айвар. — Но подходы к этому зданию хреновые, знаю это место, неподалеку один клиент работал.
— Штурмовать — дело нехитрое. Армейскую пропорцию «три к одному» знаешь?
— Знаю.
